Коллектор - Наиль Эдуардович Выборнов
— Как хочешь, — пожал я плечами. — Значит, у тебя будет очень долгое утро.
Я вернул тряпку на место и снова включил воду.
***
Провозился я с ним часа два с половиной, орешек оказался уж очень крепким, ругался и матерился. Пришлось придумать кое-что поинтереснее обычной пытки водой, но в конце-концов, он все-таки сдался и выдал доступ к своим криптокошелькам. Я переслал их дежурному, который должен был передать данные выше, тем, кто будет изымать деньги, вымыл руки и вышел. Приводить должника в порядок и отводить его обратно в камеру уже не входило в мои обязанности.
И вот теперь я сидел в машине у здания управы и думал, что мне делать дальше. Время клонилось к одиннадцати, и у меня было право взять часовой перерыв за свой счет. Я заедал голод домашним сэндвичем. До чего же я стал твердокожим подонком — вчера перебил кучу народу, сегодня несколько часов без перерыва истязал человека, а теперь спокойно ел бутерброд, заботливо приготовленный женой. И никаких душевных терзаний.
Ехать в столовую особо не хотелось, и я решил вызвонить Гришу. Вчера мы с ним здорово поругались, а потом душевно побратались, но я по-прежнему не до конца понимал, что чувствую по этому поводу. Теперь он знал правду обо мне. Больше врать не надо. С другой же стороны... Простил ли он меня за весь тот поток лжи, что я вылил на него за последние три года?
Даже вчера я сказал ему не всю правду, хотя момент был как нельзя кстати. Наговорил про свои переживания, но не сказал самого главного — я просто боялся его потерять. Он мне как брат, давно потерянный и чудом вернувшийся. Мы дружили с самых первых классов школы и до самого выпуска, вместе пытались как-то кантоваться первые годы после наступления совершеннолетия, а потом наши пути разошлись почти на семь лет. И вот, когда наша дружба восстановилась, я попросту боялся, что мой брат, пускай и не кровный, пострадает или снова исчезнет с радаров, если разочаруется во мне. Он всегда был слишком резким и импульсивным.
Да, он предупреждал, что не придет утром, но я все равно волновался. Доев сэндвич, я выкинул в окно резиновые хлебные корки, закрыл контейнер с домашней едой и набрал Грише. Но вызов тут же оборвался без гудков. Меня это напрягло. Такое бывает только в трех случаях. Либо человеку поставили блокирующий чип в голову, либо он сам вышел в автономный режим. Либо он мертв, и поэтому кибердека отключилась, но последнее я сразу отмел.
Наверное, он просто отрубил телефон, чтобы выспаться после длинной ночной пьянки. Я завел двигатель, выкрутил руль и выехал со стоянки. Надо разбудить напарника, пока у него не появились проблемы с начальством.
***
Гриша жил в типичном жилом комплексе с живописным названием «Синяя Долина». Я проехал вдоль огромной автомобильной парковки, целиком забитой машинами. Парковку окружал каскад длинных сорокаэтажных домов, украшенных ярким оранжевым сайдингом. Рядом пролегало шумное забитое шоссе, неподалеку строители с грохотом вбивали сваи под следующий небоскреб с микроскопическими квартирками.
Тот, кто назвал этот жилкомплекс «Синей Долиной» явно знал толк в черном юморе. Ничего синего здесь отродясь не было. Высокие дома загородили небо, и вся улица была погружена в вечную тень. Густой дым с чадящей неподалеку электростанции заволок последние этажи нескольких домов. Все свободное пространство съел бетон, во дворе не было ни единого деревца или кустика, сплошная серость, типичная весенняя слякоть и липкая грязь на дорогах.
Так и не найдя свободное парковочное место, я заехал на тротуар и прижался к железной детской качели, в которой сидел мальчик в капюшоне. На вид ему было лет десять.
Я вышел из машины, закрыл дверь и услышал отборный мат — на меня ругался ребенок, ему не понравилось, что я оставил машину около его качели.
— Да я на десять минут, — я примирительно развел руками. — Не ругайся.
— Все вы так говорите, — ответил малыш, а потом я секунд пятнадцать выслушивал белый шум.
Я обогнул парковку, удаляясь от озлобленного мальчишки, что продолжал проклинать и крыть меня матом, и зашел в подъезд. Дверь была слегка приоткрыта — магнитный доводчик кто-то выломал. Возможно даже, что сам Гриша. Я вызвал один из лифтов, ждал его минуты три, разглядывая кипу расклеенных объявлений с матричными кодами. Глаз зацепился за один из таких штрихкодов, и мне автоматически прилетела заявка на виртуальный чат с проституткой, а в ушах послышался шепот возбужденной женщины. Я отклонил заявку, выключил распознавание кодов и зашел в кабину лифта, из которой как раз вывалились люди. До тридцать третьего этажа я поднимался меньше минуты.
В холле привычно пахло сгоревшим линолеумом, свистел ветер из пробитого окна. Я пнул смятую пивную банку и прошел в один из длинных коридоров с ровными рядами дверей, ведущих в мелкие ипотечные студии. В конце узкого прохода стояли сотрудники службы безопасности «Всероссийского Сберегательного Банка» — и это меня напрягло не на шутку. Я ускорился, готовясь к худшему.
Они заметили меня и вышли навстречу. Увидели коллекторскую форму, прочли имя с личным кодом-идентификатором. Один из них спросил:
— Григорий Котляров — твой напарник?
— Верно. Что случилось?
— Вы были близки?
— Что за допрос? — я начал закипать. — Какого хрена? Пропустите меня!
Безопасник вытянул передо мной левую ладонь, запрещая проход, и положил правую на рукоятку автомата.
— Тебе туда нельзя, этим делом будет заниматься СБ «ВСБ».
Моя рука чуть дернулась, я очень хотел выхватить револьвер и расстрелять их. Но я удержался и медленно выдохнул, пытаясь успокоить нервы.
За спинами безопасников из квартиры вынесли тело в черном мешке. Моя голова загудела, все мысли прервались, наступило полное оцепенение. Я не верил своим глазам. Мир вокруг словно сузился.
Затем из дверного проема вышел знакомый мне старший инспектор, как всегда недовольный и напыщенный. Валерий Строганов. Он увидел меня и мерзко улыбнулся, получая явное наслаждение от ситуации.
— О, Андриевский! — обратился он ко мне. — Пропустите его.
Безопасники подчинились приказу и отступили к стене, провожая меня взглядом. Я медленно подошел к инспектору. Тот расстегнул молнию на черном мешке, и я увидел бледное лицо Гриши с кровоподтеками под глазами. Меня передернуло. От резко нахлынувшей злобы захотелось разорвать ублюдка-инспектора зубами.
— Кто, кто
