По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
Эти качества — умение правильно, глубоко разобраться в обстоятельствах преступления, в людях — и имел в виду прокурор, когда передавал старшему следователю Снисаренко дело об убийстве Пыпина.
— Разберитесь предельно объективно, — еще раз повторил он, на этот раз обращаясь уже непосредственно к следователю. — Желаю успеха!
Снисаренко взял папку с делом и понес к себе в кабинет. Там он стал изучать материалы — и чем дольше изучал, тем все больше убеждался, что дело, которое к нему попало, совсем не простое, а с «подковыркой». Следователь встал, отодвинул стул и взволнованно заходил по комнате:
— Черт возьми! А ведь прокурор, пожалуй, прав. Оба подозреваемых в убийстве, похоже, совсем ни при чем…
Что же случилось на Гончарной улице? О каком преступлении шла речь?
Это произошло в один из праздничных дней 1956 года. Около 11 часов вечера милиционер и дворники обнаружили под аркой дома № 7 неизвестного, истекавшего кровью. Он был без сознания. Врачи установили, что он ранен и что рана нанесена ему ножом. Спасти человека не удалось. Он был доставлен в больницу и там скончался, так и не приходя в сознание. В кармане его пиджака нашли документы, из которых стало известно, что убитый — Игорь Пыпин. Вскрытие показало, что в тот момент, когда его ранили, он находился в состоянии сильного алкогольного опьянения.
Работники милиции быстро установили, кто такой Пыпин и почему он оказался на Гончарной улице. Его пригласил в гости к своим знакомым, Васильевым, некий Лебедев. Но Пыпин пришел уже пьяный. Его нельзя было даже посадить за стол. Тогда Лебедев свел его в соседнюю квартиру и там, с разрешения хозяев, уложил спать.
Проснувшись, Пыпин пошел искать Лебедева. Был вечер. Во всех квартирах гремели радиолы, слышался звон тарелок и рюмок: люди справляли праздник. Один лишь Пыпин бродил по лестнице, с этажа на этаж, как неприкаянный. Наконец он попал в квартиру Васильевых. Пыпин увидел стол, заманчиво поблескивающие бутылки с вином. Но так как он еще не протрезвился, еле стоял на ногах, все решили, что самое лучшее не сажать его за стол, а отправить домой. Однако дойдет ли он сам? Двое гостей, П. и Ф., сами бывшие под хмельком, вызвались проводить его до трамвайной остановки. В их сопровождении Пыпин и вышел из квартиры. На голове у него была шляпа, на руке — часы.
Прошло полчаса. Веселье в квартире у Васильевых продолжалось. Вдруг появились П. и Ф. Оба были взволнованы, хмель у них явно пропал. По лицу Ф. текла кровь. Они рассказали, что на Гончарной улице к ним пристали два незнакомых парня. Слово за слово — разгорелась перебранка, за ней началась и драка. Пыпина под аркой дома сбили с ног, Ф. ранили ножом в щеку, а П. — в спину.
Будь хозяева и все гости потрезвее, они бы, возможно, не отнеслись столь безучастно к этому сообщению. Наверное, они бы моментально побежали на улицу, узнали, что с Пыпиным, постарались разыскать и задержать тех двух парней, которые затеяли драку. Но в том-то и дело, что все находившиеся в квартире были сами изрядно пьяны. Они остались сидеть за столом. Женщины домашними средствами оказали П. и Ф. медицинскую помощь, благо ранения у них были не опасные, мужчины же утешили пострадавших тем, что до свадьбы-де все заживет, и налили им по этому случаю еще по рюмке водки.
А между тем дело обстояло гораздо серьезнее, чем можно было предполагать. Пыпин был ранен ножом в голову. Когда его обнаружили под аркой в бессознательном состоянии, шляпы на нем уже не было, не оказалось на руке и часов. Зато неподалеку от места происшествия нашли две кепки-«лондонки», считавшиеся у некоторых молодых людей в те годы модным головным убором. Думая, что одна из них принадлежит Пыпину, прохожие вручили ее санитарам, отвозившим пострадавшего в больницу, другую же сдали в отделение милиции.
В милиции из-за спешки и множества дел не успели как следует выяснить, чьи это кепки, не стали уточнять также, куда делись вещи Пыпина. Сотрудник милиции, производивший самое первоначальное расследование, так называемый дознаватель, подошел к делу предельно просто: раз с Пыпиным были П. и Ф., значит, они и убили его. П., как якобы зачинщик драки, был арестован сразу же, та же участь ожидала и Ф.
В действиях дознавателя не было злого умысла. Вся беда заключалась в том, что он только начинал службу в милиции и полагал, что в дознании самое главное — оперативность. Но за оперативность он принимал торопливость, а это, как известно, отнюдь не одно и то же.
Короче, старшему следователю прокуратуры Снисаренко предстояло либо подтвердить правильность выводов, сделанных дознавателем, либо сказать, что П. и Ф. ни в чем не виноваты, что они просто-напросто жертвы ошибки и необходимо найти истинных виновников преступления.
Конечно, на первый взгляд поведение П. и Ф. действительно не могло не вызвать подозрения. Они сами предложили проводить Пыпина до трамвайной остановки, — уж не для того ли, чтобы напасть на него и ограбить: взять часы, кое-какие другие вещи? Подозрительным могло показаться и то, что они бросили Пыпина в беде, не помогли ему, оставили истекающего кровью человека. Разве так поступают порядочные люди? П. и Ф. заявляли, что Пыпина ранили двое неизвестных. Не выдумка ли это?
Молодые люди объяснили дознавателю, почему они не помогли Пыпину: прежде всего потому, что сами были ранены, затем — не хотели связываться с хулиганами. Наконец, они не знали, что Пыпин ранен, да к тому же серьезно. Думали, что он просто упал, так как был сильно пьян.
Такое объяснение не было лишено логики. Конечно, П. и Ф. виноваты уже хотя бы потому, что убежали, оставили Пыпина, не поинтересовались, что с ним. Но есть ли основание обвинять их, и только их, в более тяжком преступлении? Нет, такого основания нет. Слишком мало против них настоящих улик.
Если П. и Ф. упорно твердили, что на них и на Пыпина напали два пьяных хулигана, почему же дознаватель не принял мер к тому, чтобы этих хулиганов отыскать и задержать? Почему не поинтересовался, куда делись часы и шляпа Пыпина? Почему, наконец, не обратил внимания на такую действительно существенную улику, как кепки, найденные на месте
