Белорусская литература - Плот у топи
– Ну, чел, ты даешь! Как всегда! Мозгов у тебя никогда не было, но шуточки твои просто отпад! Я заценил юмор. Ну ладно, мне нужно срочно в больницу к жене. Вот тебе визитка, там телефончики, – на слове «телефончики» Дима изобразил правой рукой коробку с антенками-рожками. – Короче, звони, встретимся, то да се. Бывай, человек!
Успешный однокурсник отдал Крэ честь, застегнул куртку, перешел через дорогу и спустя полминуты помчался в сторону проспекта на огромном белом бумере.
Воющая метель со скорбью захватывала brutal courier в свои холщевые лапы. Гавкай, гавкай дурацкая метелица. Ты сама как глупая собака. Тявкаешь на прохожих, мешая совершать им благие поступки. Препятствуя безумному передвижению в прострации пути. Никто не кинет тебе мерзлую косточку, никто не погладит, никто не пнет. Потому что руки и ноги получили незаконное обморожение от воя и шерсти твоих.
В Рвлянах Крэ встречали как самого важного человека на планете. Вот очередное чувство и излишек профессии курьера: ты ничего значимого не сделал, а все почести и дифирамбы для тебя любимого. Не успел курьер, не соображающий ничего святого, опьяненный треском кожи на румяных щеках, ступить на порог фирмы, как к нему тотчас же подвалила кудрявая тетка с кипой документов и чернильной ручкой:
– А мы Вас целый день ждем! Замерзли, наверное! Проходите, будьте добры! Кофе? Чаю? Что желаете!
Но Крэ уже ничего не хотел. Он стоял и улыбался назло всему сумбуру.
– Спасибо огромное, но я ужасно спешу. Мне не нужен ваш чай! У меня дел не меньше, чем у вас! Поставьте подпись на акте и дополнительном соглашении в нижнем левом углу – и я покину ваши теплые хоромы, ваши уютные королевские покои!
Тетка расторопно расписалась на бумаге и даже стукнула прямоугольным штампом.
– Знаете, а наш инженер через десять-пятнадцать минут едет в город, может подбросить Вас до центра. Согласны? – предложение, от которого не откажется ни один посыльный, ни один курьер, ни один здравомыслящий человек.
До конца рабочего дня оставался час с четвертью. В головном офисе Корпорации многие уже не работали. Кто-то проверял выполненные за день поправки над проектом. Кто-то просматривал на электронном ящике письма менеджеров с задачами на завтрашний день. Крэ почувствовал себя новорожденным Геркулесом, в него вселилось много новых сил, желания работать и бегать по городу. Страшное похмелье и чувство голода по непонятным причинам канули в Лету. Он грозно подошел к полудремавшему над чертежной доской менеджеру и, словно тяжелую пачку денег, кинул папку с подписанной документацией на стол.
– Я все сделал. Вот ваши бумажки!
– Оу, дорогой мой Крэ-Крэ! А мы все думали, что ты затерялся в этих Рвлянах, попал в передрягу и не знаешь, что делать, – начал острить менеджер. – Мы даже звонили тебе на мобильник, но оказалось, что твой номер заблокирован.
– У меня куча дел, некогда с вами болтать! – огрызнулся Крэ.
У него действительно хватало еще дел. Постоянно за час до конца рабочего дня курьера посылали на главпочтамт.
К счастью, корреспонденция была подготовлена. Все аккуратно упаковано в белую бумагу, на конверты наклеены марки, на письмах указаны верные адреса получателя. Целые либретто индексов, названий городов, улиц, проспектов, бульваров, площадей, номера домов, квартир, офисов, цокальных этажей и комнат! Крэ всегда считал, что в почтовом деле нужны непревзойденная аккуратность и целомудрие. Иначе не будет порядка, в паутине хаоса потеряется стоящая мысль, заклеенная слюной в белоснежный конверт. Единственное, что раздражало Крэ, – период между пятью и шестью часами вечера. Полное отсутствие профессиональной свободы. Каждый день все одинаково. Рутина, пахнущая смертельной скукой.
Один и тот же пятнадцатиминутный путь от офиса к главному зданию почты города, прогулочная дорожка для инвалидных колясок, прямолинейный маршрут трамвая, мостик для тюремных прогулок. Впрочем, как раз рядом со Старой Тюрьмой этот ежедневный для курьера путь на почту и проходил. Володарка. Неказистый барочный замок с бочками-башенками, превратившийся в склеп для человеческих душ, в казенный дом для бедняков и уголовников. Следственный изолятор, размещенный в центре старого города, никакого доверия и восхищения не вызывал и прославился тем, что именно здесь казнили смертников. Здесь приводил в действие, исполнял суровые приговоры Кровавый Палач, приходил конец всем политическим интригам и преступлениям.
Крэ не заметил ничего подозрительного, проходя в тот день дорожку у стен Володарки. Он размышлял лишь о неминуемом завершении своего рабочего (рабского) дня, о самых последних и неприятных его минутах. Он пройдет Городской Вал, Володарку, свернет налево от драматического театра и по прямой двинет гордой брутальной походкой к серому зданию главпочтамта – храму священной корреспонденции! Он не заметил в тот день странных людей в темных очках, черных пиджаках и с рациями, толпящихся возле ворот и стен тюрьмы. Лишь отойдя пару шагов от СИЗО, он почувствовал резкий пронзительный укол в области сердца. Приступ застал врасплох, такое не входило в планы брутального курьера. Крэ остановился, положил пакет из «Кроны» на сугроб, прижал ладонь к сердцу и сложился пополам. Через секунды все прошло. Крэ поднял пакет и зашагал к своей заветной цели.
Осадок «что-то именно в то мгновение произошло», не покидал его до самого конца пути. Что-то плохое приключилась, но не с ним, а с другими, и именно в том месте, где молодого парня одолела невыносимая боль.
Крэ справлялся с почтой быстро и аккуратно. Раздражали только электронные очереди. Фойе главного почтового зала представляло собой настоящий собор с огромным куполом, под сводом которого часто летали голуби и скворцы. По кругу размещались кассы, столики для посетителей с образцами заполнения всякой чепухи, пластмассовые стульчики для ленивых и бомжей, а также массивная колонна в центре, увешанная со всех сторон громоздкими мониторами. Нечеловеческий голос свыше называл номера талона в очереди и кассы его обслуживания, словно выносил громкий вердикт, определяя участь пришедшего сюда.
– Билет Номер Двести Восемьдесят Шесть. К окну ШЕСТЬ!
И в адское мгновение безликий путник вскакивал со своего стула, ошарашенный совпадением своего номера, бросал испуганный взгляд на монитор, машинально проверяя, верно ли он все расслышал, и кидался к кассе, как жалкий лев к куску мяса в клетке.
Электронная очередь тянулась до ужаса медленно. Так невыносимо тянется время ожидания в камере задержания или в палате психиатрических больниц, в охотничьем капкане в предчувствии неизбежности смерти. Крэ ненавидел табло, железный голос и время. Он придумывал свои способы избегать тупого изнеможения в очереди. В подкладку пальто он постоянно клал книгу как раз для подобных случаев. Он презирал безвыходное безделье в вагоне метро, в очередях и при малейшем ожидании старался скоротать пытку чтением литературных произведений. Но всякое чтение на главпочтамте вызывало у Крэ омерзение, так как постоянно приходилось отвлекаться на голос или мерцание электронного табло. Нужно было постоянно отрывать взгляд от строк, чтобы не пропустить свою очередь.
Крэ развлекался по-другому. Он доставал огрызок карандаша и ставил в тексте книги номера, названные именно в том месте, на котором его чтение прерывалось остопи…девшим голосом. Цифры назывались невпопад, ведь разные кассы производили различного вида обслуживание. Затем курьер уже дома или в офисе монтировал свои записи по порядку. И получались очень забавные куски.
662. Нет, ну тут же где-то лежат пятнадцать франков, и, хотя всем на них уже наплевать, в конечном счете их уже никто не получит, они превращаются в какую-то мистическую цель, и люди, вместо того чтобы прислушаться к голосу разума и забыть об этой мистической цели, подчиняются обстоятельствам и продолжают бессмысленную резню. Пошли, Хрюндель! 663.Тряся брюхом, прислюнявила эта дебильная тварь. Портрет моей бывшей девушки (явно не по тематике) со свисающими по роскошным болотного 664. цвета длинным волосам-лианам ядовитыми ящерицами и безобразными змеями. И на последней – два безликих человека на фоне мишени, цифры в кружках которой заменяют соответствующие 665. иероглифы. 666.
БИЛЕТ НОМЕР ШЕСТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ! К ОКНУ ТРИНАДЦАТЬ!
Брутальненько, подумал Крэ.
К восьми часам вечера брутальный курьер добрался до своей комнаты. Выглядело жилище Крэ удручающе. Грязные окна с паутиной вместо тюлей, переполненная пепельница под раскладушкой, пустые бутылки из-под водки и вина. Запах тухлых пингвинов и городских помоев. В углу слева от проигрывателя валялась полная бутылка спирта.
Крэ не снял пальто, не разулся. Он закурил бычок, плюхнулся на незаправленный раскладон и включил телик.
– Сегодня вечером были расстреляны виновники теракта в столичном метро Дмитрий Иванов и Вячеслав Петров… – вещала диктор телевидения.
