Возвышение Меркурия. Книга 14 - Александр Кронос
Сам Симеон уже улетел — отправился в Красноярск. Чтобы лично ввести в курс дела основных вассалов рода и гвардию. Но в башне имелось немало его людей, готовых выполнить любое поручение. Мстиславский оставил часть персонала, способного справляться с техническими задачами, а Оболенский притащил сюда самых перспективных кавалергардов, которые быстро прошли через процедуру присяги и по сути, выполняли роль его свитских.
Охрану я поручил Билли — присмотр нескольких десятков некротических воинов гарантировал, что ни к башне, ни к казармам не пройдёт никто чужой. Разве что некто совсем сильный и способный прикрыться пологом невидимости. Но тогда его обнаружит Сандал. Либо просигналят защитные артефакты Мьёльнира.
Разумы смертных находились под наблюдением — за теми, кто был поблизости, приглядывал я сам, а других держал под надзором живой камень. Ему не составило труда сформировать сеть артефактов, которые постоянно оценивали состояние людей. И давали знать, если проявлялись оттенки, характерные для негативных мыслей. Тех самых, что возникают, если кто-то, например, размышляет о предательстве.
Сам же я занялся привычным делом — переговорами. Все монархи с которыми до того связывался либо я лично, либо Кристина, согласились выпустить заявления о каре за сотрудничество с любыми захватчиками. Да ещё и указали на две неудачные попытки вторжения, которые уже были мной предотвращены. Учитывая, что в своих заявлениях они ещё и добавили пункт о разрешении свободно действовать на их территории, сейчас мои руки были полностью развязаны. Грубо говоря, я мог заявиться и вырезать любой прусский, шведский или корейский род, без всякого объявления войны и формальных последствий.
Не думаю, что кто-то из смертных представлял для меня сейчас угрозу. Разве что у кого-то выйдет собрать в одном месте полсотни Великих Мастеров и привезти туда же несколько древних родовых алтарей, обрушив всё это на одну цель. Хотя даже в таком случае, их шансы на победу были невелики. Но оставалась свита и множество людей, задействованных в самых разных процессах. А ещё совсем скоро должны были открыться первые храмы.
Масса уязвимых точек, по которым могли бы нанести удар те, кто решил бы отомстить за гибель союзников или родственников. Заявления монархов не убирали эту угрозу полностью, но как минимум, снижали вероятность подобных атак.
Сейчас же мне требовалось от них нечто куда большее. Не просто заявить о поддержке в деле организации обороны мира, а допустить меня и пантеон до их людей. Дать разрешение на открытие храмов.
С поляками и корейцами, как ни странно, проблем не возникло. Потоцкий и Юн Ли дали согласие сразу же. Императору Цин я пригрозил полноценным гражданским конфликтом или вовсе свержением — мол Чжень-у заявит, что правитель уничтожает собственную страну и его надо поменять. Учитывая большое число его последователей из самых разных социальных кругов и текущую ситуацию в Китае, где большая часть населения до сих пор оставалась без бытовых удобств, это было бы чревато глобальными последствиями. Как минимум, лично для монарха. Тем более резервная фигура у меня уже была — Мейли точно не отказалась бы сменить его на троне.
Японцы упирались, но больше для виду. Согласие Цин и Кореи почти гарантировало их положительный ответ.
В случае с франками пришлось немного повозиться — герцог, который не успел толком принять бразды правления, опасался внутренних конфликтов. Но получив мои заверения, что в таком случае ему обеспечат поддержку, тоже пошёл на соглашение.
Беседы с монархами Пруссии, Англии и Швеции отняли у меня суммарно больше часа, но в итоге они присоединились к остальным. Отчасти помог удар Маховых — те дождались подходящего момента и обрушились на инкского психопата, превратив того в горстку пепла. Вместе со всем ближним кругом.
С султаном Оттоманской Порты я связался в последнюю очередь. Тот выслушал список тех, кто уже выразил согласие, немного подумал и сообщил, что не возражает. Правда сразу же выдвинул встречное условие — попросил гарантировать безопасность его государства и гарема от Оболенского.
Полковник вряд-ли этому обрадуется, но обещание я дал. Впрочем, речь шла только о самом князе. И я не сомневался, что в самом крайнем случае тот найдёт решение. Ведь если выкрасть деву из гарема и скажем, выдать замуж за кого-то ещё, то она перестанет быть одной из жён султана.
Остальным правителям я принялся звонить уже поздним вечером. Прямых контактов у меня не было, потому пришлось воспользоваться помощью министра иностранных дел Российской империи, который лично связывал меня со своими коллегами, отправляя контакты через дарфон. А дальше я уже вынуждал их обеспечить связь с монархом.
Гладко проходило далеко не со всеми — привыкшие к власти смертные не хотели просто так отказываться от идеи, обрести ещё большее величие и в буквальном смысле слова обрести божественный статус. Тем не менее, какую-то часть убедить удалось.
Свитские Леры, которых та выделила, немедленно получали контакты выделенных для координации процесса лиц среди государственного аппарата и принимались за дело. Впрочем, работы было столько, что задействовали практически всех свободных людей — требовалось найти места под храмы, разработать концепцию продвижения образов иных богов пантеона и подобрать кандидатуры на роли главных жрецов во всех странах. Последних требовалось ещё и проинструктировать — учитывая размах затеи, внимание местной прессы было гарантировано.
Сама Лера, как ни странно, на связи появлялась исключительно спорадически, переложив основные коммуникации на свой ближний круг. Сначала это немного встревожило, но божественная печать на её разуме улавливала эмоции, характерные для интенсивной работы. Видимо главная жрица просто оптимизировала рабочий процесс. Жаль, расстояние не позволяло оценить детали. Пусть я и чувствовал её более чётко, чем остальных, но улавливал лишь общий эмоциональный настрой.
Закончил я уже ночью, когда были охвачены все относительно крупные государства. Согласились далеко не все, но и прямых отказов я почти не слышал — смертные опасались конфликтовать с тем, кто способен за пару дней лишить их власти. Максимум — брали время на подумать и обещали дать ответ чуть позже. На что получали ответ о наличии у них ровно суток
