Заязочка - Волшебное стекло

Свод законов, похоже, Сигрейвам был без надобности. А вот про ритуалы поиска и как им противостоять книга была. В нее Петунья и погрузилась.

Самым надежным был, как и следовало ожидать, поиск по крови. Таким образом искали родственников и потерявшихся детей. Но и от него можно было закрыться. А так — использовали любую вещь, принадлежащую тому, кого искали. Можно было взять кусочек ногтя, волос, капельку слюны. Вообще любую часть человека. Петунья поежилась. Вдруг кто-нибудь из тех, кого она встретила на вечеринке, разжился ее волосом, например? Или взял бокал, из которого она пила? Хотя те волшебники считали ее сильной ведьмой из могущественного Рода, могли и побояться так нагло действовать. Мало ли, какая у нее защита. Но впредь стоило быть более осторожной. И как бы узнать, что за защита на ее домике? Судя по всему, чары очень серьезные. И тоже завязанные на кровь. Потому что проще всего было спрятаться в специально зачарованном и скрытом ото всех месте.

Фактически из всех магов ее сумел найти только мистер Принц. Но ему было проще всех, он просто спросил адрес Эвансов у внука. Хорошо, что с Северусом в Хогвартсе она общалась всего ничего. Ему даже в голову не могло прийти, что она может оказаться в волшебном замке. А ведь, наверняка, можно и в этом виде ее опознать. По голосу, например. Как же все сложно!

Свод законов пришлось покупать. Он стоил пять галлеонов. И судя по довольной физиономии продавца, спросом такое чтение у магов не пользовалось. Получалось, что им плевать на законы, они живут по своим правилам, просто стараются не попадаться. Как-то это неправильно. Но похоже, что законы просто не сочетаются с нормальной жизнью.

Наказание за применение кровной магии действительно было серьезное — заключение в тюрьму. За темную магию полагалась смертная казнь через поцелуй дементора. Петунья поежилась, про Азкабан и дементоров рассказывал Северус. Жуть жуткая. А вот за использование псевдонима не полагалось ничего, если только таким образом не выдавали себя за другого человека, чтобы, например, воспользоваться его имуществом. А так — называй себя, как душа пожелает. Но вообще-то ей, похоже, повезло, что в Британии в настоящий момент не было волшебников с фамилией Шервуд.

Первым изделием, на которое Петунья поставила свое клеймо, была красивая ваза. Девушка решила освоить новую технику. Медный рубин подходил для этого идеально. Сперва совершенно прозрачная ваза после очередного нагревания стала розовой. С каждым новым нагревом цвет темнел. Наконец появились яркие искорки. Да, это выглядело как самый настоящий авантюрин. И смотрелось потрясающе. Форму Петунья специально выбрала самую простую, чтобы она не отвлекала от материала. Такая ваза хорошо смотрелась бы на камине, поэтому для нее была изготовлена пара. А вот теперь — клеймо.

Капельку крови следовало капнуть на рисунок, потом произнести несложное заклинание. Еще один взмах палочкой, теперь уже над донышком вазы. И маленький рисунок отныне давал знать каждому, из чьей мастерской вышло это изделие.

Мистер Кэррингтон согласился, что в паре эти вазы смотрятся лучше. Их и купили вместе.

Если мисс Шервуд кто и искал, ей об этом было неизвестно. Она всерьез поглядывала на описание более сложных техник. Пару раз забегала в антикварную лавочку к мистеру Кумбсу, у которого появилось несколько новых вещиц из стекла. Прогулялась по различным антикварным магазинам в Лондоне. И подумывала о посещении какой-нибудь выставки.

И, наконец, нашла источник нужных химикатов и реактивов. Большинство из них использовались в зельеварении и спокойно продавались в аптеке. Остальное можно было заказать. Выходило дорого, но другого варианта у нее пока не было. А вот монополией на продажу драгоценных металлов и камней обладали гоблины. И купить что-нибудь в мире волшебников без их ведома было практически невозможно. И опасно. С банкирами старались не связываться.

Но пока Петунья не покушалась на изготовление таких предметов. Она лишь пару раз украшала гравировку золотом и серебром, для этого ее запасов хватало с избытком.

За этими хлопотами остаток зимы и весна пролетели незаметно. Началось лето, скоро должна была приехать на каникулы Лили. А ведь в этот раз все могло закончиться не так мирно, как в прошлом году. Северус должен был отправиться к дедушке. Кстати, мистера Принца Петунья пару раз видела в аптеке. Но старалась отвернуться или выйти. Мало ли что.

Худшие опасения стали оправдываться чуть ли не с первых минут пребывания младшей сестры в родительском доме. Лили разбила вазочку Петуньи. Причем та была уверена, что младшая сделала это специально. Вазочка с небольшим букетом из ромашек и колокольчиков стояла посредине стола и никому не мешала.

— Ты! — у Петуньи даже слов не хватило от обиды.

— Подумаешь, — процедила сквозь зубы Лили, — это же просто стекляшка. Но если она тебе так дорога, то сохрани осколки до моего шестого курса. Тогда мне будет можно колдовать дома, и я ее починю.

— Какая же ты дрянь! — стиснула кулаки Петунья.

— Сама ты дрянь!

Похоже, что в пощечину Петунья вложила не только физическую силу, но и магию. Из разбитых губ и носа Лили хлынула кровь. Ее голова мотнулась как у тряпичной куклы, девочка не удержалась на ногах и хлопнулась на задницу, лишь чудом не ударившись головой о спинку своей кровати. Несколько секунд она в ужасе смотрела на сестру, а потом заорала. Еще через минуту в комнату ворвались родители.

— Да что же это такое! Девочки!

— Эта гадина разбила мою вазочку! Специально разбила!

— Туни! Как тебе не стыдно?!

— Да почему мне должно быть стыдно?! Это для нее все «просто стекляшка»! А я… а мне… мне подарили!

Миссис Эванс суетилась вокруг младшей дочери. Мистер Эванс качал головой.

— Это отвратительно! Туни, нам надо поговорить.

— Опять «Туни»?! Всегда Туни! Я уже не человек, да?! Папа, это нечестно!

Петунья трясущимися руками собрала осколки.

— Можно подумать, очередной шедевр самой Анабелл Шервуд! — в нос проговорила Лили, которая явно чувствовала, что родители на ее стороне.

— А если и так!

— Ха-ха-ха! Анабелл Шервуд ведьма! Ее работы продаются только для волшебников! А ты… ты МАГГЛА!

— Твои родители тоже магглы. Ты и их презираешь? — уже спокойнее проговорила Петунья.

Лили умолкла. Такие ловушки она чувствовала за милю, не меньше. Миссис Эванс повела ее в ванную — останавливать кровь.

— Мне стыдно, что мои дочери не могут найти общий язык, — проговорил мистер Эванс.

— Хорошо, папа. Что ты предлагаешь? Мне съехать на эти два месяца? Или запрем эту крысу в чулане? Там швабры и метла, чтобы мести двор, пусть попробует на них полетать.

— Туни… Разумеется, никто никуда не будет съезжать. И в чулане мы никого запирать не будем. Постарайся как-то… ну, я даже не знаю…

Петунья задумалась. Удрать в любимый домик с мастерской не получится. Родители в полицию заявят. Придется терпеть эту гадину. Ничего, всего два месяца, она выдержит.

— Папа, я этого так не оставлю.

— Хорошо, Туни.

За обедом Лили было заявлено, что если она еще раз тронет вещи своей старшей сестры, а особенно если что-нибудь испортит, то новеньких мантий и учебников ей в этом году не видать. Все будет куплено в лавке старьевщика.

— Но папа… — глаза Лили налились слезами. — Как же… как же так…

— Научишься ценить вещи! — отрезал мистер Эванс.

В доме Эвансов наступило холодное перемирие. За ужином Лили согласилась просветить родителей на тему, кто такая Анабелл Шервуд.

— Она в этом году прославилась, — рассказывала Лили. — Делает очень красивые вещи из стекла. Про нее в «Ежедневном пророке» писали, когда она шахматы сделала. Фигурки из стекла очень красивые, я тоже колдографию видела! Все только и говорили этой зимой про нее. Мол, совсем молоденькая, а уже столько всего умеет. И никто не знает, кто она такая на самом деле, потому что магов с такой фамилией в Магической Британии нет. Напридумывали всякого. И что она внебрачная дочь какого-нибудь родовитого мага, и что жила и училась заграницей. Сев ее видел, когда она в Хогвартс приходила. Профессор Слагхорн ее на вечеринку приглашал, к нему все знаменитости приходят.

— Твой приятель ее видел? — переспросил мистер Эванс.

— Ну, он ее в подземелья провожал, она же Хогвартса не знает. И трансфигурировать не умеет, — со злорадством сказала Лили. — Ребята говорили, что таких как она чуть ли ни с младенчества только одному и учат. Она кроме этого стекла ничего не знает и не умеет.

Петунья бросила на сестру косой взгляд, но промолчала. Что бы Лили понимала. Трансфигурация могла облегчать жизнь, но без нее можно было прекрасно обойтись. Временное изменение формы предмета — вот что это такое. Анимагия была интересной, но не более того. К тому же Петунья понимала и чувствовала, что этот раздел магических наук она освоит легко и непринужденно. Она прекрасно могла концентрироваться, умела работать с формой и виртуозно владела волшебной палочкой.