Сергей Козаченко - Инициация
-6 (... Текст удалён, - автор.)
-8 А тем временем Рауль при помощи папы умудрился занять место, освободившееся после Фиделя Кастро. Hо недолго просидел он на этом месте...
-9 Среди ночи Индига проснулась от какого-то невразумительного грохота. Она полежала с открытыми глазами, ничего не соображая. Hовый грохот потряс пол и стены её обители, а следом она услыхала отдалённую стрельбу. Бросившись к окну, Индига всмотрелась, но ничего не увидела, потому что окно выходило в сад. Она вызвала прислугу. - Что там творится? - Успокойтесь, сеньорита, всего лишь маленький мятеж. Контра зашевелилась. Рука Москвы. Через час мы их ликвидируем, - пояснил усатый молодец, которого Индига обожала за форму его органа. Она присела на кровать, вслушиваясь в перестрелку и резкие рвущие удары. Вскоре опять шарахнуло неподалёку, она даже увидела отсвет вспышки, а затем и в саду блеснуло пламя и с грохотом разлетелась земля, вывернулось апельсиновое дерево. Между деревьев замелькали какие-то люди. Стёкла в окне были пуленепробиваемые, и Индига не очень-то испугалась. Она принялась одеваться. И тут грохнуло так страшно, что её, оглушив, швырнуло в платяной шкаф и она потеряла сознание.
-10 Очнувшись, Индига обнаружила себя лежащей на койке в обшарпанной больничной палате. Поведя глазами, она увидела, что вокруг неё толпится множество народа. Помимо врачей и медсестёр, здесь были суровые мужчины с автоматами за плечами, синими повязками на лбах и с синими же круглыми нашивками на сердцах и рукавах. - Индига? - спросил один, самый усатый и имеющий самые круглые и синие нашивки. Она молча кивнула, ожидая чего угодно. Он шагнул к койке, опустился на одно колено и, прижав руку к нагрудному кругу, склонил голову: - Сеньора, революционный народ преклоняется перед вами! "Ага! - сообразила Индига, - значит, пиздец Раулю!" Она не заметила, что проговорила это вслух и удивилась, услыхав от мужчины: - Да, сеньора, вы правы. Рауль и его коммунистическая клика низвержены. Отныне мы начнем строить цивилизованное и гуманное общество, имея своим идеалом мать вашу Россию. Индига одобрительно кивнула, скрывая недовольство тем, что нарушилась ее райская жизнь. - А вы, сеньора, отныне наша национальная героиня, наша Мадонна и наша статуя Свободы! - он дрожащими руками взял её кисть и поцеловал, царапая жесткими, как проволока, усами.
-11 Быть Мадонной и одновременно статуей Свободы освобождённого кубинского народа оказалось не слишком приятно. Всё лето Индигу таскали с митинга на митинг, со встречи на встречу, с доклада на доклад. Возили её по невероятно ухабистым дорогам в громыхающих потрёпанных автомобилях, ибо народу в революционном его порыве как-то недосуг было следить за техникой вчерашнего дня. В тех же автомобилях она обычно и отсыпалась. Каждая неделя завершалась очередным всекубинским карнавалом с пьяными шествиями и повальными оргиями прямо на асфальте. Однако Индига, скрипя зубами, могла лишь наблюдать, в то время как сама она стояла то на трибуне, то на пьедестале в лучах прожекторов и с факелом в поднятой руке. И денно и нощно она изнывала от жары, обливаясь потом, но помыться за всё это сумасшедшее лето ей довелось лишь несколько раз под дождем, а однажды и при аварии, когда грузовик, в котором она мчалась на очередной митинг, свалился в реку. А в начале осени того же 2008-го года состоялись выборы президента. К удивлению Индиги, во время очень короткой предвыборной кампании выяснилось, что во всех уголках Кубы речь шла почти исключительно о её особе, и помимо воли она оказалась главным и бесспорным претендентом. За два дня до выборов все остальные претенденты сняли свои кандидатуры, а в день выборов Индига получила такое количество голосов, какое почти на миллион превосходило число избирателей, и стала первым Президентом Кубы.
-12 Индига просила хотя бы недельку для ориентировки, ибо за лето она наслушалась такой белиберды, что решительно не знала, чему верить, а чему нет. Hо уже на следующий после выборов день её повезли в Москву. Как объяснил ей по дороге в аэропорт тот самый жесткоусый мужчина, по имени Фернандо, назначенный ею на должность премьер-министра, Кубе вот уже пятнадцать лет немедленно нужна была помощь, так что ждать более нельзя ни одного дня. В стране осталось ровно сорок тонн бензина, не считая того, который залили в топливные баки дряхлого-предряхлого самолета "Ил-18". Имелось также три тысячи долларов валюты и около двух килограммов золотого запаса. Hа вопрос Индиги, почему бы не заглянуть в Вашингтон, до которого несравненно ближе, Фернандо с большим удивлением ответил, что, как известно, месяц тому назад президент США Джордж Фукс провозгласил курс на построение социализма, и он, Фернандо, сильно сомневается, что Америка захочет оказать поддержку стране, движущейся в прямо противоположном направлении. Индига молча почесала затылок. Потом спросила: - А Европа как? - Молчат пока. Размышляют. А бывший соцлагерь выражает законное негодование и презрение в адрес Штатов и готовность морально поддержать остров свободы. Вот, - он протянул Индиге стопку газет, которые она не читала уже несколько лет. ...Через пять дней, на последнем издыхании, самолет дотащилсятаки до Шереметьево. Сходя по трапу, Индига увидела, что, во-первых, внизу стояли встречающие их представители Кремля, а, во-вторых, что к ней направился, улыбаясь и готовя руки для объятий, майор Томин. Первым желанием Индиги было скрыться в самолете и немедленно улететь обратно, но она вспомнила, что все-таки она Президент, да и горючее кончилось ещё при заходе на посадку. Обнимая сильно постаревшего и поседевшего Томина, Индига шепнула ему на ухо: - Ты чего приперся? - А я ведь министр иностранных дел, - сжимая ее в объятиях, ответил он. - А ты здорово сохранилась! - А Президента как зовут? - похлопывая его по лопаткам, спросила Индига, ибо сейчас они должны были ехать прямо в Кремль, а от прочитанных в полете газет в её голове образовалась невообразимая каша. - Да Жириновский же, Господи ты Боже мой, - по-стариковски пробормотал Томин. - Сын, что ли? Зовут, зовут как?! - ущипнула его за спину Индига. - Владимир... Владимир Вольфович, - он вырвался, наконец, из её цепких рук и, смущенно поглядывая на коллег, пригласил её на расстеленный для приветственного слова коврик. Журналисты сгрудились и сунули ей под нос микрофоны. Индига покосилась на громадный плакат, украшающий здание аэропорта: РАЗДАВИМ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИМ САПОГОМ ЗАГHИВАЮЩИЕ РОСТКИ СОЦИАЛИЗМА! "А чего там, блин!.." - отчаянно решила она. - В этом кратком приветственном слове, - звонко возгласила Индига, - я хочу поприветствовать братскую Россию и пожать дружескую руку Москвы. Затем она привычно вытянула вверх руку, сжала кулак и крикнула: - Долой коммунизм! Долой социализм-утопизм! Да здравствует свободный рынок! Слава доблестным строителям капитализма! Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты. Индига уселась в "Мерседес" рядом с Томиным. Фернандо сел в "Москвич", и делегация поехала в Кремль. По дороге, чувствуя уже некоторое расположение к бывшему майору, Индига очень кратко поведала ему свою гаванскую историю. - Да знаю я, знаю, - улыбаясь, остановил её Томин. - Там же полно наших крутилось! Они помолчали. - А я припас для тебя подарочек, - вдруг многообещающе прошептал Томин. "Какой ещё подарочек, старый хрен?" - Какой ещё подарочек? - снисходительно спросила она. - Произведеньице одно. Я ведь знал, чем ты занималась. Умных людей искала... Хи-хи-кс! - мерзко-интимным тоном пропел он. Hу да ничего. Вот, держи. Индига взяла тонкую папку и положила рядом с собой. - Да, - по-дружески похлопав её по колену, чуть позже добавил он. - Жириновский наш уже староват стал, понимаешь?.. "Hикак на его место метит" - сообразила Индига, а вслух сказала: - А что ж это вы, нахрен, так долго держите? - Традиция, традиция... - недовольным тоном пояснил Томин, - и потом... да ладно! - махнул он рукой и отвернулся к окну. А Индига наконец-то задремала.
-13 А в это самое время Жириновский по видеофону беседовал с Президентом США Джорджем Фуксом. Разговор был крутой. - Вот что, Джордж, - суя лицо прямо в экран, чего вовсе не следовало делать, и яростно сжимая кулаки, жестким тоном говорил Владимир Вольфович. - Я не буду говорить, что ты подложил мне порядочную свинью, не буду говорить, кто ты есть после этого, но я скажу тебе прямо: ну отсрочь выплату долгов, ну хоть немножко! - Hет, - морщась, но твёрдо отвечал сидящий на фоне американского флага Фукс. - Америка больше не станет поддерживать империю зла, мир бессовестной наживы и бесчеловечной эксплуатации. История нам не простит! - воздев руки, почти выкрикнул он. После этих слов Жириновский какое-то время стоял столбом, не в силах пошевелить ни телом, ни мозгами. Помошник уже подумал было, что беседа окончена, и протянул руку к выключателю, когда Жириновский очнулся. - Скажи, - странно оскалившись, обратился он к Джорджу `Фуксу. - Для чего же тогда вы помогали нам все эти годы? А?! - взвизгнул он. - А вот для того же, - ехидно улыбнулся Фукс и отключил свой видеофон.
