Калашников С.А. - Калашников С.А. Внизу наш дом.

Только вот подчиняться распоряжениям командования я нисколько не расположен. Хотя знаю, что придётся. Но, чем позднее это начнётся, тем больше мы успеем сделать “не по истории”, а по-своему. Собственно, ради этих нескольких дней я и карячился семь лет, строя самолёт с неожиданными для неприятеля характеристиками. Обучал боевых лётчиков, пусть немногих, но владеющих мастерством побеждать опытного врага.

Рассчитывал я хотя бы на семьдесят два часа самостоятельности, а выпало мне всего тридцать шесть. Откуда такой пессимизм? От донёсшегося до ушей стрекота авиационного мотора. Это У-2 к нам летит. Он, пожалуй, вполне удовлетворится той крайне неудобной взлётно-посадочной полосой, которую мы выбрали для себя в целях маскировки. Нет, ну садиться на самое дно балки — это как-то не вошло пока в широкую практику у авиаторов.

Идём встречать. Майор не отстаёт. Всемером, вместе с двумя прилетевшими, закатываем “рус-фанер” в пустующий капонир. Надо сказать, ему тут тесновато, но хвост поместился, а то, что не влезло, мы прикрыли маскировочной сетью… вру, рыбацкой, но с нашитыми то тут, то там тряпочками.

- Товарищ майор, - обращается к “нашему” майору один из прибывших. - Капитан Карманов прибыл для установления контактов с вами - нашими соседями.

- Рад знакомству, товарищ капитан. Моя фамилия Бойко. Я тут тоже для установления контактов. А распоряжается на объекте вот этот молодой человек, которого упорно именуют исключительно Шуриком, хотя фамилия у него ничуть не секретная.

- Субботины мы, - я пытаюсь изобразить смущение. - Но лучше по имени. Это и позывной, - говорю, а сам вижу родственную душу — капитан так и зыркает в сторону соседнего капонира. Вот хлебом его не корми, дай посмотреть новую технику. Впрочем, в том что он лётчик, я и не сомневался. Не потому, что он выбрался из передней кабины У-2, а видел я это лицо в кабине МИГа. Того самого, с которым когда-то целую вечность тому назад “раскланивался” в воздухе. Кажется, сегодня. В предыдущем вылете. - Ладно, пошли смотреть.

- Разве техника не секретная? - майор сразу выдал себя с головой.

- У товарища капитана есть допуск, - парировал я.

- Откуда?

- Я ему дал, - вот так! Раз уж попался, то буду до конца демонстрировать уверенность. - И вы, товарищ, не имею чести быть знакомым, но вы тоже допущены к ознакомлению с техникой, доставленной товарищами Лосем и Гусевым с далёкой Тумы, - это я обратился ко второму из прибывших. Оба они, кстати, в сплошных комбинезонах, скрывающих даже петлицы — застёгнуты под горлышко.

Ознакомление с машинами заняло остаток вечера. Мы и лючки вскрывали, и барабан пушки крутили, объясняли особенности пилотирования, дали ребятам “посидеть” в кабине, подержаться за рычаги.

- Полетать сегодня не дам. Вот сяду у вас на просторной поляне — тогда разрешу, но без самовольств, начиная со взлёт-посадка. Полёта четыре нужно будет нарабатывать технику пилотирования этого аппарата даже такому опытному пилоту, как вы.

- Пожалуй, - ухмыльнулся Карманов. - Из этой канавы я и на биплане буду взлетать со страхом. А вот у товарища начальника штаба запросы скромнее.

- Завтра группа Сушек пойдёт в нашем сопровождении на ту сторону Прута. Не присоединитесь? - посмотрел вопросительно так и не представившийся офицер.

- У нас дальность на пределе, - поморщился я. Укажите место и время в которое нам нужно там быть. Мы в воздухе больше над целью двадцати минут не продержимся, потом горючка кончится.

Карту разложили прямо на траве, да тут же и договорились обо всём. От тёти Ниных вареников гости не отказались, но надолго не задержались — дело было к вечеру, а утром всем рано вставать.

Я же лишний раз отметил, что некоторая растерянность после начала войны пока у людей сохранилась. Не наработаны ни связи, ни взаимоотношения. Где-то подтормаживают штабы… но не все пребывают в нерешительности. Есть и радостные симптомы. Например, соседи нас выследили — значит начали уже переходить в боевой режим.

***

В район боевой работы мы ползли на самом экономичном ходу. На трёхсоточке. Точно в расчётное время бомбардировщики не появились, зато стайка мессеров нарисовалась с востока, да ещё пара кружила неподалеку. Наваливаться на нас они не торопились — держались поодаль. Нам тоже гоняться за ними было неудобно — спалим горючку раньше времени и не сможем поддержать наших.

Висеть в небе при минимальных оборотах движка тоже как-то нехорошо — зенитки начали стрелять. Снизились до бреющего и разрядились по пехоте — колонны, движущиеся к границе, были отлично видны внизу, длинные и плотные. А у нас в обоих барабанах картечь — мы же готовились с мессерами схлестнуться.

Чтобы не тратить заряды попросту, прошли вглубь сопредельной территории и наскочили сзади, давая продольные залпы из обоих стволов в непрерывном режиме — это два выстрела в секунду. Оглядываться на то, чего мы достигли, было некогда — худые сразу пошли на нас, а мы - уже пустые. Удрали, пользуясь преимуществом в скорости.

Когда проходили над аэродромом, где начальником товарищ Иванов, окликнули землю и сообщили о том, что в заданном районе бомбардировщиков не дождались, поэтому отработали по подвернувшимся наземным целям и вернулись.

Нам ничего не ответили. Может, случилось чего?

Дома застали майора, разговаривающего с кем-то по телефону. Надо же — успели протянуть линию связи.

- Да, товарищ Сосна, - стоя навытяжку рапортовал особист. - Только что сели. Обслуживают машины. Так точно — сами обслуживают. Заправляют, грузят боезапас. Хотя, уже закончили. Так точно, даю командира. Позывной Шурик, - и протянул трубку, глядя на меня глазами какающей собаки.

- Шурик слушает Сосну, - я представился и выразил готовность к общению.

- Это твои орёлики устроили румынам Варфоломеевское утро в сосновом бору?

- Мы просто сбросили на подвернувшиеся цели неизрасходованный боезапас.

- Наш разведчик вернулся со снимками. Только что проявили — сырые ещё. Пиши наградные на всех к “Знамени”.

- Не могу я, Сосна. Нет у меня на это прав, да и не знаю я куда эти наградные отправлять. И вообще я Сушки ждал, чтобы прикрыть от худых.

- Перенацелили их срочно, уж извини. Ладно, давай майора.

Подслушивать чужой разговор нехорошо, но деваться некуда — стол у нас один на все надобности. А второй завтрак не ждёт — нехорошо, если оладушки простынут. Поэтому мы жевали, будучи свидетелями того, как товарищ майор строчит в блокноте, отвечая: “есть”, “слушаюсь” и “так точно”.

Наши наблюдательные пункты никак себя не проявляли, никто нас никуда не приглашал, поэтому я решил “раскинуть невод”. Ну не может быть, чтобы активность немцев в воздухе прекратилась так быстро. Они в это время (в прошлый раз) клевали нас непрерывно. Мы взлетели, разойдясь редкой цепочкой. При таких расстояниях радиосвязь была вполне уверенной, поэтому время от времени переговаривались…

- Вижу восьмёрку мессеров. Думаю, бригада расчистки. Дальше какая-то группа виднеется, но далеко, не видно кто, - доложила Мусенька. Она на шестьдесят километров севернее — шесть минут полёта.

Пока добрался — всё было кончено. Драка вообще не получилась — худые сразу бросились наутёк. Пока Мусенька догнала одного да уделала, остальные куда-то девались. Вторая же группа, которая маячила вдалеке, просто истаяла в воздухе.

Возвращались мы подавленные — напрасно сожгли полную заправку бензина. Вторую, кстати, подряд, включая утреннюю прогулку за Прут. Неужели, наши действия так деморализовали Люфтваффе, что при виде даже отдельного истребителя, восьмёрка худых убегает, а армада бомбовозов разворачивается на обратный курс?

Глава 13 Перемены

За столом сидел новый незнакомец, одетый по полной авиационной форме со знаками различия полковника.

- Привет, Шурик, - приветствовал он меня с какой-то нарочитой гражданскостью. Я Иван Павлович, твой начальник штаба.

Похоже, майор перестарался, описывая нашу манеру поведения и разные другие выходки.

Добрый день, Иван Павлович, - улыбнулся я этому любезному человеку. Знакомьтесь - Саня, Шурочка и Мусенька. Как я понимаю, товарищ Бойко руководит деятельностью Особого отдела нашего подразделения?

- Разумеется, - ответная улыбка источает неподдельное радушие.

- У нас наметились проблемы с решаемыми задачами, - продолжил я, тяжело вздохнув. - Дело в том, что наша обязанность - уничтожать лётный состав Люфтваффе, а он от нас шарахается, как чёрт от ладана. Мусенька, вон, пока одного догнала, остальные и разбежались так, что ни в какую их не сыщешь.

А ведь в военное время приказы полагается исполнять, - сокрушённо покачав головой, я присел к столу.

Да, морочу, немного, голову товарищам командирам. Но без этого никак — уж что-что, а “строить” мальчишек, вроде меня, они умеют на раз-два. И я против этого не склонен очень-то сильно возражать, да только совсем уж “строиться” мне совершенно ни к чему. Хочу сохранить за собой наибольшее количество степеней свободы.