Комбат Найтов - Мы взлетали, как утки...
В Двинске и рядом с ним уже сидит три полка из пяти по штату. Штурмовой полк медленно, но пополняется по 5-ти эскадрильному штату: 4х17 самолетов 'Ил-2', из них один учебный, и эскадрилья разведки, связи и управления. Истребительные полки пришли большими, старого штата: 64 самолета ЛаГГ-3. Создавались они весной 41-го, а приказа переходить на 30-самолетный полк еще не выпустили. Мамушкин принял должность замкомандира дивизии, теперь он подполковник и получил Красное Знамя за бои в Литве и Белоруссии. Командиром штурмового полка стал полковой комиссар Мирошкин, кавалер ордена Ленина. Народу стало много, все разношерстные, большинство истребителей участия в боях не принимали, но с переводом строевых полков, вооруженных 'МиГ-3', возникла заминка. Сейчас снять с фронта два полка практически невозможно. Выручило то обстоятельство, что 'отдыхал' в 'Авиаторе'. Забросил удочку Новикову, и потихоньку провел 'собеседования' с большой группой 'безлошадных'. Плюс составил собственное мнение по некоторым товарищам, так как на отдыхе видно, кто чем занимается. Пьяниц в полках и так хватает. В результате приняли пополнение в 75 человек, полностью освоивших 'МиГ-3', и начали поступать машины, часть новых, из Харькова и Москвы, а часть из ремонтов, но с новыми двигателями. Кроме того, под Москвой начал формирование 401-й ИАП, набираемый подполковником Супруном, известным на весь Союз летчиком. Он, тоже войдет в состав дивизии. Чуть позднее поступила команда формировать 215-й штурмовой ЗАП, для подготовки летчиков штурмовиков, но это произошло на полмесяца позже, когда был выполнен план развертывания 61-го полка. 16-ть двухместных машин в полку, из них 14-ть нормальных, а два - полевая переделка из стандартного одноместника. Мирошкин гоняет более 'молодых' на бомбометание и ракетные стрельбы. Машины поступают в час по чайной ложке. Ни одноместные, ни двухместные не идут. Так в неполном составе 2-го июля были переброшены под Овруч, на место будущего котла. Контратака 5-й армии Потапова захлебывалась в условиях безраздельного господства в воздухе немецкой авиации. Утром 2-го мы приземлились в Овруче, но, толку от нас - никакого. Говорили-говорили о воздушной войне, а на место мы прибыли без локатора. В дивизии три полка, один из них штурмовой, а два на ЛаГГах, разведчики остались под Гродно, у нас всего два 'Аиста'. В общем слепые и глухие, а Птухин уже кричит по телефону: 'Давай-давай'. Свои самолеты он уже пожег, теперь за мои взялся. Так как мы - резерв Ставки, доклад пошел туда, рассредоточил самолеты и выслал 'аиста' на разведку. Немцы накопились у переправы через Случь у Чижовки и Новоград-Волынском. Южнее еще есть переправы. Пришлось идти туда полным составом, только две эскадрильи остались прикрывать аэродромы. Появления большой группы самолетов немцы не ожидали, а когда ракетные 'Илы' начали гвоздить по батареям МЗО, то возникла паника, которую мы гасили, с одного захода сбрасывая весь имеющийся боезапас контейнерных бомб. Провели одну атаку и пошли домой. Пусть разбираются сами с этими завалами. На отходе появились мессера, но, группы у нас плотные, никто не отстал, прикрытие большое, истребители в штурмовке участия не принимали и имеют большой боезапас. Идут в лобовые, и отсекают немцев от штурмовиков. А навстречу еще идет тридцать два самолета с полными танками и боезапасом. Сели все, несколько ЛаГГов нуждаются в ремонте. Однако звонок из Киева: большая группа немецких самолетов следует к нам в гости. Но, отбомбились они не по нам, а по плохо замаскированным и, частично, ложным аэродромам у Коростеня. Кто-то поднял остатки истребителей оттуда, и мы успели дозаправить свои машины. Через двадцать минут после начала бомбардировки аэродрома в Коростене, подошли наши ЛаГГи. Состоялся довольно сильный воздушный бой, из которого немцам пришлось выходить досрочно, в результате потери у них были выше, но и нам досталось: семь машин вынуждено сели в Коростене, две перевернулись на воронках, четверых сбили. Больше топлива и боеприпасов не было. За каким хреном нас сюда послали - неизвестно! Лишь к вечеру пришло топливо на железнодорожную станцию и боеприпасы в Овруч. Но, одновременно с этим и приказ Ставки вылететь в Славутич. Здесь наши действия были запоздалыми и отвратительно организованными. Списали все на Птухина, дескать, он виноват. Он, действительно, добивался перевода ОАГ к нему, чтобы хоть чем-то помочь наземникам, а меня держали в Москве ради лекции в Академии.
Отход на Славутич сопровождался капитальными проблемами! Аэродромы там оказались неподготовленными к посадке в вечерних и ночных условиях. Пришлось садиться в Чернигове и потом перебираться на место. Потеряли целые сутки, а немцы за это время заняли Житомир. Наконец приехал локатор, и прилетела эскадрилья управления. У них скоростенка маленькая, а нас гоняют на пределе нашей дальности. Немцы держат свои Ju-87, которых у них здесь много, на пределе нашей дальности в Остроге. Пришлось вешать ПТБ ночникам, которых уже 16-ть. Все двухместные 'Илы' переделаны в них. В качестве разведчика и осветителя задействовали Пе-2 45-го СБАП. На нем вылетел лично Астахов, бывший шеф Ивана Филимоновича, который четвертый день командует ВВС фронта, больше ни одного летчика-ночника, освоившего Пе-2, у него не было. А в авиации так: некому выполнить - выполняй сам. Правда, на постановку задач он не прилетел, отделался телефонными разговорами. Мы прибыли раньше его, и уже работали по прожекторам и позициям артиллерии, когда он подсветил цели. Восемь из шестнадцати машин пошли на стоянки 'Юнкерсов, а остальные работали ракетами по местам скопления снабжения и боеприпасам. Взрывов было много, ночников у немцев не оказалось. Генерал Астахов мужественно выполнил пять заходов, и база в Острове была разгромлена. На утро ее прилетели добивать СБ, но по ним даже зенитки не стреляли. Вхолостую сработали, только два бомбардировщика потеряли на отходе.
Астахов, как бывший начальник Управления снабжения, смог организовать и более-менее регулярный подвоз боеприпасов, и топлива, и запасных частей, но и он не волшебник! Там в Славутиче, на лыжной фабрике, родился Гу-82, его слепили из битого Су-2-м-82 и Лагга, который сел с заклиненным двигателем по воде. Несмотря на возражения Гудкова, маслорадиатор ушел за кабину, а два воздухозаборника для него, поместили в центроплане. Вооружение - четыре пушки ШВАК, которых у нас было много: снимали с 'Илов'. Поверх обшивки пустили стальной лист, а одну верхнюю юбку коллектора намертво пришили к корпусу. Машина получилась очень даже ничего. Худовата с боков, если смотреть сверху. У Ла-5 там фальшборт шел, но, пока не до изысков, тем более, что с двигателями М-105П возникли серьезные перебои. Я сфотографировал машину, и отправил снимок в Москву с нарочным. Места для крепления РО (подвески для ракет) у него имелись, и точки подвеса могли быть поставлены, но мы делать ничего не стали. Готовили еще двигатели с разгромленного 211-го бап, потому, что с ремонтом основных двигателей возникли солидные сложности. 211-й бап отошел сюда после Житомира и у него было исправно 7 Су-2, остальные одиннадцать стояли без колес и 'каннибализировались'. М-88 уходили на Су, а М-82 - на Гу.
В итоге, собрали 8 истребителей, два звена, которые активно задействовали в качестве верхнего прикрытия. Они, конечно, уступают и 'Мессам', и 'МиГам' по высотности, и обзор назад слабоват, хотя зеркала заднего обзора у всех есть, но летают, и скорость у них не меньше, чем у 'фридриха' на средних высотах, у которого у самого с обзором не сильно хорошо обстояло. Два отражателя воздуха, расположенные за двумя верхними парами цилиндров, и низкая температура масла, позволяли не перегревать двигатель даже на форсаже, так что держать повышенные обороты он мог довольно долго: до 20 минут. После это требовалось открыть 'жабры' на две-четыре минуты. Была мысль сделать автомат, следящий за температурой, но интенсивность вылетов мешала этому.
17-го июля немцы пошли на Белую Церковь, пытаясь отрезать наши части под Уманью. Ситуация стала совсем поганой, похоже, что паника охватила наши войска 6-й и 12-й армий. Мы продолжали работать в Южном направлении, и иногда помогали в обороне Коростеньского УР. Но, немцы ударили на Бобруйск, и взяли его. Нас переключили на Гудериана, работать в двух направлениях становилось совсем неудобно. Требовалось постоянно решать, где в данный момент потребность в нас выше. Это можно было получить только от собственных авианаводчиков. Остальные безбожно врали. Но, радиус в триста километров удавалось держать. К исходу третьей недели боев подошел к концу моторесурс всех машин штурмового полка, и большей части ЛаГГов. Заявки на двигатели и новую технику ВВС не выполняли, и я был вынужден запросить Ставку о наличии сменных машин и двигателей. Ставка молчала двое суток, затем поступила команда отводить по-эскадрильно на 16-е САМ (самостоятельные авиамастерские) в Конотоп. Но, в тот день немцы завершили окружение 6-й и 12-й армий, двумя колоннами вышли к Днепру у Карнауховки и Днепропетровска. Захватили целенькими мосты и форсировали его. А я туда не достаю! Туда - 380 км. Высадили наводчиков и ждем. Телефоны надрываются: 'Давай сюда, давай туда, плохо там, плохо тут'. Терпение, ребята, только терпение. У меня всего по пять-шесть часов на машину осталось. И переснаряжаться некогда. Уже пошли угрозы, когда пришло сообщение от наводчика, что немцы повторяют ошибку Гота. Видимо, этот маневр у них отрабатывался и является стандартным в их тактике. Прорвав оборону, они стремятся максимально быстро сманеврировать направо или налево, чтобы перерезать как можно больше путей снабжения, и Клейст бросился влево, на Киев. К Щербакам, к двум мостам через Псел. А там и сидели мои наводчики и диверсионная группа ОсНаза НКВД. Звоню Астахову:
