Ольга Горовая - Дурман
Не собо довольные, они все же пошли к месту, где стояли продукты.
- Где вы костер собирались делать? - повернулся Виталий к ней.
- Без понятия, - улыбнулась Таня. - Я не по этому профилю. Может, прямо, здесь? - предложила она, махнув рукой на песок под ногами.
Виталий посмотрел на нее долго-долго, но, в отличие от того, как смотрел на всех других, сейчас его глаза были смешливыми и добрыми. И еще, такими жаркими, что она засмотрелась на чертовы крапинки, забыв обо всем другом. И Виталий это заметил. Наклонился, крепко поцеловал в губы.
- Так, ясно. Принесли мне салфеток обычных, Танюш, - оторвавшись от ее губ, он аккуратно развернул ее к столам одной рукой, отведя топор подальше. - Сейчас забацаем вам костер. Ветеринары, блин. Вам, по ходу, только зелень жевать, с мясом не справились бы сами. Померли бы с голоду над кучей еды.
Он хмыкнул с насмешкой, но доброй. И легонько подтолкнул ее. Она рассмеялась. Не обидно Виталий это сказал. Беззлобно. И пошла за салфетками.
Казак не соврал. Через десять или пятнадцать минут у них, и правда, уже горел костер. Причем, сделал он это все так ловко и споро, что Таня и не поняла особо ничего. Расколол несколько поленьев из готовых дров, обложил тонким ветками, что другие парни принесли. Забрал у нее раздобытые салфетки. Чего-то из них скомкал, добавив потом и картон с упаковки самих дров. Соорудил из всего этого конструкцию в небольшой яме, которую сам же в песке топором и выгреб. И разжег. Улегся на песок, ни на кого не обратив внимания, как был, в футболке и джинсах. Раздул немного и, довольный до жути, поднялся, отряхиваясь.
- Держи, Таня, принимай работу. Тоже мне, проблема, - широко улыбаясь, он махнул рукой на “плоды своего труда”.
- Спасибо! - испытывая искреннюю радость, Таня с восторгом обхватила его шею и крепко обняла.
Все пришло в движение и люди ощутили себя свободней, явно почувствовав, что празднику больше ничего не угрожает и можно расслабиться. А значит, и ей легче.
- Спасибо, Казак! - она сама крепко поцеловала его, уже ни на кого не оглядываясь и не вспоминая. - Здорово так!
- Да, ладно, нашли трудности, - хмыкнул довольный Виталий, поддерживая ее под спину, немного на весу. - Рядом с тобой, что и кто хочешь, вспыхнет, подумаешь, дрова какие-то, - чуть тише добавил он, подмигнув уже с явным намеком.
И обнял крепче, всем телом прижал ее к себе.
Она рассмеялась в голос. Счастья слишком много было, чтобы пытаться сдержаться. Эйфория какая-то, прямо. И без разницы было, что Вадим смотрел в их сторону с ущемленным самолюбием. Зато, все остальные явно радовались и благодарили Виталия. А он только улыбался, продолжая ее обнимать. Ни на шаг от себя не отпускал. Словно выбрал Таню в качестве награды. Герой дня, прямо. Ее и это веселило. И саму радостно распирало в груди, кажется, от того удовольствия, что Казак так явно испытывал.
Мясо пожарили, в конце концов, когда дрова прогорели. И тосты за коллектив поднимали. И салаты разошлись. Да и, вообще, казалось, все довольны. От души наслаждаются отдыхом. Сейчас люди в основном разбрелись: кто играл, кто пошел-таки купаться, а кто просто улегся на песке и загорал. Ее же Виталий никуда от себя не отпускал, держа все время, практически, на расстоянии вытянутой руки. И купаться не пустил, чтобы там раньше не говорил про купальник. Хотя, Таня не особо и порывалась отходить. Соскучилась.
А, кроме этого, оказалось, что подзабыла уже, как реагировали на присутствие Виталия женщины…
- О чем задумалась, Зажигалочка? - словно ощутив ее настроение, Виталий отодвинул сигарету, которую курил и потянул Таню на себя.
Казак сидел в тени, на стволе поваленного дерева, на котором еще минуту назад сидела и сама Таня. А теперь она оказалась зажата между его бедрами. Обхвачена его руками. Ее волосы, растрепанные его руками и давно избавленные от заколок, которыми она пыталась заколоть их утром, накрыли его щеки. Отгородили их от всех других. Хотя, рядом никого и не было. Потому он и притащил ее сюда минут десять назад, наверное, заставив покинуть остальную компанию. Сейчас Виталий запрокинул голову и смотрел в ее глаза. И ждал ответа. Даже потушил сигарету в песке.
Таня улыбнулась:
- Знаешь, жалею немного, что позвала тебя сюда, - обхватив его скулы руками, она наклонилась еще больше, целуя Виталия.
И растерялась. Он не ответил на поцелуй. Сжал губы. И сам весь как-то напрягся. Вот еще секунду назад был весь такой лениво-расслабленный, а сейчас выпрямился и будто натянулся.
- Виталя? - отстранившись на несколько сантиметров, позвала она.
- Что, я плохо проблемы решаю? - как-то так саркастично заломил он бровь и хмыкнул.
И не расслабился, вообще. Но держал ее крепко. Даже чересчур, пожалуй. Как бы новых синяков не было. Подтянул еще ближе к себе.
- Проблемы ты решаешь шикарно, - рассмеялась Таня, не совсем понимая его настроение. - В этом и проблема. - Скаламбурила. - Вон, как на тебя все женщины моего коллектива пялятся. Бесстыжие. Всем бы штрафы назначила. - Она шутливо нахмурилась.
Казак пару мгновений недоуменно посмотрел на нее, а потом сам засмеялся. И обнял так, что приподнял даже Таню, усадил поверх своих коленей. Расслабился.
- Ты что? Ревнуешь, Зажигалочка? - заломив бровь, но уже иначе, самодовольно, тихо и хрипло протянул он.
Она откашлялась. Как бы поняла, почему у Казака голос сел. Самой желание в голову с ходу ударило. Жар прошел по телу. Пришлось вдохи лишние делать. А он, словно специально, держал крепко. И гладил все, до чего руками добраться мог. Забрался алчными, горячими пальцами под майку.
- Ревную, Казак, - призналась честно, прижавшись лбом к его лбу, губами к его переносице. - Просто до жути. Даже страшно немного, что так сильно.
Он запрокинул голову сильнее. Между ртами - миллиметр. И его ладони под ее майкой обжигают спину, заставляя вспоминать все, что он может и так часто с ней делает. Как заставляет ее кричать…
- Ты не влюбилась в меня, часом, Зажигалочка? - а голос у него еще больше сипит.
И взгляд такой… Господи! Если бы можно было сказать, что глаза “обгладывают”! А ведь так и казалось. И в голову ничего другого не приходило.
У Тани не просто дрожь по позвоночнику. Всю затрясло, каждую мышцу, будто норматив по бегу в институте сдала только что.
- Похоже, влюбилась, Виталя, - у нее голос срываться начал.
И жарко так. Только не от солнца уже. Майка мешала. И шорты. Им обоим.
- Мы уже можем всех на фиг послать и домой уехать? - прошептал он ей в рот, начав снова целовать так, словно съесть хотел. Или уже пировал ею. - Я и так без тебя почти сутки. Не хочу с этой толпой делиться. Самому мало. Чтоб, моя только. Без идиотов этих… Глазеют на тебя дурными глазами…
- Казак? - отрывается на секунду, но он вновь ее рот на себя тянет. - Ты что, тоже ревнуешь? - хочется смеяться от какой-то эйфории, восторга. И стонать от всего, что он в ней будит. - Неужели, и сам влюбился?
Виталий смотрит жадно. Гладит горячо так, кожа пылает.
- Нет, Зажигалочка. По ходу, я тобой заболел. До одури. До боли, когда ты не рядом. Знал же! Блин, как чувствовал, что ты меня в фарш перемелешь. И, что странно, мне по фигу. Хочу еще, больше… - шепчет прямо в кожу.
А ее трясет с каждым словом все жестче. От тона, интонации, смысла. И у самой сердце рвется от дурного какого-то счастья.
- Связался, на свою голову, - продолжает Виталий. - А ты мне череп вскрыла и себя туда засунула. Прямо в мозг. Трепанация, блин.
Таня расхохоталась от какой-то дикой и непривычной, странной радости.
- У меня есть в таком опыт! В трепанации, - захлебываясь смехом и его губами, признается. - И не только в этом. Я еще и кастрировать умею, Виталя, к сведению. Вот этими самыми руками. - Ерошит ему волосы.
Теперь он хохочет. А ее трясет всю из-за этого. Потому что сидит на нем. Потому что он ее в себя впечатал. И жаркий взгляд этих серо-зеленых глаз с карими крапинками всю ее покоряет.
- От таких экспериментов воздержимся, Зажигалочка. Я найду интересней занятие для твоих рук, обещаю! - и снова целует, почти кусает.
Его губы перебрались на ее щеки, скользнули на подбородок. Шея. Втянул кожу. Прикусил, заставив Таню застонать. И думать не получается. Хорошо, что далеко все. А она не в состоянии удержаться, прижимается к нему сильнее, вдавливает свои пальцы в его затылок, чтобы не прекращал. Свои бедра в его пах, ощущая, насколько он возбужден… И вдруг вспомнила, что он спрашивал три минуты назад, до этого взрыва.
- Черт с ними, со всеми! Поехали домой! - хрипло согласилась она, решив, что лучше уехать раньше, чем так себя и его мучить.
Да и от этих женских взглядов в его сторону, которые так бесили ее последние три часа, избавится.
Казаку другого разрешения не было нужно, видимо. Встал и потащил ее к машине, заставив Таню рассмеяться, несмотря на дикое возбуждение. И вспомнилось, как они из ресторана так уезжали недавно. С ним все время на грани, на каком-то пике безумном, с которого вниз смотришь и голова кружится. И страшно. И эйфория по мозгу бьет. Грудь нараспашку и сердце сжимается, словно бешеный ветер бьет в лицо. Дыхание давит…
