Рейх-Атлантида - Александр Зубенко
Немец достал трубку, закурил и произнёс:
- Прежде всех я хотеть знать ваши имена.
- Виктор Иванович, начальник станции «Мирный» и руководитель антарктической экспедиции. Профессор геологии.
Немец привстал, учтиво поклонился и перевёл взгляд на Павла.
- Павел. Инженер-конструктор.
Немец поклонился.
- Андрей. Картограф, геодезист и с недавних пор переводчик, - пошути третий полярник.
- А я Иван! – крикнул Якут из-под горы продуктов, доставаемых из необъятного рюкзака. Через минуту он подошёл и вручил Павлу бутылку коньяка, бумажные (немецкие) стаканчики и пачку папирос Виктору Ивановичу. У всех глаза на лоб полезли от таких диковинок. Коньяк! Русские папиросы «Герцеговина Флор»! В Антарктиде?
Однако все восхищения разумно и обоснованно оставили к ужину. Сейчас же Виктор Иванович указал на «подарок» и спросил:
- Вы позволите? Вы ведь здесь хозяин.
- Яволь, - ответил старик с улыбкой. – Прошу. – И показал жестом остальным. – Курите, вы мой гость, и делать что хотеть.
Затем он начал свой рассказ.
- Я есть Георг Дениц. Племянник гросс-адмирал Карл Дениц. Мне семьдесят три лет.
Все так и ахнули от удивления.
- Вы племянник Карла Деница? – с широко раскрытыми глазами переспросил Андрей.
- Так и есть, - ответил старик. – Я здесь на базе уже пятьдесят год.
В помещении центрального пульта управления повисла тишина. Даже Сын полка перестал на время «крякать» при виде продуктов, которые на стол складывал Якут. Все с изумлением уставились на седого старика, который с безмятежным видом продолжал курить английскую трубку.
- О, я понимать ваше удивление. Я не все пятьдесят лет бодрствовать. Я лежать в заморозка, и только тринадцать лет проснуться назад. Но позвольте с самый начало - вы так скорее понимать.
Он взял из рук Павла бутылку и вопросительно посмотрел на друзей.
Все сразу повеселели. Профессор крикнул:
- Ваня, тащи закуску. Когда ужин будет готов – позови. Нужно хозяина честь по чести угостить.
- А готово уже, однако.
Спустя минуту, на столе стояла сваренная на спиртовке вермишель, сардельки, сардины в банках, шпроты и солёные огурцы. Омлет из яичного порошка был подан отдельно. От такого разнообразия у всех засосало под ложечкой и, более не откладывая, вся компания принялась за еду.
Вот что за ужином рассказал старик...
********
…Да, он действительно Георг Дениц, племянник гросс-адмирала, главнокомандующего Военно-Морским силами и Подводным Флотом Великой Германии. Он офицер-подводник, и в Антарктиду прибыл в 1943-м году. Нет, в боях он не участвовал, так что он им не враг. Откуда так хорошо знает русский язык? Выучил здесь, в Антарктиде, как, впрочем, и английский с французским.
Он и его друг Пауль Бромер сопровождали пятый и шестой караваны подводных лодок, которые доставляли в Новую Швабию учёных, инженеров, молодых людей для генофонда будущего четвёртого рейха. Кроме оборудования и техники, сюда в Антарктиду переправлялись всевозможные ценности, предметы старины, скульптуры, картины, золото и драгоценные камни. После них были ещё караваны, вплоть до 1945-го года, когда третий рейх прекратил своё существование. Сколько? Точно он не мог знать, поскольку вначале находился с Паулем под арестом, а позже в анабиозных камерах, но не менее тридцати-сорока, и это только на его памяти. Кроме людей, ценностей и оборудования, сюда так же завозились семена растений и овощных культур, различные виды домашних животных и бактериологический биом для дальнейшей популяции новых форм жизни. Таких баз как эта, где они сейчас находятся, в общей сложности раскидано под землёй ещё девять, и это только жилые объекты. Есть так же цеха, верфи, заводы, оранжереи, искусственные парники и теплицы, огороды и вольеры для животных. Всё это сообщается между собой сложной системой многокилометровых тоннелей, шахт, колодцев, но он, Георг, никогда не покидал эту базу, и не знает, как добраться до ближайшей такой же. Общая площадь подземного объекта, именуемая городом Новый Берлин, составляет несколько десятков квадратных километров, и в своё время население его приближалось к ста двадцати тысячам человек, не считая технического персонала, рабочих узников и многочисленной охраны службы СС.
Более-менее подбирая слова на русском языке и дополняя немецкими фразами, которые переводил Андрей, Георг, покуривая трубку, продолжал:
- В сорок третьем году мы с Паулем прибыли сюда в составе шестого каравана «Конвой фюрера-6». Во время рейса нас арестовали.
- За что, позвольте узнать? – полюбопытствовал Павел, явно симпатизируя старику.
- За неправильные политические взгляды, - с помощью Андрея ответил Георг. – Мы с Паулем были против того, что делает Гитлер в Европе и на Востоке, в том числе и у вас, в России. Во время очередной вахты Пауль довольно громко выразился по этому поводу, и нас засекли эсэсовцы.
- Андрей, - укоризненно отметил Виктор Иванович, - переводи правильно. Слова «засекли» в русском словаре нет, поскольку оно фонетически не имеет под собой основы.
- Простите, герр профессор, - пошутил Андрей. – Пусть будет «заметили».
- По прибытии сюда на базу, - продолжил Георг, а Андрей переводил, - нас препроводили в специальное помещение, где мы отбывали сорок пять суток ареста.
Нам с Паулем повезло. Благодаря заступничеству моего всемогущего дяди, а также рекомендациям капитана судна и полковника Фрикса, мы остались здесь на континенте и нас не отправили назад, где бы мы попали либо в штрафбат, либо в руки гестапо.
- А кто это, полковник Фрикс?
- Он тогда был комендантом Базы-211, в одном из бункеров которой сейчас мы и находимся. Точнее, комендантом всего Нового Берлина был вице-адмирал Теодор фон Готт, начальником Рейх-Атлантиды – барон Людвиг фон Риттер, а он у них был в подчинении. Неплохой человек, не злой и не карьерист, в отличие от эсэсовцев дивизии «Великая Германия», которыми кишела вся Новая Швабия. Это он определил нас с Паулем в команду обслуживания, и из офицеров подводного флота мы переквалифицировались в обычных разнорабочих. Наша команда состояла из тридцати человек, и плюс нам ещё помогали клоны. Тридцать восемь Губеров. Но об этом позже. Насколько я знаю, на остальных девяти базах было то же самое. Точнее не на девяти, а вначале на трёх, затем на четырёх, пяти, по мере их строительства вплоть до 1948-го года. Мы ещё вернёмся к 48-му году, и это будет переломным моментом в моей биографии.
Старик разлил ещё по рюмке коньяку, и когда все, чокнувшись, выпили, затянувшись трубкой, продолжил:
- С того момента, когда мы с Паулем окончательно осели в Антарктиде и до самого
