Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
— («А как же, целая свита!») Да так, знаете, есть кое-кто на примете. А почему вы так заинтересованно и подробно спрашиваете?
— Дело в том, что мне кажется, что я именно тот человек, который бы мог оказаться вам полезным.
— («Он совсем не дурак, этот хлыщ!») Скажите, а в Швеции так принято вот в такой неформальной обстановке наниматься на работу к незнакомым людям?
Швед засмущался и заказал Юхану стакан пива.
«А он контролирует себя», — с удовлетворением отметил про себя Фрам.
Швед отхлебнул глоток пива, достал сигарету и закурил жадно, делая частые затяжки и выпуская дым уже безо всяких украшений.
— Вы правы. В Швеции это не очень-то принято. Но я, вероятно, исключение из общего правила. А если честно, то я действительно нуждаюсь в работе.
При этих словах он помрачнел, обмяк и уже больше не был похож на жизнерадостного и беспечного прожигателя жизни.
— Давайте знакомиться. Магнус. Магнус Линдквист.
— Стивен Брайант.
— В какой сфере вы намереваетесь открыть дело?
— Ну, например, построить автомобильный завод!
— Ха-ха-ха! Обожаю людей с юмором. А если серьезно?
— А если серьезно, то пока окончательного решения я не принял.
— И правильно делаете. Такие дела надо хорошенько обдумать.
— Вы упомянули, что можете быть мне полезным. В чем конкретно?
— Я окончил коммерческое училище, работал в одной торговой фирме, потом снова учился на курсах менеджеров, владею маркетингом, сейчас работаю в банке «Ландманнсбанкен», но собираюсь уходить оттуда. Я знаю, какие действия надо предпринять иностранцу в Швеции для учреждения фирмы. Но хочу сразу предупредить, что без местного компаньона ничего не получится.
— Это мне известно. Какую область бизнеса вы порекомендовали бы на первых порах?
— Выгоднее всего учредить экспортно-импортную фирму. Правда, процент доходов, по сравнению с производством, будет не так уж высок, но зато можно обойтись без крупных инвестиций и многочисленного персонала.
— Мне кажется, что в этом есть какой-то смысл, и я бы с удовольствием обсудил эту идею более подробно. Знаете что, я сейчас тороплюсь, но готов встретиться с вами в другое время. Как с вами связаться?
— Вот моя визитка. Я напишу также и домашний адрес. Живу один в однокомнатной квартире. Я не стокгольмец, и вынужден снимать жилье. Пожалуйста.
— Благодарю. Я вам обязательно позвоню.
— Рад был познакомиться. Хей до.
— Хей.
«Фраму, № 4, 10 декабря.
Магнус Линдквист, в дальнейшем Хольм, по учетам проверен. Данными на него не располагаем. Первое впечатление о нем вполне положительное, но торопиться вступать с ним в деловые отношения не следует. Нужно убедиться в его порядочности и компетентности. Покопайтесь хорошенько в его биографии, повстречайтесь в городе и составьте окончательное мнение. Параллельно ищите других людей, которые так же могли бы вам оказаться полезными. Руководство службы еще раз проанализировало предложения относительно вашей документации и остановилось на канадском варианте. Там, безусловно, есть риск, но мы надеемся на ваш опыт и хладнокровие. Немедленно выезжайте в Лондон. Наш местный товарищ подробно проинструктирует вас о предстоящей операции. Явка по условиям „Нельсон“. Мама и товарищи шлют вам приветы. Успеха. Девятый. № 4. Конец».
***
По пустынной улице пронеслась бронированная машина пехоты, занимая почти всю уличную полосу и разгоняя по сторонам редкие попадающиеся навстречу автомобили гражданских. Уже неделю в городе было относительно тихо, потому что выплеснувшейся на поверхность средневековой религиозной распре, словно внезапно разбуженной внутри вулкана лаве, по счастливой случайности не хватило мощности, и она осталась бурлить и набухать в глубине кратера — за изрешеченными пулями стенами и разбитыми слепыми глазницами окон.
Люди здесь уже привыкли к прифронтовой обстановке, и как только наступало затишье, жизнь возобновлялась с прежней силой и темпераментом. Мусорщики легко и буднично выполняли свой сизифов труд, на отсутствие работы не жаловались и стекольщики, штукатуры и врачи. К патрулировавшим днем улицы города «томми» относились так же, как к фонарным столбам, но вечером они превращались в отличные мишени.
В отличие от представителей этих почтенных профессий, вице-консул Канады мистер Лукач с утра до вечера пытался придумать себе хоть какое-нибудь занятие, но лучшего, чем трик-трак или покер, придумать не мог. Для того чтобы скоротать время, он вызывал к себе привратника вице-консульства, местного католика Патрика О'Нила, и часами не отпускал его от себя, благо и этот служащий тоже не умирал от избытка обязанностей.
Белфаст был городом неутоленных страстей, вскипавших ежеминутно на каждом углу, но консульско-дипломатическая деятельность немногочисленных иностранных представительств была практически на «нуле». В городе остались — вероятно, из солидарности к своим старшим братьям — в основном лишь консульства стран Британского Сообщества и США. Другие страны не страдали проявлениями таких старомодных чувств и давно уже закрыли свои учреждения в Северной Ирландии, полагая, что жизнь дипломата все-таки дороже самых искренних эмоций. В штате и австралийского, и канадского, и новозеландского вице-консульств оставалось по одному оперативному сотруднику, потому что объем работы упал настолько, что и эти люди слонялись без работы. Местное население больше было озабочено тем, чтобы добыть автомат Калашникова или попытаться как-то уцелеть, и ни протестантов, ни католиков не волновали визовые и паспортные вопросы. Только консульство США было укомплектовано полностью, а его сотрудники проявляли завидную активность и в городе, и в рабочих кабинетах.
Мистер Питер Лукач, родители которого эмигрировали в Канаду в начале века из Львова и носили фамилию Лукашенко, считал себя истинным канадцем, потому что родился, вырос и получил образование в Монреале, и полагал, что заслуживает лучшей участи, чем должность вице-консула в этой проклятой дыре. Свою дипломатическую карьеру он начинал в должности курьера, и ему пришлось употребить много сил и старания на то, чтобы сдать необходимые экзамены и пройти многочисленные аттестационные комиссии на получение первого дипломатического ранга. Один знакомый кадровик в Оттаве намекнул ему однажды, что основным препятствием для его продвижения по службе было наличие родственников в Советском Союзе. Один только папаша Лукашенко, уезжая из царской России, оставил там двух братьев и трех сестер, а ведь мать тоже не была единственным ребенком у своих родителей.
Мистеру Лукачу стукнуло недавно пятьдесят, и никаких иллюзий относительно своего будущего он уже давно не испытывал. Раз он уж никогда не станет послом или на худой конец генеральным консулом, то нужно было самому позаботиться о своей старости. На одну только пенсию рассчитывать было трудновато. Поэтому он уже до назначения в Белфаст, пользуясь своим служебным положением, стал находить побочные приработки.
Он пять лет просидел в Западном Берлине в канадском представительстве Союзнической контрольной комиссии и сумел «провернуть» несколько
