Симранский Цикл Лина Картера - Лин Картер
К покоям Одноглазого Тэя! Это он предлагал украсть Песнь Кишон-Йейба, некий древний акростих, каждая строка которого завершалась рифмой к «апельсин». Теперь-то можно посмотреть, как она выглядит! Камень ясновидца услужливо явил Шанду другую раскрытую книгу, на сей раз в виде свитка, достаточно близко, чтобы показать усилия озадаченного так называемого поэта, который хотя бы не бросал своих попыток. Шанд, хоть и не особенный знаток поэтической критики (вообще стихов не видевший и не читавший), тем не менее, понимал, что получилось нечто ужасное, поскольку создатель-стихоплёт явно полагал, что «гиацинт», «на груди», «унеси» и «я один» рифмуются с «апельсин».
Затем он подсмотрел за Балимаром Железные Пальцы, изо всех сил старающемся начистить довольно посредственную жемчужину, если это вообще была жемчужина, до яркого блеска. Он явно надеялся выдать её за легендарную Пламенную Жемчужину, увенчивающую Железную Корону Йемшара. И это объясняло ржавый и помятый железный обод с грубо проделанным отверстием для жемчужины. В смешанном изумлении и веселье Шанд качал светлокудрой головой, шагая дальше, до следующей остановки.
Васадон обнаружился дома, расхаживающим по полу, на который были разложены разнообразные цветные перья. Мало путешествовавший Шанд прежде видел не так много экзотических перьев, с их великим разнообразием расцветок, жёсткости и длины. Васадон держал горшочек с клеем, выбирая, какие перья лучше всего соединить, чтобы представить убедительное подобие пера из хвоста Великого Симурга. Видимо, он полагал, что сможет это проделать, поскольку никто никогда не видел Симурга, вероятно потому, что того никогда не существовало. Шанд начинал подумывать, что уймы знаменитых вещей никогда не существовало!
Кетцоль Тощий непреклонно настаивал на том, что вор, достаточно искусный, чтобы украсть Копьё Недеяния, должен стать следующим Монархом Скрытности, из-за волшебной мощи этого оружия и его прославленной силы отменять проклятия и уничтожать враждебные злые чары. Но, судя по тому, что увидел Шанд, объект, над которым трудился длинноногий Кетцоль, сможет уничтожить лишь его собственную репутацию.
Вернувшись назад, в свою смахивающую на шкаф каморку, ученик Шанд постарался сдержать хохот от воспоминаний, которые всё ещё забавляли его. Это веселье не давало ему погрузиться в сон, чтобы набраться сил перед повторным собранием вечером, когда Воры станут обсуждать порядок наследования. Но оно всё же не помешало Шанду заснуть. Когда пришло время, он незаметно пробрался в зал собраний, где большинство Воров уже заняло свои любимые места. Теперь Шанд смотрел на них совсем по-другому, не как на великих воров, но как на великих лжецов! Впрочем, хотя его уважение к ним упало ниже некуда, то симпатия выросла в такой же степени. Он хихикал при мысли, что, если кого-нибудь решат короновать, как Короля Лжецов, то решение должен выносить сам Шанд!
Эта встреча оказалась короткой, но, тем не менее, полной неожиданностей. Каждый из Воров, предложивших очевидно невозможные испытания, чтобы доказать пригодность на пост нового короля, повторил своё обращение, изобразив сложность задачи ещё более ужасными красками, чем прежде. Но каждого из них вновь оспаривали и осмеивали прочие, в пользу своих собственных предложений. На протяжении всего этого Шанд едва не лопался от нетерпения рассказать, что он знает. И несколько ближайших человек заметили мальчика, неспособного сдержать хихиканье.
— Что такое, парень?! Ты смеёшься над этими разбирательствами? Проклятье, встань и расскажи, что ты думаешь!
Его радость улетучилась, словно незаметно вытащенный из кармана кошель. Шанд побледнел и неловко поднялся на ноги, под устремлёнными на него взорами.
— Простите, господа мои, но этим утром, делая порученную мне работу по дому, я случайно раскрыл тайные планы некоторых из вас.
Он оглядел чертог, чтобы увидеть реакцию интриганов. Таспер, Васадон, Кетцоль и остальные сохраняли тот же угрюмый вид, будто все они носили одну и ту же общую маску. Шанд понимал, что это выльется в его изгнание, если не казнь, но пути назад уже не было! И нерешительным тоном он поведал о замысле каждого из Воров и жалких особенностях тех уловок, которыми они планировали одурачить своих соратников. Всеобщий смех, растущий с каждым изложенным случаем, заглушал ворчание некоторых и Шанд снова почувствовал капельку надежды. Возможно, после всего этого с него не сдерут кожу на попону.
Но затем двое или трое пожелали узнать, как Шанд открыл эти тайны. Слишком напуганный, чтобы говорить дальше, он просто залез в карман и поднял над головой мутный и потёртый камень ясновидца. Все мгновенно умолкли, пока не прозвучал голос длиннобородого Дрея.
— Боги преславные! Это — Зелёное Око Нинга! Братья, у нас появился король!
И таким образом Шанд, всего лишь отрок, стал Королём Воров.
По крайней мере, так рассказывают в Симране.
Лин Картер, Глинн Оуэн Баррас
Каолин-Заклинатель (Или Дзимдазул)
Историю о Каолине-Заклинателе обычно рассказывают в Симране, как предупреждение о маленьких мрачных насмешках судьбы. Ибо из всех волшебников и чародеев Мира Грёз, Каолин был наименее честолюбивым. Пока тысяча волшебников и тауматургов неустанно разыскивали Утраченный Ключ Панделлиса, этот юный Заклинатель был вполне доволен своей собственной скромной магией и не стремился к большему. Какая ирония, что именно Каолин стал тем, кто нашёл Ключ и вступил в Дзимдазул, утраченный райский сад Панделлиса…
Произошло это так: Каолин обитал в Землях Вокруг Зута, где у него имелась чародейская пещера в Йетлерианских Холмах. Там он тихо проводил годы, изучая несколько имевшихся у него гримуаров, беседуя с тенями афритов и элементалов, который призывал в мерцающей темноте своего волшебного зеркала. Это зеркало было единственным предметом Высшей Магии, из всего его имущества. Некогда оно принадлежало Верховному Повелителю Волшебников Хатриба, самому Хонду, но это было тысячу лет назад и оно давно уже переходило из рук в руки между волшебниками, колдунами и ведьмами, и в конце концов попало к нашему Каолину.
Это было прозрачная пластина чёрного кристалла, высотой вполовину человеческого роста или втрое выше гоблина. В её тёмном мерцающем зеркале можно было по желанию зреть видения далёких и легендарных царств, и деяния давних времён. Или можно было призвать фантом давно умершего мага либо образ эфирного духа. В беседах с подобными им Каолин услыхал много диковинных историй и собрал занятный урожай странных и невероятных знаний.
Временами ради забавы он позволял взору волшебного зеркала свободно блуждать, показывая зрелища по его собственному усмотрению. Каолин часто проводил время подобным образом, поскольку так можно было увидеть фантастические зрелища с минимальными усилиями — мировоззрение, которого он методически придерживался всю свою молодую жизнь. Сцены, наблюдаемые им, были многочисленны и
