Последний Контракт Том 1. Том 2 - Илья Романов
Кардески захотел завязать со своей работой, но из-за того, что много знал, высшие чины Союза не собирались его отпускать на заслуженную пенсию, а просто решили списать в утиль и вычеркнуть из бумажки. Но этот коротко стриженный, покрытый шрамами и тугими мышцами громила перебил пришедших за ним идиотов, а после взял семью в охапку и свалил в Российскую Империи, где его талантом заинтересовался отец Алексея. Ну а дальше принятие в гвардию и должность инструктора. Вот такая вот заслуженная пенсия у пса войны, от которого хотела избавиться собственная родина.
Кстати, из-за того, что США в этом мире, как таковых не было, курс валют принял совсем иной поворот. Если в моей первой жизни правил доллар, то здесь его сменил рубль. И суть в том, что здесь рубль приравнивается, как один к двум доллара. То есть, если машина тех барышень стоит пятьдесят миллионов рублей, то, переводя на доллары, её цена уже сто. Простая математика, да? Почему именно в два раза, тоже весьма хороший вопрос, но факт есть факт. Валютный курс устроен именно подобным образом. Касательно евро, то здесь примерно такая же ситуация, только в этот раз курс один к полутора.
Подойдя к рингу, я заставил двух мужчин остановится и посмотреть на меня. И если Кардески был рад меня видеть, кивнув и показав широкую улыбку, то Алексей, напротив. Сощурив глаза и поведя плечами, он будто с вызовом смотрел на меня, ожидая, что я буду делать.
Что ж… Я как раз хотел выпустить пар.
Запрыгнув на границу ринга, я перелез через «перила» и спокойно подошёл к ним, а после посмотрел на Кардески и произнёс:
— Привет, Адам, — перевёл я взгляд на Алексея. — Гоняешь местного вождя?
— Он слишком долго за столом сидит, — ухмыльнулся Кардески, ответив на мой вопрос с западным акцентом. — Ему полезно подвигаться.
— Зачем пришёл? — сухо спросил Алексей, буравя меня взглядом янтарных глаз. — Тебе же нужно разбираться со своим решением.
Поморщившись на его слова, я краем глаза заметил, как Кардески смотрит то на меня, то на Алексея, не понимая о чём идёт речь.
— Как насчёт спарринга? — спокойно спросил я, похрустев шеей.
— С тобой? — хмыкнул Алексей на мой вопрос, посчитав, что я просто шучу.
А вот, услышавший меня Кардески разулыбался во все зубы.
Так уж получилось, что за все эти два года мы с Алексеем тренировались в разное время. Я больше любил занятия вечером, а он утром. И из-за этого он не видел на что я способен. Конечно его бойцы, с которыми я выходил на ринг и дрался, рассказывали ему… Но Лёха такой Лёха… Он всё время считал, что это были шутки и не более. Даже когда Кардески лично ему рассказывал о моих успехах в тренировках, он не верил. И поэтому инструктор сейчас улыбался, понимая к чему всё идёт.
— Если ты боишься, то так и скажи, — пожал я плечами, нагло улыбнувшись.
— Переодевайся и разминайся, — с вызовом бросил он, ударив кулаками друг о друга.
Кивнув, я подошёл к краю ринга и снял с себя кофту с кроссовками и носками, оставшись в одной футболке и трениках.
— Я готов, — произнёс я, заставив глаза Алексея сощурится, а нижнюю губу задрожать в чувстве подступающей злобы.
— Самоуверенный гадёныш! — рявкнул мой друг, вставая в стойку и срываясь на меня в атаке.
Правый джеб? Слишком предсказуемо.
Переставив ноги и довернув корпус, я отвёл голову из под удара моего друга, нырнув под его руку. Сделав подшаг и схватив её, я отвёл таз под Алексея, а после на весь спортзал раздался мощный хлопок приземлившегося тела.
— Один — ноль, — с улыбкой произнёс я, стоя над головой Алексея и смотря в его офигевшие глаза.
Рявкнув, мой друг поднялся с пола ринга и вновь бросился в атаку, проводя комбинации из того, что в моём мире называли боксом.
Пригнуться, отвести голову, подшаг!
Оказавшись вплотную к Алексею, я сжал кулаки и нанёс тройной быстрый удар, метя в его диафрагму и печень.
Сбившись с темпа и попытавшись сделать вдох, Алексей, с крепко сжатой от боли челюстью, хотел оттолкнуть меня от себя, но я не дал ему этого сделать.
Резкий удар пяткой в колено под углом и его правая нога теряет опору, уходя назад, а тело начинает заваливаться вперёд.
Издав судорожный вдох и ничего не понимая, Алексей пытался нелепо ударить меня в ответ, но я вновь поднырнул по его руку, а после схватил её и, вытянув, упал спиной на пол ринга, утягивая за собой тело друга.
— Кха! — выдохнул он, пытаясь вырваться из захвата моих ног, оказавшихся на его шее после моего падения.
Его свободная рука пыталась избавиться от моего приёма, схватившись за голень.
— Сдавайся, — с натугой прорычал я, пытаясь удержать этого быка. Наша весовая категория слишком разная!
— Никогда! — хрипло ответил он, а после поджал по себя ноги и стал подниматься, держа меня на вытянутой руке.
Твою мать… Вот туша!
Что ж… Ты сам этого захотел!
Понимая, что сейчас Алексей может просто упасть на меня всем своим телом, я отпустил его руку и, пока он пытался сделать вдох от удушающегося, прошёл в его ноги, обхватив туловище.
Посмотрим, как тебе понравится это!
Прижав Алексея к себе, я резким рывком вверх вывел его из равновесия, насколько это было возможно из-за нашего различия в росте. А после наклонил голову назад и резким толчком выпрямил ноги, прогибаясь в спине настолько, насколько мне позволило неразогретое юношеское тело, физическая подготовка и пластичность!
Громоподобный хлопок вновь накрыл весь спортзал, когда плечи и голова Алексея встретились с полом ринга, а затем не слишком громкий, от моего падения на спину.
— Ха! — хрипло выдохнул мой друг, ощутив на себе все прелести броска через себя.
— Два — ноль, — лёжа на полу, сипло произнёс я, чувствуя биение сердца в груди и пульсацию крови в висках.
Тело немного поднывало от подобных танцев, но ничего, скоро пройдёт.
— Закончили гениталиями мериться? — показалась голова Кардески, вставшего между нами. Улыбка не сходила с его лица.
— Лёх, — обратился я к своему другу, пытаясь отдышаться. — У тебя тот чай японский ещё остался?
— Да, — ответил он, тяжело дыша, а услышавший нас Кардески хмыкнул.
Краем глаза заметив, как все бойцы спортзала собрались возле ринга и бурно обсуждают наш с Алексеем бой, я проглотил вязкую слюну и поднялся на ноги, подав руку своему другу.
— Идём, поговорим и всё обсудим,
