Александр Дюма - Сальватор. Том 1
– Браво, мальчик мой! Ты все объяснил чудесным образом.
Впрочем, если бы я захотел отгадать, почему ты сам сегодня так весел и в то же время рассеян, думаю, я оказался бы прорицателем ничуть не хуже тебя… Однако мне не терпится узнать, чего от меня угодно прекрасной сирене, а потому отложу объяснение до другого дня.
Он обернулся к г-же де Маранд.
– Вы сказали, графиня, что хотели обратиться ко мне с просьбой: я вас слушаю.
– Генерал! – начала г-жа де Маранд, вложив в свой взгляд всю нежность, на какую была способна. – Вы имели неосторожность неоднократно заявлять, что я могу рассчитывать на вашу руку, вашу голову – словом, на все, что вам принадлежит. Вы это говорили, не так ли?
– Да, графиня, – отвечал граф с галантностью, какую в 1827 году можно было встретить разве что у стариков. – Я вам сказал, что, не имея возможности жить ради вас, я был бы счастлив за вас умереть.
– И вы по-прежнему имеете это похвальное намерение, генерал?
– Больше чем когда-либо!
– В таком случае у вас появилась возможность доказать мне свою преданность.
– Даже если эта возможность висит на волоске, графиня, я и тогда готов за нее ухватиться.
– Слушайте же, генерал!
– Я весь обратился в слух, графиня.
– Именно эта часть вашей личности мне и нужна во временное пользование.
– Что вы имеете в виду?
– Мне на сегодняшний вечер понадобятся ваши уши, генерал.
– Что же вы сразу-то не сказали, чаровница?! Подайте ножницы, и я сейчас принесу их вам в жертву без страха, без сожаления, даже без упрека… с одним-единственным условием:
вслед за ушами вы не станете требовать мои глаза.
– Что вы, генерал, успокойтесь! – вымолвила г-жа де Маранд. – Речь не идет о том, чтобы отделять их от ствола, на котором, как мне кажется, они прекрасно сидят! Я хотела лишь попросить вас повернуть их в ту сторону, куда я вам укажу, всего на час, и внимательно послушать. Иными словами, генерал, я буду иметь честь представить вам одну из своих подруг по пансиону – лучшую подругу, – девушку, которую мы с Региной зовем сестрой. Должна вам сказать, она достойна вашего внимания, как и нашей дружбы. Она сирота.
– Сирота! – вмешался Жан Робер. – Вы только что сами сказали, что вы и графиня Рапт – ее сестры, не так ли?.
Госпожа де Маранд одарила Жана Робера благодарной улыбкой и продолжала:
– У нее нет родителей… Ее отец, храбрый гвардейский капитан, кавалер ордена Почетного легиона, был убит в бою при Шанпобере в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Вот почему она оказалась вместе с нами в пансионе Сен-Дени. Ее мать умерла у нее на руках два года тому назад. Девушка бедна…
– Бедна! – подхватил генерал. – Не вы ли сказали, графиня, что у нее есть две подруги?
– Она бедна и самолюбива, генерал, – продолжала г-жа де Маранд, – и хотела бы зарабатывать на жизнь искусством, потому что шитьем прокормиться просто не в силах… Кроме того, она пережила огромное горе и хотела бы не забыть его, но забыться.
– Огромное горе?
– О да, неизбывное, какое только способна вынести женская душа!.. Теперь, генерал, вы все знаете и великодушно отнесетесь к тому, что выражение ее лица очень печально. Я прошу вас прослушать ее.
– Прошу прощения за вопрос, который я собираюсь задать, – начал генерал, – он не столь уж нескромен, как может показаться на первый взгляд: в том деле, которому собирается себя посвятить ваша подруга, красота – не последняя вещь.
Итак, ваша подруга хороша собой?
– Как античная Ниобея в двадцать лет, генерал.
– А поет она?..
– Не скажу – как Паста, не скажу – на Малибран, не скажу – как Каталани, скажу так: поет по-своему… Нет, не поет – рыдает, страдает, заставляет слушателей рыдать и страдать вместе с собой.
– Какой у нее голос?
– Восхитительное контральто.
– У нее уже были публичные выступления?
– Никогда… Нынче вечером она впервые будет петь для пятидесяти человек.
– И вам угодно…
– Я бы хотела, генерал, чтобы вы, общепризнанный знаток, слушали ее во все уши, а когда прослушаете, сделайте для нее то, что сделали бы в подобных обстоятельствах для меня. Мне угодно, по вашему собственному выражению, чтобы вы жили ради нашей любимой Кармелиты, правда, Регина? Пусть каждая минута вашей жизни будет посвящена ей одной! Словом, я желаю, чтобы вы объявили себя ее рыцарем и чтобы с этой минуты стали самым верным ее защитником и страстным обожателем.
Я знаю, генерал, что в Опере ваше мнение – закон.
– Не краснейте, дядюшка: это ни для кого не секрет, – заметил Петрус.
– Я хочу, – продолжала г-жа де Маранд, – чтобы вы передали имя моей подруги Кармелиты во все газеты, где у вас есть знакомые… Я не говорю, что требую для нее немедленного ангажемента в Оперу: мои запросы скромнее. Но поскольку именно из вашей ложи распространяются слухи о талантах или бездарностях, поскольку именно в вашей ложе рождаются будущие знаменитости или гибнет слава нынешних звезд, я и рассчитываю на вашу искреннюю и преданную дружбу, генерал, чтобы вознести хвалу Кармелите повсюду, где вам заблагорассудится: в клубе, на скачках, в Английском ресторане, у Тортони, в Опере, в Итальянском театре, я бы даже сказала – во дворце, если бы ваше присутствие в моем скромном доме не являлось протестом и не свидетельствовало о ваших политических пристрастиях. Обещайте же мне продвинуть – удачное слово, не правда ли? – мою прекрасную и печальную подругу так далеко и так скоро, как только сможете. Я буду вам за это бесконечно признательна, генерал.
– Прошу у вас месяц на то, чтобы ее продвинуть, прелестница, два месяца – на заключение ангажемента и три – на то, чтобы о ней заговорили все. Если же она хочет дебютировать в Новой опере, на это потребуется год.
– О, она может дебютировать где угодно. Она знает весь французский и итальянский репертуар.
– В таком случае через три месяца я приведу к вам подругу, покрытую лаврами с головы до пят!
– И разделите с ней свою славу, генерал, – прибавила г-жа де Маранд, сердечно пожимая старому графу руки.
– Я тоже буду вам очень благодарна, генерал, – послышался нежный голосок, заставивший Петруса вздрогнуть.
– Ничуть не сомневаюсь, княжна, – отозвался старик, из вежливости продолжая называть графиню Рапт так, как к ней обращались до ее замужества; отвечая Регине, что не сомневается в ее благодарности, старик не сводил глаз с племянника.
– Ну что же, – спохватился он, вновь обратившись к г-же де Маранд, – вам осталось, графиня, лишь оказать мне честь и представить меня своей подруге как самого преданного ее слугу.
– Это будет несложно, генерал: она уже здесь.
– Да ну?
– В моей спальне!.. Я решила избавить ее от скучной обязанности – согласитесь, что всегда скучно для молодой женщины проходить через эти бесконечные гостиные, всюду себя называя.
Вот почему мы здесь собрались в тесном кругу; вот почему на некоторых из моих приглашений стояло: «десять часов», а на других: «полночь». Я хотела, чтобы Кармелита оказалась в окружении снисходительных слушателей и близких друзей.
– Благодарю вас, графиня, – молвил Лоредан, сочтя, что это удобный предлог, чтобы принять участие в разговоре. – Спасибо за то, что включили меня в число избранных. Однако я обижен: неужели вы считаете, что я настолько мало значу, если не пожелали поручить свою подругу моим заботам?
– Знакомство с вами, барон, может скомпрометировать очаровательную двадцатилетнюю девушку, – возразила г-жа де Маранд. – Кстати, Кармелита настолько хороша собой, что одно это будет для вас достаточной рекомендацией.
– Время выбрано неудачно, графиня. Смею вас уверить, что в настоящую минуту лишь одна красавица имеет право…
– Прошу прощения, сударь, – прервал барона кто-то негромко и очень вежливо, – мне нужно сказать два слова госпоже де Маранд.
Лоредан, насупившись, обернулся, однако, узнав хозяина дома, с улыбкой протягивавшего к супруге руку, стушевался.
– Вы хотели что-то мне сказать, сударь? – спросила г-жа де Маранд, нежно пожимая руку мужа. – Я вас слушаю!
Обернувшись к графу Эрбелю, она прибавила:
– Вы позволите, генерал?
– Счастливец, кто имеет такое право!.. – мечтательно произнес в ответ граф Эрбель.
– Что ж вы хотите, генерал! – рассмеялась г-жа де Маранд. – Это право повелителя!
И она неслышно покинула кружок, опираясь на руку мужа.
– Як вашим услугам, сударь.
– По правде говоря, не знаю, с чего начать… Видите ли, Я совершенно забыл об одном деле, но, к счастью, только что чудом о нем вспомнил.
– Говорите же!
– Господин Томпсон, мой американский компаньон, рекомендовал мне молодого человека и его юную супругу из Луизианы, у них ко мне аккредитив… Я приказал передать им приглашение к вам на вечер, а сам запамятовал, как их зовут.
– Так что же?
– Надеюсь, что вы с вашей проницательностью распознаете среди приглашенных эту пару и со свойственной вам любезностью примете тех, кого рекомендовал мне господин Томпсон.
