Леонид Филиппов - Что-то вроде любви
Роднянская Если дело так пойдет дальше, наши творцы и поэты, содрогнувшись от присутствия "свинорылого спекулянта", снова начнут разжигать мировой пожар, и вместо "вечного невозвращения" мы угодим в малоприятную ситуацию бесконечного возвращения на круги своя.
Ведущий А вот с этим согласиться не могу. Все в точности наоборот! Если бы дело действительно "дальше пошло" именно так, то, возможно, содрогание от присутствия грубого и скучного мира привело не к действиям, но к мышлению - а там, глядишь хоть немногие, но дошли бы и до недеяния, каковое уж никак не способно что-то такое разжигать, да и вообще что-то тут трогать - прилипнет же!.. К тому же, как совершенно точно подметил Сергей Кузнецов, Пелевин продолжатель той традиции, где лучшим способом отношения к "святыне" считается ее осмеяние. ужно лишь различать невежд, которые, не будучи в курсе дела, полагают, будто осмеивают учение, и того, кто всё ж таки ориентируется - знает, над чем собственно смеется. Ну так давайте хотя бы смеяться! Или, как вариант, перестанем на время шуметь - о святом и прочем подобном, каковое нельзя трогать руками. Помолчим - может, сойдем за умных?.. А послушаем - для разнообразия - не борцов за идею, а аналитиков.
Роднянская Пелевин - превосходный писатель. е просто ловкий рассказчик, умеющий подсластить безвкусную (для меня) пилюлю буддийской премудрости, а - художник. Обладатель дара творческого воображения, в котором я не разучилась видеть чудо из чудес, - и лишь во вторую очередь философствующий посланец "Внутренней Монголии", пресловутой Шамбалы, каковым он себя мнит:
Ведущий Даже и тут- в речи непредвзятого и думающего профессионала - и "буддизм", и "Шамбала": у что вот с этими ярлыками делать?! Да и откуда следует, что он себя "мнит посланцем"? Из того, что он обо всем этом поет? А он не нам поет: Мы вот слушаем, да еще и хвалим, ругаем интересуемся, одним словом, - он и поет заодно на публику. И - снова - зачем же подставляться-то? Что общего у Внутренней Монголии с Шамбалой?! И что такого в Шамбале пресловутого? То, что некоторых из нас раздражает вся эта псевдовосточная пена, льющаяся отовсюду? Так при чем тут именно Пелевин?! Давайте уж будем последовательны и примемся "наезжать" на первоисточники. С кого начать, с Лао Цзы, с Бодхидхармы? С пастушка Кришны, наконец?.. Почему автор должен отвечать за наши проблемы? Давайте уж тогда и любого, написавшего, скажем, эротический роман приравняем к массе и объявим халтурщиком - не вчитываясь. И, кстати, еще вопрос. а этом , так сказать, поприще - псевдовосточного и восточного антуража - подвизаются нынче многие. В том числе - и интересные, и отнюдь не бездарные. Однако что-то не слышно голосов уважаемых критиков ни о творчестве Д.Л.Олди (древнегреческие мотивы, Махабхарата), ни о Д.Трускиновской (Персия и арабские древности), и о прочих - помельче. Может быть, ждем лауреатов премий - чтобы взяться? Похоже, так и есть: к примеру, глубокоуважаемый критик Топоров часто всерьез принимается за разделку очередного автора исключительно по сигналу с очередного же конкурса - о присвоении премии. Как это было, скажем, с Андреем Лазарчуком: Что-то уж больно всё это, прошу прощения, лыко ложится в одну строку.
Роднянская :А в качестве художника, "незаинтересованного созерцателя" Пелевин, конечно, еще и ироник. Коли хотите, - зовите это постмодернизмом, но я-то помню, что романтическая ирония стара, как весь наш новоевропейский мир. Так что, в иронической подсветке, его проповедь теряет прямолинейность и мерцает неожиданными бликами
Ведущий Вполне соглашаясь по сути, замечу только, что та ирония пелевинская - постарше. Лет эдак на десять тысяч: И ещё. есмотря на появление у "зрелого" Пелевина попыток "пояснять", большинство его текстов несомненно содержат элементы герметичности: пояснения сии годны далеко не каждому! И это полностью опровергает подозрение в родственности с постмодерном. Ибо пелевинская гипертекстуальность - неочевидна. В отличие от канонической переклички "литературы во второй степени", каковая по самой своей сути демократична.
Борис Парамонов Демократия и есть постмодернизм.
Зверев В постмодернистском тексте отсутствует герметичность, обязательное свойство высокой культуры, которая желает подчеркнуть свою обособленность от доминирующей тенденции. Постмодернизм, напротив, ничуть не элитарен по своим исходным установкам.
Ведущий Так что чем шуметь повсюду, что вот, ничего, мол, святого не осталось, - надо бы порадоваться тому, кто стремится не позволить массе влезть со свиным рылом в святое чужое, непонятое, и так уж опошленное и никуда, разумеется, не ведущее. Ибо он, Пелевин (в данном случае я говорю о том из них, кто все же Затворник) именно не пускает всех подряд, он герметичен. е полагать же нам, будто персонажи "Чапаева и Пустоты" - вот те самые урки у костра - способны хотя бы открыть подобный роман! е говоря о понимании. Смех-смехом, шутки - шутками, а вход - посвященным. По паролю: Грустно только, что несмотря на все просветительско- популяризаторские усилия Володина (из "Чапаева и Пустоты") , только Шурик и Колян (слишком умные, чтобы быть правдой) кое во что въехали. Прочие же - живые, реальные, и ладно бы "пацаны", а то ведь и не из бандитов - редко, скорее в виде исключения. Пароля, видать, не знают.
Кузнецов Этот путь, разумеется, таит в себе опасность: даже те, кому близки развиваемые Пелевиным идеи, могут предпочесть читать романы и трактаты по-отдельности.
Ведущий О, нет! Те, кому эти идеи близки, не читают романов. А трактаты если и читают, так это по другому ведомству, это - учеба, и учеба - как раз в европейско-школярском смысле, за неимением лучшего. При появлении же веселой притчи-анекдота - будь то Салтыков-Щедрин, Пелевин, Петр Пустота или кто-то еще - всегда рады повеселиться вместе со своими.
Кузнецов о, по мнению Пелевина, в наших силах разорвать иллюзию и выйти навстречу подлинному Бытию. Так это и происходит с героями большинства его поздних книг: цыплятами, вырывающимися за окна инкубатора ("Отшельник и Шестипалый"):
Ведущий Очень характерно: вместо "Затворник" - "Отшельник". Все спешат! Читали бы внимательно - не писали бы тогда о "подлинном" бытии - ничего подобного у Пелевина нет. А причина оговорки очевидна. Действительно, назвать героя повести было бы правильнее не "Затворник", а "Отшельник". Если чисто технически подходить, буквально. о - то ж поверхность, а то суть. Сам-то рассказчик - вовсе не отшельник, а именно что затворник!
Кузнецов Пелевин активно использует наиболее модные темы новой прозы и журналистики.
Ведущий С тем же успехом можно было бы сказать, что он активно использует модный в этой стране русский язык и его разговорные вариации. Ясно, что современная ситуация как-то отразилась в его творчестве: просто это показывает непреходящесть "отражаемых идей" - "преломляемых" в самой обыденной и злободневной натуре. И как раз отсутствие стремления к дешевому экзотическому антуражу показывает, что Пелевин - никак не из "массовой литературы" - иначе бы его проза выглядела совершенно иначе и была полна всяческими мантрами, чакрами, кармами и катанами - под завязку - ибо стремление ПОТРЕБИТЕЛЯ к подобной мишуре неизбывно и во все времена приносило успех - коммерческий успех.
* * *
И, наконец, как и собирались, - вернемся к теме любви. Я попрошу на этот раз высказаться явного сторонника, к тому же - сторонника думающего.
Быков (о "Чапаеве и Пустоте") :здесь есть не только отчаяние существа , бьющегося в клетке, но и счастье прорыва, и радость-страдание вечно нереализуемой и вечно томящейся любви:
Великий Старец Любовь делает тебя зависимым, - сначала боишься ее не найти, потом боишься ее потерять.
Быков Первая, кстати, книга Пелевина, где тема любви присутствует в своем подлинном виде, а не в иронически-сниженном варианте вроде романа мухи с комаром или интеллектуального флирта цыпленка с крысой.
Ведущий Полностью присоединяясь к первой части высказывания, позволю себе все же вновь зацепиться за слово - в данном случае это слово "подлинный". И не только потому, что применено оно к позиции Виктора Пелевина: Итак, прежние разговоры о любви - были только иронией и работой на снижение, а вот "в подлинном виде" любовь - это тот самый, приснившийся Петру Пустоте половой акт с Анной. Вот это - да! Это - подлинное! Выходит, все усилия автора в течение нескольких лет (начиная с "Затворника и Шестипалого" - через все подобные же аллюзии - и венчая "икой") сказать о любви ИСТИОЙ - той, которая, в сущности возникает в одиночестве, подобно хлопку одной ладони - все это пошло коту под хвост - если даже сторонник и почитатель, оказывается, все эти годы ждал, когда же Пелевин перебесится и напишет наконец о той любви, которой можно "заниматься":
Пелевин "- Все, что ты делаешь, ты делаешь только из-за любви. Иначе ты просто сидел бы на земле и выл от ужаса. Или отвращения. - Но ведь многие делают то, что делают, совсем не из-за любви. - Брось. Они ничего не делают."
