Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес. - Анатолий Иванович Мошковский
Толя бросился в библиотеку, где уже был однажды, открыл дверь.
У столика сидела Леночка и читала.
Толя стал шарить по полкам. Отсек был крохотный, не больше жилого, но книг в нём хранилось, наверно, с тысячу, так ловко и экономно были устроены полки.
— Посмотри в картотеке, — сказала Леночка. — Целый час будешь искать.
Толя послушался её. Это была не детская библиотека, и не так-то просто было найти нужную книгу. А вот Леночка ухитрилась что-то отыскать.
— Ты чего читаешь? — Толя посмотрел на книгу в Леночкиных руках. — Какие-нибудь сказки с волшебствами?
Леночка показала ему книгу, и Толя с удивлением прочёл:
«Учебное пособие по управлению звездолётами».
— Зачем тебе это? Ты же, ты же…
— Глупая девчонка, сластёна и освобождена от вахт? Так?
— Да нет, что ты, совсем не так! — сконфузился Толя. — Я хотел только сказать…
— Ничего мне не надо говорить! Я уже договорилась с Колесниковым, что тоже буду стоять на вахте и, если надо, управлять звездолётом…
Звездолёт летел дальше, мчался в межпланетной и межзвёздной пустоте. Одна вахта сменяла другую: Колесникова, Альки, Жоры, Толи, Леночки… Да, да, и Леночки! Она сдала командиру короткий экзамен и получила «отлично». Она выходила на вахту в ярко-фиолетовом светящемся комбинезоне с большими накладными карманами на груди и боках. Свои длинные волосы Леночка каким-то образом сумела уместить, спрятать под пилотку.
Иногда во время её вахты в рубку управления заходил Жора, удивлённо смотрел на Леночку (но не так, совсем не так, как во дворе из-за платана или в то время, когда держал перед ней зеркальце) и спрашивал, для чего служат та или иная кнопка, клавиша или переключатель. И Леночка объясняла ему.
Целую неделю, наверно, летел звездолёт на самой высокой скорости.
Несколько раз, когда Колесников включал радиоприёмник, Земля устанавливала связь со звездолётом, он отвечал: «У нас всё в порядке!», а Толя не переставал думать: «Всё-таки странно получилось: то Земля решительно противилась их полёту, а то вдруг: «Счастливого пути! Не трусьте!» Вроде бы разрешили им самостоятельный полёт…»
На вахте был Толя, когда впереди по курсу появилась новая планета. Сердце его опять учащённо забилось, но, как и раньше, он старался сдерживать себя. Толя оповестил экипаж об этой планете и послал в эфир запрос — просьбу о посадке. Ответа не было. Видно, планета не хотела отвечать или была необитаема. Она росла, увеличивалась, и Толя уже видел в окуляр мощного оптического устройства, расположенного в носу звездолёта, дремучие непроходимые леса, редкие, едва просвечивавшие полянки, высокие рыже-бурые хребты…
Короче говоря, если бы они и решились на неё сесть, выбрать для этого посадочную площадку было бы не просто.
В рубке появился заспанный Колесников.
Он потёр кулаками глаза, зевнул, глянул в окуляр и сказал, что делать им на этой планете нечего: она совершенно дикая, нецивилизованная и вряд ли на ней живут разумные существа.
— Всё равно надо сесть! — возразил Толя. — Представь себе, что на ней есть какие-нибудь очень ценные, нужные Земле руды, такие, о которых она и не догадывается!
Колесников тяжко вздохнул:
— Ну и что? Земля и без нас с тобой обойдётся… Для этого мы улетели?
— И для этого тоже! — сказал Толя.
— Ну, это ты, мечтатель, полетел для этого, а я — нет…
— А для чего ж ты полетел?
— Сам подумай. Не хочу объяснять.
А и правда, зачем, собственно, отправился Колесников в космос? Чтобы отделаться от регулировщиков, которые справедливо наказали его за лихачество? Чтобы здесь на звездолёте вдосталь наездиться, накататься на самой сумасшедшей скорости? Чтобы доказать им (а кому это — им? Регулировщиков здесь нет — значит, ребятам?), на что он способен?.. И только ради этого он отправился в полёт? Так это ж нелепо!
— А всё-таки сядем на неё, — сказал Толя. — Полюбуемся её красотой и отдохнём…
— Нечем там любоваться. — Узкие брови Колесникова переломились, и на лбу прорезалась капризная морщинка. — Было бы что-либо стоящее, а то ведь одни деревья, гнилой бурелом и болота… Я считаю, что надо лететь дальше.
— Нет, Колесников, надо сесть… — сказал Толя. — Мы ведь условились в каждом случае голосовать, и ты обязан…
— А я считаю, что и на эту планету жалко тратить топливо… Считаю!
Толя ещё раз глянул в окуляр оптического устройства и уже отчётливо различил мощные, в десять обхватов, стволы деревьев, рыжие осыпи на горных хребтах, плотную завесу листьев… Ух как хотелось побродить по этой планете! Но как уговорить, как переупрямить Колесникова?
«А что, а что, если…» — вдруг пришла на ум Толе одна догадка, и он, не отрываясь от окуляра, сказал:
— А пожалуй, ты прав, Колесников… Надо улетать от неё. И чем скорей, тем лучше!
— Почему? — слегка заинтересовался Колесников.
— Потому что ты можешь раздумать…
Колесников вдруг стал нервничать:
— Почему ты так думаешь? Что ты всё крутишь да вертишь? Не люблю я этого. Говори прямо.
— Лети дальше! И ничего не спрашивай. И даже не пытайся посадить корабль на планету… Я тебя прошу!
Колесников встал у пульта, сбавил скорость и в упор посмотрел на Толю.
— Ну хорошо, скажу… Лишь отчаянная голова рискнёт сюда опуститься! Ни тебе бетонированного космодрома со службами, ни даже полянки порядочной для посадки. Разбиться можно даже на «Звездолёте-100»!
— А ну уходи с кресла! — тут же потребовал Колесников.
— Не смей… Это очень рискованно!
— Кому рискованно, а кому и нет… Уходи! Кому говорят!
Толя и ждал этого. Он медленно слез с пилотского сиденья и спросил:
— Подкрутить, чтобы было выше?
Колесников метнул на него гневный взгляд, сам подкрутил кресло, влез в него и, взявшись за штурвал, подал команду:
— Экипаж, привязаться! Здесь есть атмосфера, есть чем дышать, поэтому выходим не в скафандрах, а в комбинезонах.
Заработали тормозные двигатели, корабль пошёл на спуск.
Колесников зорко оглядел сквозь иллюминатор местность, резким движением рук бросил корабль вниз и мягко посадил. Звездолёт даже не вздрогнул.
Колесников спрыгнул с кресла и спросил у Толи:
— Ну? Нужна мне бетонированная площадка?
— Отлично! — закричал Толя. — Не ожидал!
— Это для меня пустяк… — Колесников махнул рукой. — Я бы сел и
