Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
- вы что говорите? - Волкова тянется через стол к Синцову, пытаясь рассмотреть, что журналист записал в своем блокноте.
- Статья готова.
- Читайте, что написали! - приказала гостья.
- Я, Александра Ивановна Волкова, охранник товарищества собственников жилья "ЗИЖ" очень недовольна воспитанием нынешнего поколения...
- Правильно! - перебила Синцова Александра Ивановна. - Читай дальше!
- Я - заслуженный работник школьного и дошкольного образования...
- Еще напишите, что награждена грамотами обкома коммунистической партии Советского Союза, химкомбината, ВЦСПС...
- Да, да, это уже написано, вот, - ткнул пальцем в свои записи Николай, - и далее, бывший комендант общежития ПТУ N 18...
- Правильно!
- ...заявляю, что нужно девушек, проживающих на улице Снеговой, дома N 18 из квартир сто восьмой, сто одиннадцатой и сто тринадцатой, за нарушение правопорядка - прихода домой после полуночи, и их родителей привлечь к административной ответственности. Жильцам дома необходимо провести собрание и обсудить поступки девушек.
- Напишите: хулиганок! - стукнула кулаком по столу гостья.
- Ху-ли-га-нок, - дописал в конце заметки Николай. - Все, распишитесь.
Женщина, услышав последнюю фразу Синцова, вернулась в кресло и не сводила глаз с Синцова, протянувшего ей лист и ручку.
- Это, что же получается, в газете мое письмо будет? - на ее жестком лице вздрогнула неизвестно откуда взявшаяся улыбка.
- Конечно! вы же просили.
- Угу! - закивала головой Александра Ивановна.
- вы все, как прочитали мне, там так и написано?
- Ну, да, - Николай изобразил на лице гримасу удивления.
- И что потом?
- Прокуратура займется Вашим письмом, полиция, - стал сгибать один за другим пальцы, перечисляя органы власти, - мэрия города... ООН.
- Вот так-то! - закивала головой Волкова. - А коммунисты?
- И они, и партия "Единой России" посмотрит.
- Да ты что? И они меня будут знать?
- Ну, конечно же, ведь газету нашу все читают. Прокуратура вас пригласит к себе.
- Это зачем? - вздрогнула Волкова.
- Александра Ивановна, это же не просто письмо, не просто статья в газету, а жалоба, и на нее правоохранительные органы и законодательные, как депутаты Думы, в первую очередь, должны не только обратить внимание, но и провести расследование.
- Это, что ж получается, кто-то может не поверить мне?
- Так положено, Александра Ивановна. А вдруг эти девушки скажут, что было это все не так, как вы говорите?
- Это, что ж, тогда меня посадят в тюрьму?
- Ну, зачем так сразу и думать. вы же пенсионерка, заслуженный человек, охранник дома.
- Да, да, - снова пожилая женщина в знак согласия закивала головой и задумалась.
Через минуту, гостья, опираясь на трость, при помощи Синцова встала из своего кресла и, положив бумагу с написанным от руки текстом в карман своего халата, сказала:
- Я подумаю, потом принесу, - и, сильно стуча тростью по ламинату, вышла из кабинета Николая.
Синцов вздохнул и, упершись на спинку кресла, вытянув ноги, закрыл глаза.
Да, он прекрасно понимал чаяния этого человека, его стремление и сейчас, на старости лет, приносить хоть какую-то пользу. Пусть даже остается она до сих пор максималистом, которой нужно, чтобы все окружающее имело свое место, жило по каким-то законам, правилам, и осуждать за это человека никак нельзя.
- Николай Иванович, - заглянула в кабинет секретарша, - я знала, что только вы сможете справиться с нею. Извините, если что не так, - застенчиво улыбнулась она.
- Да, ничего, Эмилия. Как там наше небо?
- Ржавского вызвали, - прошептала она. - Сам!
- А-а.
- Можно? - женщина втиснулась в кабинет Синцова и, глядя ему в глаза, наклонившись к его уху, спросила. - А правду говорят, что вы можете вылечить человека?
- Это, Эмилия, фигурально так говорят. Я, всего лишь, журналист...
- Помогите мне, прошу вас, - положив свои горячие руки на плечо Николая, она приблизила свои бордовые пышные губки к его уху, обдавая все вокруг приятным ароматом цветочных духов.
Ее прикосновение, теплый воздух, покрывший его ухо и часть лица с шеей, был настолько притягательно-неожиданным, что в верхней части живота и бока он почувствовал, как побежали мурашки. По инерции хотел было оттолкнуться от нее, но молодая женщина, чувствуя заранее, что он может так поступить, сжала в своих кулачках ткань его рубашки и не поддалась.
- Я вас прошу, милый. вы всегда меня избегаете, неужели я вам не нравлюсь?
- Нравитесь, Миля.
- Только вы меня так называете. Коленька, я не буду разрушать Вашу семью, я тоже замужем и люблю своего мужа, дочку. Но, когда я вас вижу, я просто не могу себя сдерживать, чувства во мне сразу переполняются, и я как после дождя, вся мокрая стою перед людьми. вы понимаете?
Ее губы коснулись мочки уха, шеи Николая, горячий воздух, выдыхаемый ею, пошел волной под воротник, вызывая в нем ответную волну, только не пошедшую по коже его тела, а пронизывающую
