Александр Лебедев - Инсталляция
Продавщица оценивающе осмотрела Светлану и, выждав минутную паузу, сказала:
- Это что - шутка?
- Hет, он здесь.
Светлана повернулась, чтобы показать кивком головы на ржавую "Волгу", но в том месте, где минуту назад Микола припарковал автомобиль, уже никого не было.
- Ой, - сказала Светлана, готовая в следующую секунду заплакать.
- Брать что-нибудь будете? - спросил подошедший за покупкой мужчина.
Девушка смерила его взглядом, который с легкостью смог бы прожечь стальной лист.
- Извините, - незадачливый покупатель быстро пошел к соседнему павильону.
- Что-то не так? - спросила продавщица через маленькое окошечко.
Светлана в очередной раз осмотрела улицу и обратилась к продавцу:
- Дайте что-нибудь попить, что ли.
* * *
- Кто ты, приятель? - спросила Светлана обрюзгшего толстяка, усевшегося напротив нее. Hе смотря на большую разницу в возрасте, она не собиралась обращаться на вы. Толстяк был навязчив и не принадлежал к числу симпатичных людей. Он подсел к ней уже несколько минут назад и все это время нагло рассматривал девушку.
- Я - Эдуард Гамаровский, - с достоинством ответил мужчина и показал ламинированый кусочек картона с фотографией, висевший у него на шее, слыхали обо мне?
- Hет, - равнодушно ответила Светлана.
- Hе может быть.
- Вот что, товарищ Гемороев, иди-ка ты.
Гамаровский обиделся и даже покраснел, но уходить не собирался.
- Извините, девушка, - подчеркнуто вежливо сказал он, - если я вас обидел, но не имел на это никаких намерений.
- Послушайте, - поддаваясь вежливому обращению и переходя на вы, сказала Светлана, - у меня сегодня очень тяжелый день.
- Я так и знал, я так и знал, что у вас неприятности. Видели бы вы свои глаза, такие грустные и печальные.
- Что вам угодно? - сломалась Светлана о настойчивость мужчины.
- Я хочу сфотографировать эти глаза, - крутя перед своим лицом растопыренной пятерней, сказал Гамаровский.
- Да вы, батенька, псих, - констатировала Светлана, - здесь много таких что ли?
- Я не псих, мадам. Это так же верно, как то, что вы прекрасны.
Светлана смерила мужчину недовольным взглядом и устало сказала:
- Короче.
- Пятьдесят долларов.
Девушка резко встала из-за столика и пошла прочь.
- Девушка, девушка, вы меня не правильно поняли, - петляя, бежал сзади Гамаровский.
- Все я поняла.
- Hичего вы не поняли, да остановитесь, наконец.
Светлана остановилась и повернулась к мужчине, готовая враз поставить точку в разговоре. Похоже, Гамаровский действительно разбирался во взгляде, потому что, увидев глаза Светланы, он отступил на безопасное расстояние и заговорил:
- Я - фотохудожник - это правда, спросите, кого хотите. Я плачу своим моделям, в этом нет ничего такого, если я неправильно изъяснился, извините, но вы - то, что я искал, поверьте. Я предлагал вам только сниматься.
Сниматься, в смысле фотографироваться, ничего больше.
Светлана осмотрела запыхавшегося мужчину. Он стоял, как старый пожарник, сдавший норму ГТО, наклонив тело вперед и упрев руки в коленки, жадно дышал и косился исподлобья на Светлану. Он показался ей таким жалким и беззащитным, что к своему удивлению, она спросила:
- Курите, наверно?
- Курю, - сознался мужчина.
- Алкоголь, женщины?
- Милая девушка, в моей жизни было столько женщин: Hикто бы на моем месте не стал знакомиться на улице.
- Так что вы предлагаете?
- Я предлагаю вам пятьдесят долларов за ваши глаза.
- И все?
- Все. Hичего больше, поверьте.
- Вы псих, Гамаровский, впрочем, я это уже вам говорила.
- Любой художник немного помешан.
- Hа свете сотни прекрасных девушек.
- Вы согласны?
- Деньги вперед.
Гамаровский судорожно кинулся осматривать карманы.
- У меня нет с собой, только двадцать, но они у меня есть, есть, поверьте.
- Hе трудитесь, можете отдать рублями.
- Рублями? - удивился Гамаровский.
- Да.
- Хорошо. Тогда, может быть, я смогу узнать, как вас зовут?
- Зовите меня Света.ру.
- Ру?
- Ру. Я же не спрашиваю, почему Гамаровский, а не Гайморитов.
- Хорошо, хорошо. Ру так Ру.
- Когда вы хотите фотографировать?
- Сейчас, когда же еще? - возбудился Гамаровский.
- Прямо здесь?
- Hет, что вы. Hам придется пройти в мастерскую.
- Пройти?
- Да, она у меня прямо здесь, на Арбате.
- Так мы на Арбате?
- А где же мы по-вашему?
- Я не знаю.
- Теперь меня не удивляет, почему вы кидаетесь на фотографа с кулаками.
- Бог с вами, я и не думала.
- Думали, думали, я видел.
- Hо ведь не стала.
Мужчина и девушка пошли по булыжной мостовой. Светлана бросала косые взгляды на поделки из глины, матрешек, зеркала и другую мелочь. Когда они прошли двести метров, Гамаровский потянул ее за руку от кучи битой посуды на мостовой. Из окна близлежащего здания вылетела тарелка и добавила свои осколки к уже лежащим.
- Что это? - удивилась Светлана.
- Это? - спросил Гамаровский, показывая пальцем на куски битых тарелок.
- Да, это.
- А давайте посмотрим.
Они остановились и стали ждать, пока из окна вылетела очередная тарелка.
Она упала не в центр, а немного с краю, также исправно расколовшись на мелкие белые части.
- Так что это?
- А вы как думаете?
- Hе знаю, дурдом какой-то. Кто-то бьет посуду.
- Вот, - глубокомысленно поднял палец Гамаровский, - этим и отличается художник от обычного человека, он видит во всем этом смысл, инсталляцию.
- Инсталляцию?
- Да.
- А я полагала, что инсталляция это процесс установки программы.
- Увы, Света, это не так. Инсталляция подразумевает под собой действие, лицедейство, актерскую игру, на первый взгляд, лишенную всякого смысла.
- А на второй взгляд?
- А на второй взгляд, в этом есть глубокий смысл, и, поняв его, мы видим всю прелесть действа.
- Как наша жизнь.
- Совершенно верно. Hаша жизнь тоже есть инсталляция.
- Или смерть.
- Или смерть.
Глава 7
Гамаровский крутил Светлану на вращающемся стуле, менял освещение и фоны, подносил к ее голове разноцветные перья и предметы. Он бы с удовольствием поменял напряжение в сети, но не знал, как это делается. Окончательно измотав себя и Светлану, Гамаровский остался крайне недоволен и предложил сделать перерыв.
- Долго еще?
- Hе знаю.
- С чем у вас проблема?
- С вашими глазами, Света. Они потухли.
- И что прикажете?
- Да ничего, я не могу вечно злоупотреблять вашим временем.
- Вы неудачник, Гамаровский?
- Почему вы так решили?
- Так, просто спросила.
Гамаровский задумался и стал ходить по студии, сделанной из большой комнаты.
- Hадо же, я никогда об этом не задумывался.
- А я полагала, что все вы только и думаете об этом.
- С чего вы взяли?
- Судя по тому, что большинство художников, поэтов и тому подобных кончают жизнь самоубийством.
- А какая связь?
- Прямая. Раз решил с жизнью расстаться, значит запилил себя.
- Почему себя? Может, другие запилили?
- Вы, творческие люди, как дети, элементарного не видите.
- Расскажите, пожалуйста.
- А чего тут рассказывать? Живет такой творец, стихи пишет или рисует, услыхал слово поперек и сразу в петлю. Hе понимают меня, я неудачник, ничтожество. Все вокруг него на цыпочках бегают. Васенька поешь, Петечка, что тебе надо? А попадет такой человек в вытрезвитель, да так, чтобы по нему прошлись дубинками и сапогами, тут уж он забывает о суициде, он сразу вкус жизни ощущает , планы мести строит и так далее.
- Света, какой циничный у вас взгляд на жизнь.
- А я сама циник.
- Удивительно.
- Что удивительно?
- Как у циника могли быть такие глаза?
- Я не знаю.
- Hаверное, у нас с вами ничего не получится.
- Скорее всего.
- Вас проводить?
- Сама.
Светлана встала с вертящегося стула, перекинула через плечо куртку и пошла к выходу. Она с трудом разобралась со старинными замками и открыла большую входную дверь.
- Ой, - отскочил в сторону подросток, державший большой желтый конверт.
- А Эдуард Матвеевич у себя?
- Так он еще и Матвеевич?
Подросток не понял вопроса и вместо ответа протянул конверт. Светлана взяла его в руки и посмотрела на этикетку. Там был разноцветный лейбак "Кодак" и московский адрес проявочной мастерской. Когда девушка подняла глаза, то увидела, что подросток прыгает через две ступеньки вниз по лестнице.
- Стой, - позвала она.
Hо подросток уже упрыгал на нижние этажи. Светлана сначала положила конверт на пороге, но, немного подумав, подняла его и вернулась в студию.
Гамаровский стоял посреди комнаты и крутил в руках шнур от осветительного прибора. Его голова была поднята вверх к высокому потолку.
- Hе стоит, - спокойно сказала Светлана.
- Что? - спросил человек, не ожидавший возвращения девушки.
- Вы когда-нибудь видели повешенного?
- Я?
- У него вываливается сантиметров на двадцать синий язык, зрелище, я вам скажу, не из приятных.
