Ведьмак 23го века. Плавные прямые - Владимир Михайлович Мясоедов
— Гм… — Раздалось слева, где находился магистр Коробейников. Про эту темную во всех смыслах слова лошадку Алексей узнал очень многое, и это многое ему решительно не понравилось! Он вообще был человеком с очень традиционным взглядом на мир и место в нем злокозненных некромантов или же демонологов, практикующих свои черные искусства. И местом этим по его скромному мнению должен был оказаться костер! А стоящий перед ним высший маг был и тем, и другим. Причем достаточно умелым, дабы воители церкви не имели повода сжечь чернокнижника, открыто призывающего высших демонов и остаться живым в то время, когда подавляющее большинство его коллег оказались пожраны их деловыми партнерами, презревшими прошлые клятвы и соглашения. — Мне кажется или я чую какой-то подвох?
— Дык, — издали какой-то невразумительный, но явно несущий недовольные интонации звук справа, из-за чего у придворного портного коленки малость затряслись. Ибо как раз с той стороны и стоял архимагистр, которого подозревали…Никто толком не мог объяснить в чем, но подозревали. И церковь, и другие высшие маги, и весь императорский двор. — Шой-то тута ну, стал быть, кажися действительно не так…
— Многоуважаемые господа бояре, я уверяю вас что… — Дальнейшее продолжение фразы очень осторожно и очень медленно разгибающийся Алексей как-то не продумал, но это было уже не важно, поскольку те кому и предназначался его ценный груз просто отодвинули портного в сторону словно какую-то попавшуюся под ноги табуретку.И принялись внимательно изучать одежду, что он для них сшил.
— Активной магии вроде нет или, по крайней мере, она совсем не чувствуется. — Потер подбородок Коробейников, изучая ту шубу, которая предназначалась явно ему, ибо была попроще, да и размерами поменьше. — Видимо предполагается, что мы должны эти костюмчики сами зачаровать, под себя…Однако терзают меня все же смутные сомнения…
Топнув ногой, магистр поднял из земли большой кусок почвы и камня, который спустя мгновение начал под его взглядом преобразовываться в подобие самого Коробейникова. Затем он плеснул на неё собственной кровью из мгновенно открывшейся раны на руке, покрыв собственное лицо алой пленкой и осторожно перенес высокую боярскую шапку на голову своего подобия…
С громким треском два десятка загнутых медвежьих когтей, выросших словно бы из ниоткуда по краю головного убора, превратили его горловину в подобие зубастой пасти, а потом вонзились в каменную плоть статуи. Вонзились и раскололи её, будто хрупкую яичную скорлупу, а чтобы с громким треском попытаться пережевать откушенное…И это была только первая ласточка одежды, которая неожиданно стала своевольничать, если не сказать — буйствовать!
Зарычав не хуже медведя, из которого её изготовили, шуба магистра Коробейникова бросилась на своего предполагаемого владельца…И отлетела от него будто от стенки, поскольку к земле её прибило сразу двумя боевыми топорами, выпорхнувшими из ножен, висящих на поясе одаренного шестого ранга. Крови или иных субстанций из бешено задергавшейся одежды естественно не текло, более того, явно зачарованные лезвия её даже не пробили…Но зафиксировали на одном месте достаточно надежно, дабы та больше не могла ни на сантиметр куда-нибудь в сторону сдвинуться. А после она и вовсе стала проваливаться куда-то в глубины земли, поскольку камень под ней потек подобно горячему воску.
Второй комплект боярской униформы двигался молча, но оказался ничуть не более дружелюбен. Метнувшаяся к Святославу из Больших Грибов чрезмерно прыгучая шапка так до своей цели и не долетела, поскольку кто-то из стоящих в почетном карауле бойцов успел выхватить револьвер и от бедра на огромной скорости всадил в неё сразу четыре зачарованных пули. Во всяком случае, они сияли ну просто очень ярко, пробили вполне пригодный на роль легкой брони плотный мех навылет, а оставшиеся дыры тлели ярким синим пламенем. Самая крупная шуба, ничуть не расстроившись потерей идущего в комплекте головного убора, бросилась на своего предполагаемого хозяина, оттолкнувшись от висящего в воздухе ящика с достаточной силой, дабы придворной портной не удержал тот в воздухе телекинезом и весящая десяток килограмм деревянная конструкция шлепнулась на землю. Во взбесившийся кусок меха со стороны архимагистра ударила яркая и толстая молния…Ударила и соскользнула, поскольку длинный ворс этой взбунтовавшейся вещи не только блестел словно навощенный, но и отражал смертоносное электричество с такой же легкостью, будто это были лишь брызги воды. Короткий, но очень быстрый удар пустым вроде бы рукавом не только со свистом разрезал воздух в том месте, где несколько секунд находилась массивная фигура архимагистра, но и легко отправил в полет на десяток метров сразу четверых солдат, что бросились на выручку своему начальству с клинками наголо, но оказались далеко не стол прыткими. Впрочем, сей успех для разбушевавшегося куска медвежьего меха оказался хоть и самым крупным, но последним. Оглушительно взвывший ветер заставил опустевший было ящик напрыгнуть обратно на свое излишне резвое содержимое, сгрести его внутрь и плотно закрыться. Немедленно обрушившиеся изнутри на его стенки удары могли бы за несколько секунд расколошматить этот контейнер, пусть даже по прочности тот мог соперничать с каким-нибудь хлипеньким сейфом, но сконденсировавшийся вокруг досок лед превратил их в подобие особо прочного саркофага, и с каждым мгновением толщина и прочность его лишь нарастали.
— Я…Я…Не я! Это…Это не я!!! — Старший помощником заместителя главного камердинера самого государя покачнулся, а после и вовсе упал на колени, поскольку у него все потемнело перед глазами, а сердце в груди рвануло такой болью, будто его оттуда уже выдирали, чтобы бросить на жертвенный алтарь. — Не яйаааа!!!
— Дык? — Обратил на кричавшегося в истерике придворного свой устрашающий взор архимагистр, и в следующую же секунду Алексей понял, что вопить больше не может.
