Корпоративные риски. Книга 4 - Сергей Мутев
Мужчина всего лишь хотел одним глазком заглянуть в магазин нижнего белья, чтобы оставить себе кадры, которые никто бы никогда и не увидел. Насладиться ими вечерами. Долго вглядываться в каждый изгиб её тела. Но сейчас!
Нет, чтобы взять камеру и новый ноутбук, ему понадобятся деньги. Много денег. Он немного заработал на сделке с той женщиной. И этого должно было хватить, чтобы покрыть ущерб, но что делать потом? Денег у него было мало. Он уже жалел, что открыл часть фотографий той женщине. Но если он так смог бы разлучить свою любовь с мужем, то ни о чём бы не жалел. Но она медлила! Никаких скандалов не было! Никаких упоминаний! Столько времени прошло, а ничего не менялось.
Нет, он должен был хотя бы коснуться, по его мнению, Рики. В голове щёлкнуло. А зачем ему ждать скандала? Можно же получить желаемое прямо сейчас. Мужчина поискал глазами по заваленной хламом квартире и быстро выцепил нужное.
Скотч, дубинка, чтобы оглушить, верёвки, чтобы связать. Положил всё в сумку, а после отправился на улицу, ждать её у метро. Раз сегодня Рика была на прогулке, то мужа она встретит у станции. Там он и принялся ожидать свою любимую.
Увидел её в толпе. Она, видимо, не ждала своего мужа, а отправилась в магазин. В руках были пакеты с одеждой. Вторая прогулка за день? Какая она шустрая. Дважды сегодня ходила по магазинам.
Рика спокойно вышла из метро и направилась в сторону дома, намереваясь пойти через переулок. Мужчина пошёл за ней, прижимая сумку с ценным содержимым. Его у него не отберут.
Но из метро выскочили уже знакомые ему люди, айдол и борец. Они поравнялись с Рикой и пошли вместе.
Мужчина остановился и отступил. Не сегодня… В другой день.
* * *
Я смотрел на удивлённого Василия и ждал, пока тот выйдет из сумра… Из ступора, то есть. Нет, ну для всех он выглядел суровым, да. Но сейчас явно вернулся во времена своего ученичества, когда только попал ко мне. Также тупил, когда я давал ему простые задания. И вот сейчас смотрел на меня, как баран на новые ворота.
Мыслительный процесс шёл. Ну не буду я его гасить. Сложно принять тот факт, что жил-был взрослый дядька, а потом бах, и с ним разговаривал японский ребёнок, представившийся «батюшкой». Ну я немного над ним поиздевался, чего тут лукавить. Сам первый начал, прилюдно назвав меня отцом. Так чего тупить сейчас? Ох уж эта молодёжь.
А нет. Вот, отошёл.
— Мальчик, что за шутки? — выдал гениальное Вася.
Я посмотрел на него чуть менее добро. Не к тому выводу он пришёл. Ох, придется действовать по-другому, раз с первого раза не дошло.
— Шутки? — вскинул я бровь в привычном ранее жесте. — Какие шутки? Своего учителя не узнать — это надо постараться. Вась, давай припомним, как ты упал, споткнувшись о камень, когда увидел первого кайдзю, которого я сказал тебе поймать? Или тебе припомнить, как ты плевался из-за сашими, говоря, что лосось не солёный? Или наступил на гвоздь, который сам и вырвал, когда немного взбесился? Или тебе припомнить твоё первое позорное свидание, где ты с треском провалился, а после впервые пил водку всю ночь напролёт? Может, ударимся в воспоминания? Так я могу целый день тебе рассказывать про прошлое. Но факт не изменится. Ты опоздал. Опоздун Василькович. Или лучше тебя по новой фамилии теперь звать, Василий Владимирович Богатырёв?
Всё это я произносил на русском, чтобы у того не было никаких сомнений. На чистом таком русском, иногда вставляя любимые матерные слова. Японские дети, какими бы они не были вундеркиндами, не могли знать русский в три года. А если бы и могли, то явно с акцентом. У меня же его не было. Хотя, скажу честно, довольно непривычно было говорить на своём бывшем родном языке.
— Ох-ре-неть! — удивлённо открыл рот Вася, перестав быть суровым русским и выдав выражение обычного подростка. Ну как ребёнок, ей ками! Ну ладно, сам бы на его месте удивился. — Учитель… Владимир Александрович, это и правду вы…
— Да-да, я, — хмыкнул я, когда Вася поднял меня на руки и покрутил. Явно не мог ещё до конца поверить. Вдруг это какая-то новая моя способность — превращаться в японских детей?
Нет, если бы я мог в кого-то превращаться, то явно выбрал бы объект покрасивее. Например, в женщину. Всегда было интересно оказаться на их месте. Ну не в японского же ребёнка… Это даже звучало глупо. А уж если вспомнить моё появление на свет… Но Васе я не буду рассказывать про роды. Слабоват он для этих фактов.
— А теперь поставь меня на место, — шикнул я на него, переходя обратно на японский. Всё же на русском тяжело было всё выговаривать. Голосовые связки привыкли к другому языку и не очень хотели перестраиваться. Потом ещё потренирую их, а пока японский — мой друг. Да и Васе полезно. Всё равно чисто говорит на нём. Практика и ещё раз практика. — И да, при Тецу Аракаве веди себя нормально. Никто не знает, что я Богатырёв. Смекаешь?
— Понял, спасибо за честь, учитель, — поклонился Василий, поставив меня на ноги, а после замолчал и молча на меня уставился.
В кабинет зашёл отец и застал меня и Васю, смотрящих друг на друга. Молча. Вообще ни разу не подозрительно. Я улыбнулся и махнул папе. У Васи дёрнулся глаз от резкой перемены поведения.
— Рю? — спросил неуверенно Тецу.
Нет, папа умел чувствовать настрой, как и все японцы. Они были хорошими эмпатами. Особенно в коллективах. И папа сразу заподозрил неладное.
Я повернул голову к отцу и поднял руку, выставив большой палец.
— Хороший! Смотри, какой большой! — и показал, как обнимаю русского, но не могу свести руки, ещё и попыжился для вида. У Васи дёрнулся второй глаз, но мимика осталась в спокойном состоянии. Адаптировался, но лучше бы ему посетить невролога, чтобы проверить глаза. А то так невротиком станет.
Вася, конечно, растерялся, но Тецу увидел, что всё хорошо, и отнёс две чашки кофе за стол. Я ушёл в угол кабинета и оттуда следил
