Воспитание чувств - Хейер Джорджетт
Ростом виконт превосходил Ротема, сохраняя некоторую нескладность, и демонстрировал склонность пренебрегать своим внешним видом. Хотя мисс Милбурн вынуждена была признать, что в данном случае этот упрек выглядел явно неуместным. Виконт принарядился со всем подобающим тщанием. Завязать шейный платок еще аккуратнее было решительно невозможно, как, впрочем, и накрахмалить острые уголки воротника его сорочки. Сюртук из голубого атласа с длинными фалдами, пошитый ни кем иным, как самим великим Штульцем, без малейшей складочки и морщинки обтягивал его широкие плечи; бриджи поражали бледно-лимонным великолепием, а сапоги были начищены до зеркального блеска. В данную же минуту, пока он расхаживал по комнате, лицо его омрачалось чем-то весьма похожим на гримасу недовольства, но черты были правильными, и, даже если ему недоставало романтичной пылкости Ротема, нельзя было отрицать, что при необходимости он способен на милую улыбку, придававшую обаяния его упрямо сжатым губам. В светлых глазах виконта сияла обманчиво-ангельская голубизна, странным образом противоречившая неуловимому флеру щегольского беспутства, который ощущался во всем его облике.
Исподтишка наблюдая за виконтом, мисс Милбурн вдруг встретилась с ним взглядом. В глазах молодого человека светилась враждебность, но затем добродушие его светлости взяло верх и он широко улыбнулся.
– Черт возьми, Белла, ты же знаешь – я влюблен в тебя без памяти!
– Нет, не знаю, – с внезапной откровенностью ответила мисс Милбурн.
От неожиданности у виконта отвисла челюсть.
– Но, моя дорогая девочка… Нет, это уже ни в какие ворота не лезет, Белла! Я твой самый преданный раб! Слово джентльмена, так оно и есть! Господи милосердный, уж не я ли танцую пред тобой на задних лапках с того самого момента, как впервые увидел тебя?
– Нет, – повторила мисс Милбурн.
Виконт уставился на нее в полном изумлении.
– Когда мы с вами впервые познакомились, – продолжала мисс Милбурн безо всякого злопамятства, а лишь с видом человека, изрекающего чистую правду, – вы сказали, что все девчонки – надоедливые ничтожества, а меня называли Лисичкой-сестричкой, потому что, дескать, у меня рыжие волосы.
– Я так сказал?! – ужаснулся его светлость собственной ереси.
– Да, Шерри; более того, вы заперли меня в сарае садовника, и, если бы не Касси Бэгшот, я бы просидела в нем целый день!
– Нет-нет! – неуверенно запротестовал виконт. – Уж наверняка не целый день!
– Нет, целый, потому что вы прекрасно помните, что отправились стрелять голубей, прихватив одно из охотничьих ружей своего папочки, а обо мне и думать забыли!
– Надо же, совсем запамятовал! – воскликнул Шерри. – А заодно и подстрелил шляпу прямо на голове старого Гримсби! Ох и раскипятился же он! Дьявольски вспыльчивый старикан, этот Гримсби! Прямиком отправился к моему отцу и наябедничал. А как вспомню о трепке, что задал мне отец… Да, кстати, раз уж ты напомнила мне об этом, Белла, как я мог думать о тебе, когда отец тащил меня за ухо и я ощущал такую боль, что не в состоянии был думать больше ни о чем? Ну, прояви же благоразумие, моя дорогая девочка!
– Это не имеет ровным счетом никакого значения, – отрезала мисс Милбурн. – Но уверения, будто вы танцевали предо мной на задних лапках с тех самых пор, как мы познакомились, – это самая большая неправда, которую я когда-либо слышала!
– Во всяком случае ты нравилась мне больше, чем все остальные девчонки вместе взятые! – в отчаянии заявил виконт.
Мисс Милбурн задумчиво уставилась на него, отчего молодой человек пришел в еще большее замешательство.
– Нет, не думаю, – наконец заявила она. – Если вы и отдавали кому-либо предпочтение, то это была Геро Уонтедж.
– Геро?! – вскричал виконт. – Будь я проклят, Белла, да я в жизни не думал о Геро. Клянусь тебе!
– Да, знаю, – нетерпеливо отозвалась мисс Милбурн, – но в детстве она нравилась вам больше, чем я, или Касси, или Юдора, или Софи, потому что вечно была у вас на побегушках, а еще притворялась, будто ей ничуточки не больно, когда вы попадали в нее одним из своих ужасных шаров для крикета. Она тогда была совсем еще маленькой, иначе поняла бы, какой вы противный и гадкий мальчишка. Потому что вы были им, Шерри, были, и сами знаете об этом!
Виконт, задетый за живое, возмущенно возопил:
– Клянусь, я и вполовину не был таким противным, как девчонки Бэгшот! Проклятье, Белла, неужели ты не помнишь, как эта маленькая крыса, Софи, без конца бегала к своей мамочке и ябедничала на нас?
– Только не на меня, – холодно отозвалась мисс Милбурн. – Обо мне ей просто нечего было рассказывать.
Девушка заметила, что, углубившись в воспоминания, подала дурной пример виконту. Блеск в его глазах подсказал ей: у него в памяти оживают некоторые нежелательные картинки детства, поэтому Изабелла поспешно вернулась к действительности:
– Впрочем, все это не имеет решительно никакого значения. А правда заключается в том, что мы не подходим друг другу, Шерри. Нет, в самом деле, я глубоко тронута честью, которую вы мне оказываете, но…
– Перестань нести всякий вздор! – заявил ее воздыхатель. – Думаю, мы с тобой превосходно поладим. Ты только посмотри на меня! Я же до безумия влюблен в тебя, Белла, – чахну от тоски, право слово! Нет, правда, девочка, я нисколько не шучу! Штульц, когда снимал с меня мерку для сюртука, даже проехался на сей счет.
– Полагаю, – чопорно заметила мисс Милбурн, – вы похудели вследствие того образа жизни, который ведете. Я не льщу себя надеждой, что в том есть и моя вина.
– Нет, однако это уже чересчур! – с негодованием заявил его светлость. – Хотел бы я знать, кто распускает обо мне подобные байки!
– Никто. Мне бы, конечно, не следовало так говорить, но ваше поведение ни для кого не является тайной. Шерри, если бы вы действительно любили меня так, как говорите, то уж постарались бы сделать мне приятное!
– Постарался бы сделать тебе приятное! Постарался… Нет, клянусь богом, ты хватила через край, Белла! Стоит мне только подумать о том, как я увивался вокруг тебя, вечерами пропадая в «Олмаксе»[3], когда мог бы…
– Уйти пораньше, чтобы отправиться в какой-нибудь притон! – закончила за него мисс Милбурн.
У виконта достало такта покраснеть, но затем он окинул ее подозрительным взглядом и угрюмо осведомился:
– Ну-ка, ну-ка, расскажите мне, что вам известно о притонах, мисс?
– С полным на то основанием могу заявить: к счастью, мне о них ничего не известно, кроме того, что вы вечно пропадаете в одном из них, о чем знают все на свете. И это доставляет мне крайнее огорчение.
– Да неужели? – огрызнулся виконт, которого такая заботливость его дамы сердца почему-то нисколько не обрадовала.
– Да, – подтвердила мисс Милбурн.
Перед ее мысленным взором вдруг встала благородная картина того, как любовь виконта к безупречной женщине уводит молодого человека со стези порока. Она подняла на него свои прекрасные глаза и сказала:
– Быть может, мне не следует говорить об этом, но… но вы продемонстрировали неустойчивость характера, Шерри, и… отсутствие возвышенных принципов, что не позволяет мне принять ваше предложение. Я не хочу причинять вам боль, однако та компания, которую вы водите, ваши экстравагантность и сумасбродное поведение не позволят ни одной разумной женщине отдать вам свою руку.
– Но, Белла! – запротестовал пришедший в ужас виконт. – Боже милостивый, моя славная девочка, но это все останется в прошлом! Из меня получится примерный муж! Клянусь тебе! Я никогда не заглядывался на других женщин…
– Никогда не заглядывался на других женщин?! Шерри, как вы можете? Я своими собственными глазами видела вас в Воксхолле с самой вульгарной и презренной…
– В матримониальных видах, я имею в виду! – спохватился его светлость. – Там ничего не было – ровным счетом ничего! Если бы ты не довела меня до отчаяния…
– Вздор! – отрезала мисс Милбурн.
