Восхождение Примарха 7 - Дмитрий Дубов
Рядом с ней то же самое проделывали и остальные. Я снял зеркальный купол, освободив друзей.
— А кто вам сказал, что хорошая есть? — решил пошутить я, но по угрюмым лицам команды понял, что не вовремя. — Ладно-ладно, — я махнул рукой, признавая неудачную шутку. — Хорошая новость в том, что твари, покромсавшие Марио, нам больше не угрожают. Они остались в прошлом.
— А плохая? — отряхиваясь, спросил Олег и разогнулся, глядя мне в глаза.
— В том, что вместе с тварями там остался и выход наружу, — ответил я и тут же широко улыбнулся. — Так что возвращаться будем другим путём.
— И правильно, — пробурчал на это Сан-Донато. — Меня встреча с подобными фанатами как-то больше не прельщает.
* * *
Лабиринт оказался не просто большим, а огромным. После каждого выброса Штопор бежал вперёд и разведывал пути, ставшие доступными и отмечал ходы, ставшие тупиковыми. Всю эту информацию он передавал мне, а я складывал её в сознании, создавая трёхмерную карту этого самого лабиринта.
И если в самом начале мы ещё плохо понимали, с чем именно столкнулись, то уже часа через полтора ясно видели, что находимся внутри гигантской структуры, каждые пятнадцать минут изменяющей свои очертания.
Несмотря на это, ориентироваться было довольно просто. Я уверенно вёл экспедицию в ту сторону, где концентрация эфира была наибольшей. При каждом новом выбросе становилось совершенно очевидно, с какой стороны он движется к нам.
И каждый раз приходилось либо искать какое-нибудь убежище, либо накрывать всех зеркальной сферой. Оказалось, что её вполне достаточно, чтобы нейтрализовать действие потока.
К линзам пришлось прибегать ещё дважды, когда выбросы заставали нас в особо узких местах, и возникало опасение, что нас сдует куда-нибудь к чёртовой матери.
Марио следил за часами, за минуту до каждого нового потока предупреждая нас об очередном выбросе.
Пару раз нам приходилось разворачиваться на сто восемьдесят градусов и обходить вновь образовавшуюся стену. Но опасней всего было не это, а новые эфирные озёра, которые то и дело возникали у нас на пути.
Натыкаясь на них, Штопор тут же сигнализировал мне и предупреждал, что будет искать новый ход. Иметь дело с зубастыми, шипастыми и очень прожорливыми тварями не хотел никто.
Примерно через два часа нашего нахождения в лабиринте мы вдруг столкнулись с тем, что другого хода, кроме как через очередное озеро эфира, просто нет. Я уже готовился вновь принять боевую трансформацию, когда понял, что просто загнал сознание мыслями о битве.
— А давайте просто подождём, пока откроется другой ход, — предложила Валя, выглядевшая измученной, но боевой огонь в её глазах горел достаточно ярко. — Посидим и просто подождём.
Я даже удивился, как эта простая мысль не пришла мне в голову. Всё время стремлюсь что-то переделывать и преодолевать. А ведь и правда, иногда нужно просто подождать, и проход в стене откроется.
Мы присели, привалились к стене и достали припасы.
— Ненавижу холод и замкнутое пространство, — призналась Валя, отпивая дымящуюся жидкость из термоса. — Сейчас бы куда-нибудь в тепло, на цветущую полянку под весеннее солнце. А не вот это вот всё.
— Полагаю, это можно устроить, — ответил я и огляделся, подыскивая подходящее место. — Могу открыть портал и отправить тебя куда угодно. Наверное.
— Ребята, через минуту выброс! — предупредил нас Марио.
Поскольку мы сидели у стены, то я просто поставил зеркальный щит, оградив нас от воздействия. Эфирный поток пройдёт мимо нас.
— Ну уж нет, — ответила мне Валя и посмотрела на меня взглядом, в котором я буквально видел колышущиеся языки пламени. — Я с тобой пришла, с тобой отсюда и уйду! А то окажусь я сейчас где-нибудь на лазурном берегу в компании вопящих чаек, и что? Буду думать, как вы тут? Почему я вообще на этом берегу оказалась? Да я сама себя сожру с потрохами, ты чего? Куда лучше в этом морозе поныть, что хочется на море!
Кропоткин засмеялся, чуть не подавившись бутербродом.
— Ты в точности описала мои мысли, только куда более благородно, чем это сделал бы я сам, — проговорил он, отсмеявшись. — Я бы обзывал себя последними словами и пытался найти ход обратно. А тут — да, тут можно пожаловаться, что холодно и кровожадные твари, но при этом оставаться героем в глазах людей.
— Вот вы хитро… мудрые, — высказался я, и тут уж засмеялись все.
Видимо, выходило напряжение последних часов.
Пока ребята общались и пили горячий чай, я вертел в голове схему лабиринта. Она сложилась уже практически полностью, и мне было совершенно очевидно, куда нам надо двигаться, вот только надо было дождаться…
— Проход открыт! — с радостью заявил Олег, сунув голову в тоннель, который нам и был нужен.
— Тогда доедайте, допивайте и пойдём, — сказал я, делясь со Штопором эфирной магией. — Немного осталось.
Но, как оказалось, я ошибался. Лабиринт был непредсказуем, поэтому «немного осталось» вылилось ещё в три часа блужданий вокруг да около. По какой-то причине он не хотел открыть нам прямую дорогу к точке, из которой исходил эфир.
Точнее, не совсем так. Бродили мы часа два не больше, обходили эфирные озёра и вынуждены были петлять из-за постоянной перестройки лабиринта.
Но самое неожиданное произошло в конце.
Мы вышли из-за очередного поворота, как вдруг…
— Этого не может быть! — вскрикнула Катерина и бросилась вперёд.
— Стоять! — гаркнул я настолько резко, что девушка замерла, как вкопанная. — Подожди, — сказал я уже настолько мягко, как мог. — Это может быть ловушкой, понимаешь.
Она кивнула, но я видел слёзы, выступившие у неё на глазах.
— Выброс! — донёсся сзади голос Марио.
— Но ведь… — прошептала Громова, указывая рукой на полянку с густой, шелковистой и зелёной травкой, на которой виднелось огромное множество цветов. Между лепестками этих самых цветов порхали огромные и красивые бабочки, а всё это сверху заливал солнечный свет. — Там же лето, — каким-то совершенно безнадёжным голосом проговорила она.
Мы вернулись назад, и я закрыл всех эфирным зеркалом. А когда выброс закончился, мы снова пошли к солнечной полянке.
И наткнулись на полупрозрачную, но, тем не менее, глухую стену, которая нас не пускала дальше.
— Я так и знала, — зло заявила Катерина.
— Представь, что ты одна была бы там, а твои друзья тут, — сказал
