Точка отсчета - Владимир Голубь
Попивая ромашковый чай, юноша убрал полотенце и бережными движениями перемешал рис от края к центру, чтобы не размолотить все в невзрачную кашу. Выложил рис на тарелку и полил сверху густой подливкой, которая медленно растеклась по воздушным белым зернам, пропитывая их своим соком.
Желудок в предвкушении заурчал.
В то же время в дверь начал настойчиво кто-то ломиться. Тяжелый гневный стук донесся со стороны коридора. Звучал он настойчиво и ускорялся с каждой секундой, будто в доме вдруг разгорелось адское пламя, и единственным путем наружу стала его квартира.
Макс еще раз попробовал на язык соус. Было жаль, и все же он спокойно достал вторую тарелку и зачерпнул еще порцию риса с мясом.
Стук никак не прекращался. Незваный гость барабанил и барабанил. Еще немного – и наверняка соседи начнут опасливо заглядывать в глазок, чтобы понять, к кому это сегодня наведались коллекторы.
Он только снял эту квартиру и проблем не хотел, поэтому, разложив на столе тарелки с едой и пару стаканов, Макс поставил ложки и отправился открывать.
Ключ с щелчком провернулся в замке.
Как и ожидалось, на пороге оказалась Марта.
Запыхавшаяся женщина с красным от прилившей крови лицом нагло ввалилась внутрь, запачкав только что вычищенный коврик грязными армейскими ботинками, и схватила его обеими руками за ворот домашнего халата.
Удивительная сила для таких тощих спичек.
— Ты! — на него дыхнуло мятной жвачкой и сигаретным дымком. — Ты какого хрена трубку не берешь?!
Макс слегка пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах, и молча воззрился на нее сверху-вниз. Роста в Марте едва переваливало за метр шестьдесят против его метра восьмидесяти и вкупе с худощавой фигурой (кожа да кости, как выразилась бы его бабушка) в злости она выглядела буквально как бешеный хорек, решивший помериться силой с немецкой овчаркой.
— Трубка сломалась, — после паузы ответил он наконец.
Взгляд женщины недобро вспыхнул. И без того тонкие губы поджались, крылья носа начали раздуваться, и тяжелое дыхание с новой силой разнесло вокруг запах дешевых сигарет.
— Сломалась?! — взвизгнула она. — Ну не свисти мне тут! Наверняка ты сам ее раздолбал, как в прошлый раз!
Макс, телепаясь на месте из стороны в сторону, пока она трясла его за ворот, отвернулся и уставился на стоявший в углу холодильник.
Стоило на днях его разморозить, а то совсем издох.
— Я же просила! Просила перестать ломать все подряд и отвечать на звонки!
Осознав, что не добьется от него никакого сожаления, Марта оттолкнула его в сторону и недовольным топотом зашагала в сторону кухни, от которой доносился приятный аромат свежей еды.
— Разуйся.
Макс взял с полки гостевые тапочки, но свирепый хорек окинул его ненавидящим взглядом, и юноша поставил их обратно.
— Как некультурно…
— Не тебе мне про культуру втирать! — донеслось уже из-за угла. — Твою мать! Так и знала, что ты его раздолбаешь! Вот скажи, зачем? Можно же было просто выключить!
Он отправился следом, печально осматривая покрытый серым песком пол, только утром отмытый со специальным средством и блестящий неземной чистотой.
— Я же сказал, что не люблю эти сенсорные экраны. Они никогда нормально не реагируют на мои пальцы, и всегда тыкаешь не туда.
— А я уже говорила, что хорошая камера нужна, чтобы записывать все происходящее внутри! Нам необходимы данные об аномалиях, и не так легко, знаешь ли, найти технику, которая выдержит все эти помехи!
— Ну так купи мне кнопочный, а такой выдавай только на вылазках. Или дай камеру. Это же куда проще, чем каждый раз покупать новый.
Макс поднял кувшин со свежим морсом и разлил его по стаканам.
Марта снова обдала его пылающим взглядом, но куда с меньшей интенсивностью, чем раньше. Видимо, ярость ее немного утихла от вида еды, и сейчас он ее лишь раздражал до чертиков.
Она схватила вилку и сразу же накинулась на пищу, принявшись поглощать ее с удивительной, даже опасной для желудка, скоростью.
Неодобрительно покачав головой, Макс сел на стул напротив и приступил к трапезе. В отличие от гостьи, он перемешал для начала все ингредиенты, промочил горло морсом и только потом перешел к долгожданному блюду.
— Блин, — проворчала она уже спокойнее, — я просто хочу, чтобы ты наконец начал понемногу вливаться в жизнь. Целый год прошел с тех пор, как наши взяли тебя в оборот, а ты до сих пор только торчишь дома целыми днями и листаешь одни и те же книжки. Не удивительно, что все думают, что ты поехавший.
Марта оторвалась от еды. Мелкие зерна риса прилипли к ее губам, чуть-чуть осталось на подбородке. Щеки раздулись как у хомяка, из жадности затолкавшего в рот весь корм.
— Вот что я скажу, — слова были едва различимы из-за набитого рта; в Макса указующе уперлась красная от соуса вилка. — Ты и есть поехавший, понял? Психопат агрессивный. Ведешь себя как нормальный, но признайся, накатывает на тебя иногда шиза, а?
Макс пожал плечами. Положил на язык кусок мягкого мяса и принялся жевать.
— Поэтому тебе и нужен интернет. Хотя бы иногда смотреть на мир, привыкать. Ну или начни с кем-нибудь переписываться. С девушкой какой-нибудь. Приложений для этого развелось просто океан. Разве не хочется?
Голубые глаза, по-кошачьи хитро прищуренные, внимательно следили за реакцией Макса, однако у последнего не дрогнул ни единый мускул, и Марта разочарованно фыркнула, вернувшись к индейке. Создавалось такое впечатление, что бедная птица чем-то провинилась перед ней в прошлой жизни, настолько жестоко ее сейчас поедали.
— У вас тут опять кто-то лопнул? Вся дорога у подъезда в ошметках. Полиция территорию перекрыла, скорая людей в машины грузит. Говорят, аж шестерых костями задело, у одной бабы руки как у ежа утыканы.
Макс поморщился.
— Ешь молча, — коротко ответил он.
Марта снова фыркнула.
— Приказывай еще тут мне, иждивенец. Вот когда слезешь с моей шеи, тогда и распоряжения давай.
— Я никогда не смогу слезть с твоей шеи, потому что меня на нее надежно посадили. Скажем так, намертво приклеили до смерти, твоей или моей, — безапелляционно заявил юноша. — Спасибо, что хоть деньги платите, иначе до сих пор пришлось бы торчать в твоей вонючей берлоге.
Марта не рассердилась. Только сгорбилась немного и уставилась в тарелку. Маска наигранной злости спала с ее лица, явив на мгновение истинные эмоции.
Доедали они уже в тишине. Женщина без энтузиазма
