Бутерброд - Алексей Владимирович Зелепукин
Юноша двинулся дальше, по хрустящему под ногами снежному ковру.
– Одно хорошо – стражника у ворот не послушал и не пошел в ломбард. Там книги-то, конечно, не чета старым свиткам из башни, но с этой «Нечестивицей» не сравнятся. Так и придется кандыбать до Хранителей, причем за зря. Придворный Чтец наверняка выберет книгу этого зазнайки. – Злость новой волной накрыла сердце студента.
Постепенно тракт опустел, и на смену шуму и гвалту пришла тишина, прерываемая трелями птиц, шепотом ветра в увенчанных снегом кронах деревьев. Яркое дневное светило легонько припекало, словно пыталась напомнить себе об утраченном летнем могуществе. Студент перешел мост, выискивая место для привала. Дорога хоть и шла вниз, под уклон, но толчея у городских ворот сделала свое дело, принеся усталость.
Да и промокшие портянки сапог грозили простудой. Сразу за каменным парапетом из снега торчало несколько пней, настолько огромных, что мастеровые даже не предприняли попыток их выкорчевать. Путники использовали это место для восстановления сил перед долгим подъемом.
Так что снег вокруг пней был притоптан.
Юный волшебник плюхнулся на самый крайний. Он спешно сменил портянки, убрав мокрые в заплечный мешок. Ноги гудели и просили пощады, а желудок урчал, требуя подношений. Молодой человек так торопился на ярмарку, что даже не позавтракал. Теперь же, топать с пустым желудком нужды не было.
Развязав котомку, он достал бутерброд – краюха пышной булки с сыром и куском омлета.
Но едва арканист собрался вонзить зубы в сдобный бок бутерброда, как за спиной сиплый голос прокашлял:
– Здавия тебе, мил человек. Не угостишь старика булкой? Не пужайся, я не душегуб.Нищий, попрошайка. На ярмарку иду. Может, подаст кто пару медяков с барыша, или на пиру достанется миска горячей похлебки. Да вот только, ногу я подвернул. Теперь в гору совсем тяжко, а сил нет… Крошки во рту со вчерашнего не было.
Юноша обернулся, но злые слова не успели слететь с его уст. Седобородый старец в оборванном, латанном-перелатаном балахоне на голое тело, на самом деле жутко хромал, опираясь на крючковатую ветку, а правая нога оказалась закутана в остатки изрядно промокшей рубахи.
Старик с трудом опустился на соседний пенек.
Что-то щелкнуло в молодой душе. Студент ещё раз бросил взгляд на обмотки седовласого незнакомца, его собственные пальцы ног ещё помнили злое дыхание мороза. Арканиста передернуло, он отломил половину бутербродаи протянул нищему. Тот принял его, бормоча благословения, но вот что показалось юноше странным: старик, вопреки ожиданию, не набросился на еду диким зверем, а наоборот – кусал помаленьку, смакуя каждый кусочек, словно деликатес с царского стола.
– Ты ж вроде со вчерашнего голоден, а ешь краюху как гурман. – удивился арканист.
– Я свежего хлеба давно уж не пробовал. Объедки – они обычно порченные да черствые. А тут …– старик втянул аромат хлеба, – мягкий, вкусный…
Лицо нищего расплылось в блаженной улыбке, будто он вкушал саму амброзию.
Студенту стало вдруг стыдно за то, что он протянул старику лишь половину бутерброда, итут же отдал остатки старцу.
Нищий заартачился.
– А ты сам-то? Спасибо, но последнее я не возьму. Ты молод, а молодым силушка нужнее. Мне и этого хватит. А там, в городе, глядишь – и на ужин чего перепадет.
Студент покраснел.
– Берите, берите. Мой путь недалёк. В башне наверняка предложат отобедать. А вот вам, с такой-то ногой, он нужнее, да и до вечернего пира ещё очень далеко.
Старик принял кулек с остатками бутерброда. Но есть не стал, а бережно завернув его в тряпицу, убрал за пазуху.
– Спасибо тебе, мил человек. А что за надобность подняла тебя в путь в столь ранний час, да ещё и в ярмарочный день? Вечером же праздник будет.
Тут арканиста и прорвало словно.
– Да чтец нашей принцессы уперся ни с того, ни с сего. Истории ему, видите ли, подавай. Сказки добрые. В городе целая орава писателей, библиотек куча. Что, нельзя было им клич кинуть? Конкурс какой объявить? Что за нужда в древних сказаниях? А по дороге ещё и боярин попался, историю свою тоже чтецу вез. Обложка такая, что казалась, дева на ней вот-вот оживетда сама ее сказывать станет. Страницы – чистый папирус. – Студент развел руками и принялся завязывать бечевку на заплечном мешке.
Дед хитро усмехнулся.
– Ежели камень в золото завернуть, он съедобнее не станет.
Арканист отложил мешок и повернулся к деду. А тот словно преобразился, от нищего попрашайки не осталось и следа. Голос старца проникал в самые потаенные уголки разума юноши, не будь он сам волшебником, принял бы это за колдовство. А старик продолжил:
– Город пожирает в людях человечность. В цитадели один «бог» – Злато. Писатели – те пишут то, что народ охотнее покупать будет. Вот и пропитаны их истории похотью, пороком да жаждой наживы. Вот представь, какой вырастет принцесса, наслушавшись таких историй? Да и сами визуальные сказания ваших зачарованных стекол – много ли в них добра? Любви искренней да честной? Рыцари – и те давно в сборщиков мзды обратились, забыв о ратных подвигах и борьбе со злом. Вот и исчезли с книжных полок истории о добре. А с тягой к злату да порокам страну ждут только бедствия, а народ – деградация. Зло – оно как сортир загаженный: его грязью не вычистить, на то вода нужна родниковая. Такая, какую и сам испить не побрезгуешь.
Старик вновь развернул тряпицу и откусил еще кусочек бутерброда, затем поспешно спрятал.
– А тут – душа детская… Только вот хранители ещё вчера мне на тракте встретились, в город ехали. Они-то меня и угостили харчами. Так что искать истории тебе придется самому.
Старик, крехтя, поднялся и оперся на импровизированную клюку.
– Считай, тебе в руки судьба страны доверена. Оттого, найдешь ли ты правильные истории или нет – зависит будущее. И мой тебе совет: начни с северной секции…
Арканист почесал затылок. От злости на «глупое» задание не осталось и следа.
– Спасибо, старче, за наставление. Открыл ты глаза на поручение мое. Но откуда про секцию ведаешь?..
Юноша поднялся и хотел ещё что-то добавить, но странный старик исчез, словно его и не было. Лишь девственный снег искрил в лучах солнца.
Студент ещё раз огляделся. Небо с белоснежными облаками вдруг сделалось красочнее, пение птиц звонче. И странная мысль волчком закрутилась в голове: «Добрые дела делают мир лучше. Не подвиги, а обычные добрые дела. Иногда даже просто человеческая улыбка или бутерброд…»
Юноша закинул котомку за плечи, потуже запахнул полы тулупа и твердым шагом направился к башне, исполненный жаждыотыскать добрую сказку для принцессы, а если удастся – то и не одну. Вот только читать придется много, но будущее того
