Империя Рун. Том 2 - Александр Якубович
Вот, в небе над Шамоградом собралась огромная магическая буря — так знакомая Малтору — а уже спустя десяток ударов сердца в землю ударил мощный луч белой магии, собранной, казалось, с пространства в десятки лиг вокруг Шамограда. Вечер превратился в яркий полдень, а уже через минуту луч иссяк, исчезнув с мощным взрывом, что разорвал бурю на части и разметал магическую энергию рун Вун, Сиг и Даг надо всей столицей.
Под ногами Малтора, на земле, суетились стражи, кричали люди, доносился детский плач. Люди, не понимая, что происходит, повыскакивали из домов и трактиров, и вглядывались в ставшее уже темным и спокойным ночное небо.
Маг же только хмыкнул, после чего повернулся и пошел к ближайшей сторожевой башне. Он увидел все, что хотел.
Мальчик справился и с этим вызовом, он даже не сомневался. А значит, ему, Малтору, скорее всего, придется выйти из своей уютной тени и заняться этим вопросом лично.
Глава 2. Движение вслепую
Боль в левом плече была просто невыносимая. Я знал, что за некоторые поспешно принятые решения приходится потом расплачиваться, но я и представить себе не мог, что цена будет такой.
Застонав, я попытался подняться на локте правой руки с кровати, но все левое плечо, спину и шею пронзило тысячей иголок, а в глазах потемнело, так что я просто рухнул обратно на подушки.
Печати, проклятые целебные печати меня подвели… Точнее, меня подвела моя же сила.
Если бы я был обычным колдуном, способным выдавать печати Эо до двух футов в поперечнике — все бы обошлось. Моя магия просто затянула бы рваную рану, что осталась на моем плече после Копья Света, а потом меня бы ждало длительное, тяжелое, но относительно полное выздоровление. Но так как в магическом плане я был силен, как конь-тяжеловоз, то и печати у меня вышли соответствующие.
Я уже не помнил, что именно использовал в бою. Каскад печатей Эо и Ис? Огромную третью печать Эо в несколько футов в поперечнике? Несколько таких печатей? В тот момент меня интересовала только судьба Отавии и спасение принцессы, что должна была вот-вот умереть, а для ее спасения мне была нужна рабочая рука. И магия дала мне рабочую руку — печати грубо, бессистемно затянули рану, при этом неправильно срастив мышцы и сухожилия. И как итог — я мучился беспричинной, ужасной болью, которой в ином случае не должно было быть.
Лежал я сейчас в башенном лазарете. Госпожа Виола настояла на том, что до окончательного разбирательства я буду находиться под охраной магов. Не знаю, за какие ниточки пришлось дернуть моей наставнице и покровительнице, и участвовал ли в этом господин Неро, но я был крайне ей за это благодарен.
На место происшествия первыми прибыли городские стражники, что прибежали от ближайших ворот. Картина им открылась, конечно, еще та: вся площадка и половина улицы была местом магического побоища, посреди которого, в еще дымящейся воронке из оплавленного камня и остекленевшего грунта сидел я, без сознания, с принцессой на руках. Впрочем, служивым хватило ума не лезть в воронку, и начать помогать другим раненым, а уже после подоспели и гвардейцы с магами, которые занялись всем остальным.
Это все я узнал со слов самой госпожи Виолы, что заходила несколько раз проведать меня.
Узнать, как дела у Отавии, мне не удалось. Единственное, о чем обмолвилась Витати, которая за мной ухаживала — девушка жива и с ней все в порядке. И на этом все.
Поерзав на подушках, я попытался найти позу, в которой бы плечо болело не так сильно, но безуспешно. Так что в очередной раз, когда я неловко дернулся и из моей груди вырвался стон, в комнате появилась винефик.
— Проснулся? — спросила Витати, подходя к небольшому столику напротив кровати. — Как ты?
— Просто отруби мне руку… — прохрипел я, стараясь не делать лишних движений. — Я не могу…
— Можешь, Рей, можешь. На, выпей, полегчает.
Дочь Келанда налила в небольшую чашку отвара и, сев на край кровати, прижала ее к моим губам. В нос ударил знакомый гнилостно-сладкий запах ирубийского желтоцвета, но я покорно выпил все до капли. А уже через минуту боль стала если не отступать, то сделалась не такой острой.
— Лучше совсем не становится? — спросила винефик.
Я только отрицательно покачал головой. Судя по моим подсчетам, валяюсь я тут не меньше трех дней, а в редкие моменты, когда прихожу в сознание, меня приходится опаивать отваром из ирубийского дурмана, иначе боль становится просто невыносимой.
Винефик хмуро посмотрела на меня, потом — на изрубцованное магией плечо.
— Лучше бы ты вообще ничего не делал в тот момент. И со временем эта рана затянулась бы. Правильно затянулась, с помощью небольших рун и компрессов.
— Мне нужна была рука, — хрипло ответил я.
После отвара из желтоцвета во рту было гадко и сухо.
— Стоило ли оно того? — с упреком спросила винефик.
Витати уже знала, с кем я был и что я сделал, но все равно не понимала моего рвения в деле спасения принцессы. По мнению винефика, лучшее, что я мог сделать в сложившейся ситуации — настигнуть Берни и оторвать наемнику голову режущими щитами, свершив таким образом правосудие и месть. А рисковать, калечиться ради другого человека, да еще и отбиваясь при этом от гвардейцев и Легера… Короче говоря, у Витати был свой, уникальный взгляд на ситуацию, который целиком и полностью укладывался в ее жестокую келандскую мораль.
В той бойне погибших не было — выжили все. Самым невредимым вышел Торис, но баронет пока не сумел прорваться в Башню, дабы навестить меня, а Легеру, как я узнал от госпожи Виолы, помогли подоспевшие маги.
— Ты сильно поломал
