О пользе образования. ДеДские сказки - Андрей Владимирович Андреев
Но сначала они погуляли по Монмартру, постояли на набережной Сены, заглянули в Лувр, поели жареных каштанов на площади Конкорд. Мари вдруг погрустнела.
– Господи, я совсем забыла, что разбила папину машину! Что теперь делать? Папа будет ругаться и топать ногами!
– Давай, я поговорю с твоим папой. Только мне непременно надо к мусью Гарнье!
– Ты не знаешь моего папа! Когда он сердится, он похож одновременно на Луи де Фюнеса и Бельмондо!
– Ничего, я постараюсь все уладить.
Царевич Павел выстоял под потоком французских слов, которые обрушивал на него в течении часа папаша Мари. И постоянно повторял: Мари не виновата, что машина внезапно разбилась. Мари не при чем. Это случайность, с техникой так бывает. И я все равно не понимаю, что Вы мне говорите, потому, что я еще плохо парляю франсе. Если хотите, чтобы я понял, говорите помедленнее. Мерси.
Когда папаша наконец выдохся, Павел-царевич сказал на чистом французском: И вообще, я бы на Вашей дочери женился. Если Вы не против.
– А какое у тебя образование? – С интересом спросил папаша.
– На кой оно мне, я царевич!
– Нет, так не пойдет. Зачем Мари неграмотный, дремучий иностранец? Получи образование, тогда и поговорим.
Царевич не привык, что ему отказывают. Поэтому он пошел в университет, и начал учиться. Через пять лет он освоил алгебру, литературу, физику и химию на уровне, который папашу Мари удовлетворил. По крайней мере, теперь Павел-царевич знал таблицу умножения, прочитал две книги Жюль Верна, подозревал, что формула E = mc² с подвохом, хоть и не мог этого доказать, и помнил наизусть, что C2H5OH – Он, родимый.
В свободное от учебы время он или гулял по Парижу с Мари, или занимался кунг-фу и фитнесом, потому, что Мари нравились рельефные “кубики” мышц пресса. В общем, папаше пришлось дать добро. Собрались они, значит, лошадей себе нашли, машину-то папаша не дал, пожадничал, да и двинулись в путь, по GPS-навигатору, в Три-третье царство.
Долго-ли, коротко-ли, но проскакали они и леса дремучие, и болота вонючие, вместе с полями широкими да горами высокими. Глядь, а впереди уже и стольный град со дворцом царским, да хоромами боярскими. Да только стоит пред градом стольным будка сторожевая, а в ней три стрельца-молодца, одинаковых с лица.
– Стой, кто идет? – Вопрошает один стрелец-молодец.
– Ты что, меня не узнал? – Отвечает ему Павел-царевич. – Я это.
– Узнал, не узнал, это дело десятое. Говори пароль, да и проезжай тогда.
– Откуда мне знать пароль твой?! Я дома шесть лет почти отсутствовал, в Париж мотался по делу государственному! – Сообщил Павел-царевич стрельцу-молодцу. – Так что посторонись, служивый, и мы с моей невестой проедем.
– Без пароля никак нельзя! – Стоит на своем стрелец-молодец. – Циркуляр такой наш воевода в войска спустил, ежели кто сунется в стольный град, то обязательно пароль знать должон, чтобы проехать. А мы ему в ответ отзыв сообщить должны. А на нет и суда нет, только туда, значится, а сюда – не положено.
– Что за глупости?! – Павел-царевич тронул поводья. – Я царский наследник, мне надо домой! Посторонись!
– Стой, стрелять буду! – Обозначил свою позицию стрелец-молодец, перехватывая секиру поудобнее. А один из караульных, пока царевич со стрельцом беседовали, убежал в город. И через некоторое время к будке сторожевой выехал воевода. Воевода за шесть лет постарел, потолстел так, что стал напоминать бочку с пивом из кабака городского, но держался все еще браво.
– А, Павел-царевич к нам пожаловал! Да еще и кралю какую-то с собой притащил. Никак трон потребовать хочешь? Фиг тебе с маслом, а не царство! Хочешь жить, поворачивай своего коня, и езжай на все четыре стороны. А не то задам я тебе трепку, да за измену государственную судить стану. Бросил царство, шлялся неизвестно где много лет, а теперь приперся права качать?!
– Ты, воевода, – Павел-царевич отвечает, – белены объелся? Сами с царицей меня в Париж к мсье Гарнье за кремом молодильным с гиалуроновой кислотой отослали, а теперь мне дело шьешь, ле фи де лян?! Вот ведь ты мерде какой!
– Да я тебя в порошок сотру! – Орет воевода. – Пацан, штаны на лямках! Нахватался иноземных слов, теперь ими обзываешься, чтобы мне обиднее было от того, что нихрена я этих слов не понимаю?! Ну, держись!
Спрыгнул воевода со своего коня, рукава засучил, саблю свою острую из ножен вытащил. Павел-царевич тоже спешился. Одна проблема: саблю с пикой он в Париже оставил, уж очень их в Лувре просили, для экспозиции… Размахнулся воевода, хотел Павла-царевича зарубить. Да только не зря царевич пять лет фитнесом в Париже занимался, увернулся он. И как даст воеводе, как применит на практике то, чему его сенсей по кунг-фу несколько лет натаскивал!.. Сабля то у воеводы из руки сразу и выпала. А Мари, даром что никаким приемам не обучалась, взяла, да и наступила каблуком воеводе на ногу. Каблук пятисантиметровый от лучших парижских сапожников – страшное дело! А нечего ее возлюбленного пытаться в капусту шинковать! После этого, для верности, пока воевода пытался вспомнить, что он тут делает, и почему ему так больно, Мари ему еще и между ног коленом двинула.
– Вазари! – Сообщил ей Павел-царевич.
Бросили они воеводу на попечение стрельцов-молодцов, которые уже никаких препятствий им чинить не решались, да и проехали во дворец. Сидит во дворце царица-мачеха, смотрит, а тут Павел-царевич нарисовался, и склянку ей протягивает. Возьми, говорит, то, за чем ты меня посылала. Всё честь по чести, крем с гиалуроновой кислотой. От мсье Гарнье, из Парижа. Бери, бери, не стесняйся. И корону мою, будь любезна, принеси.
– А что ты с воеводой, с полюбовником моим, сделал? – царица спрашивает.
– Я? Я ничего с ним не делал, это всё Мари. Не понравился он ей, бывает такое, правда?
Тут бояре, прослышав о возвращении Павла-царевича, прибежали. Ну, ясное дело, сразу его царем и сделали. А он сразу на Мари женился. Единственная проблема была: в казне государственной ни
