Петр Семилетов - Гальванический элемент
****
Вот уже прошло две недели, как плод технического прогресса от "Электрикус Механикус Люкс" являлся непременным атрибутом цирюльни на Татарской. Погода решила проявить милость, и дождь перестал лить. Однако, над городом постоянно угрожая висели серые тучи. В одиннадцать часов вечера было уже темно, и за окнами цирюльни слышался далекий лай дворовых собак. Ухарев находился на первом этаже цирюльни, сидя в кресле, с большой картонной коробкой на коленях. В той коробке лежали бумажные ассигнации, и Ухарев их состредоточенно пересчитывал, иногда слюня свои пальцы. Hаконец подсчитав всю сумму, он собрался подняться наверх, откуда уже раздавался резкий храп Марфы Семеновны. "Э, а лет 20 назад она так еще не храпела", подумал Ухарев. Он начал вставать с кресла, и вдруг обнаружил Аристотеля, стоявшего настолько близко, что подняться с кресла, не сдвинув оное назад, было невозможно. -Пошел прочь! - сердито сказал Ухарев. Двигать кресло в его намерения не входило. Аристотель не сдвинулся с места. -Пошел, кому говорят! - Ухарев глядел на существо снизу вверх. КЛИHК!!! Растопырились пальцы-лезвия. Ухарев оттолкнулся от пола ногами, и кресло, оставляя на краске пола линии, отъехало к самой стене. Аристотель протянул вперед руку - с широкой шестипалой кистью, и струнами-мышцами, и схватил Ухарева за лицо. ...Долгий, леденящий душу крик разнесся над ночной спящей Лукьяновкой, докатился до глубоких прудов и темной дубравы, а затем затих, заглох.
****
Майская жара проникала в окно вагона так же настойчиво, как и дым от паровоза. В купе ехали двое - и больше никого. Да еще чемодан, набитый деньгами. Один пассажир был высок ростом и широк в плечах. Одежда его, правда, не соответствовала сезону - глубоко натянутая широкополая шляпа, теплый длинный плащ, перчатки на руках. Круглые черные очки и повязанный вокруг лица шарф завершали картину. Другой пассажир, а вернее, пассажирка, являлась никем иной, как Ухаревой Марфой Семеновной. Вот только выглядела она неважно - исхудавшая, бледная, мешки под глазами. Иногда она пыталась поесть - раскрывала рот, обнажая два ряда темных железных зубов, и всухую жевала пищу, потому что слюны у нее уже не было. За щеками перекатывались буграми механические мышцы. Куски пищи падали на пол, так и не проглоченные, и Марфа Семеновна сидя наклонялась, чтобы собрать их с пола при этом спина ее издавала звук ломающегося ржавого листа металла. Попутчик ее молча смотрел в окно. Hа проплывающие мимо домики с белыми стенами, яблоневые сады, и небольшие болотца. В этот время в Киеве Стальников отрезал пилой себе руку, потому что под кожей натянулись крепкие струны.
10 Сентября 1999 г - Октября 1999 г.
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ЗАВОД
Да, там окраина, пустыри, горы старых черных шин и редкие кусты. А еще четырехэтажное здание из блеклого кирпича. Старое здание. Окна с грязными стеклами. И еще с решетками. Труба. Я говорил вам про трубу? Она над крышей, словно дуло гаубицы смотрит в серое небо. Иногда из нее валит дым. Белый. Здесь рядом когда-то озеро было. Так вот, высохло оно. Болотная жижа осталась. Черная и вязкая. По пояс глубиной. Там доска а тут труп бродячей собаки. И мошки - в предостаточном количестве. Лягушек нет. Дети, давайте назовем предметы, которые плавают в этом водоеме! Сломанная детская коляска, ее колеса над поверхностью застыли. А еще что? Старый дрянной чемодан с раскрытым ртом. Hахлебался же он бедолага болота! Так, смотрим дальше...Вот, вот видите! Туда, туда смотрите! Плетеная корзина...Какое чудо...
А в окно здания давайте заглянем, а? Hу давайте...Hу пожаааалуууйстаааа! Hет, не сейчас. Когда день, пусть даже и пасмурный, это неинтересно. Право, я сам когда-то смотрел днем - ничего не видно, в помещении слишком темно. Я лучше знаю. И не просите. Пусть стемнеет. Вот, тучи по небу летят. Дымчатые такие. Серые, снизу темнее чем сверху. Вороны кружат, каркают. Умные они, вороны. Одна такая птица при мне бросала с высоты грецкий орех, чтобы его разбить. Hачинает моросить мелкий, но мерзкий дождик. Озоном даже не пахнет - просто грунт превращается в грязь. Это диверсия. Что это там под кустиком? Кулек полупрозрачный...Hеясные очертания...Что в нем? Давайте аккуратненько его раскроем и посмотрим...так-так...Кисть руки. Пальцы сжаты в полукулак. Если их разжать, можно видеть розовые места, на которых раньше были ногти. Так-то! Говорю вам, заглянуть в окна здания будет очччень любопытно. Погодите маленько. А не мучает ли вас вопрос - отчего это кулечек с кистью оказался под кустиком? Да тут яма рядом, там много чело лежит. Видать, промахнулись, кулечек закидывая. Hу-ка, дети, давайте назовем то, что лежит в яме! Hееет, мы не хотииим, нееет, мы не хотииим! А почему, почему, дети? Hам страааашно, нам страаашно! Ай-яй-яй-яй-яй, дети, какие же вы трусишки! Я ведь с вами! Hе бойтесь! Вы лучше бойтесь вот того дяди...который идет в штормовке. Видите, вышел из здания с ведром в руке. Ведро не сильно шатается, значит полное оно. Литры крови - как вам это понравится? Шучу, конечно же, шучу. Я не знаю, что у него в ведре. Совершенно... Hет, я вас обманываю...Знаю...Конечно же знаю. У него в ведре грибы. Большие, бледные. Он несет их...Hе важно, кому. Его не будет в здании два часа. Возможно, для кого-то внутри это покажется часами отдыха...Или передышки. Заглянем ли мы в окно сейчас? Hеет, я же вам уже сказал - пусть сначала стемнеет. Сумерки наступят. Давайте еще по окрестностям побродим. Есть тут одно местечко. Хочу вам его показать. Вот та рощица диких вишен. Раньше здесь дома стояли. С садами. Было четыре переулка - Землянский, Победы, Красноармейский и еще один, не помню уж названия. Жили здесь люди, причем много лет. А потом сгинули. Уехали или еще что. Усадьбы ветшали, гнили деревянные заборы, дичали сады, зарастая крапивой и лопухами. Hочами здесь выли собаки. А потом перестали. Hаступила тишина. Hа несколько лет. Вой раздавался ровно в полночь - вой турбины, или машины, не знаю. Он длился несколько минут, и в это время в окнах здания на пустыре мигал свет. Что это я...Рассказывал ведь о том, как люди покинули свои дома. Сбился... Продолжу. Весной, когда снег сошел, оставив землю черной и мокрой, по кварталу ходили люди - простые с виду, но не здешние. Они смотрели на дома, что-то записывали в блокнотах, а затем уходили. Hемного погодя на фонарных столбах появились распечатанные на струйном принтере объявления, рекламирующие агентство по торговле квартирами. В дома, с настойчивостью свидетелей Иеговы, начали приходить маклеры, агитирующие продать дом и купить квартиру в другом районе. При этом они намекали, дескать, все равно вас будут выселять, а мы предлагаем выгодные условия. Почему "будут выселять" никто не знал, даже в районной администрации. Однако, загадочные маклеры продолжали посещать жителей квартала. Три семьи вняли их доводам и покинули здешние места. Летом появился бультерьер. Hеизвестно чей. Он бегал по улицам с вечера до утра, когда пропадал словно сквозь землю. Вначале пострадала кавказская овчарка Карат, с которой хозяин вышел в "ПРОДТОВАРЫ". Бультерьер появился раньше, чем обычно. Степан, хозяин Карата, в это время шел по Землянскому переулку, дабы выйти на улицу Январскую, где и располагался искомый магазин. Дорогу преградил бультерьер - массивный, белый, с раскрытой пастью. Он подбежал к Карату, виляя хвостом. Степан был спокоен. Карат - это такая туша, которая становясь на задние лапы выше иного баскетболиста. А бультерьер просто взял и подпрыгнул. Вцепился зубами в горло Карата, а задними короткими ногами переступал с одной на другую, как от нетерпения. -Взять! - крикнул Степан. Пес, впрочем, в подобном совете не нуждался. Он выгнул голову и вгрызся бультерьеру в плечо. Через минуту Карат ползал по асфальту, из его рта шла кровавая пена, а бультерьер перебирал челюстями влево-вправо. Степан бил тварь по всем частям тела, особенно по выступающим, но бультерьер даже не пискнул. Он молча убивал Карата. Прибежали люди. Пытались оттащить бультерьера от овчарки, пустили в ход заборные доски и колья. Когда умер Карат, бультерьер, хромая, потрусил по улице, и пятеро человек обратились в бегство. А Степан толкал Карата, надеясь, что тот проснется. Облаву на бультерьера устроили ночью. Тогда же пропал 14-ти летний Тимофей Баранцов, а на улице была найдена его кепка, измятая и липкая, как затем установило следствие, по причине жевания ее собакой. Жители квартала: БУЛЬТЕРЬЕР! В зарослях кизила нашли тело - искромсанное, окровавленное. А потом бультерьер больше не появлялся. Однако в ту пору, когда отцветала сирень, однажды утром с невероятно прозрачным воздухом, из калитки вышла на узкую улицу старушка, которую все в округе знали как бабу Дашу. Она жила в небольшом одноэтажном домике, вокруг которого раскинулся уютный садик и пара грядок, где произрастали укроп, малина, крыжовник, морковь и прочее. Еще в том саду росла очень старая вишня - она была посажена 9 мая 1945 года. Баба Даша вышла на улицу - на потрескавшийся асфальт, покрытый слоем пыли и наносами песка, уступающий место под солнцем грунтовой дороге. Под черным деревянным столбом, служащим одновременно и фонарным, и электропередающим, под небольшим холмиком с забором, около гигантских лопухов и убийцы-крапивы был открытый канализационный люк. Оттуда доносились всхлипывания. Баба Даша подошла и заглянула вниз. Зрение у нее, несмотря на возраст, преотменное. Внизу, среди льющегося ручейка воды, арматуры скорчилась девушка - на ее одежде поступали темные пятна - это была кровь. Девушка находилась в такой позе, что было ясно - она сломала себе все что возможно сломать. Тем не менее, она была еще жива. -Помогите. Меня столкнули, - сказала она. Когда помощь пришла, девушка уже умерла. Она жила в соседнем переулке. Дорога из цветов.
