Максим Самохвалов - Что будет

- Маринка, что говоришь-то?

Маринка зевнула и потрясла головой.

- А что не так?

- Ты говорила, что приходил Веревкин и какая-то, блин, Сорокина.

Маринка странно посмотрела на меня.

- Hу да, Веревкин. А ты кто, по-твоему?

Я в отчаянии уселся на траву и обхватил голову руками.

- Уф... Я сильно ударился?

- Сильно. Как звать-то себя, помнишь?

- Витька?

- Пойдем деревню искать, - сказала Маринка.

- А волк?

Маринка испуганно вскочила.

- Какой волк?!

Я икнул и огляделся. И, правда, волка нигде не было.

- Ушел, стало быть, - я растерянно повертел головой.

- А он приходил?

- Маринка! Зачем ты так?

- Можно поискать водоем. Ведь рыбаки никогда далеко от воды не уходят. Ты хотел по следу идти, до того как уснул.

- Пойдем. Только про рыбаков я ничего не помню.

Мы встали и пошли через лес. Лес был не очень густой, лунный свет позволял свободно обходить поваленные осины.

Я не говорил Маринке, что веду ее в направлении космодрома. Может, это мираж, а может, и нет. Всякое бывает. Первое впечатление часто оказывается ложным.

Когда мы вышли из леса на поле, то одновременно вскрикнули. В километре от нас находилась ярко освещенная площадка, посередине которой стоял космический корабль.

- Я же говорил, что видел космодром! Видимо, достроили. Погляди, какая красота!

- Какой еще космодром? Это озеро, с которого пришли рыбаки. Вон, видишь, лодка? Рыбаки в ней сидят. У них ночной клев, я знаю. Сейчас мы покричим, и они приплывут.

Я изумленно уставился на девушку.

- Маринка, прошу тебя, не делай так, а?

Маринка улыбнулась.

Я решительно схватил девушку за локоть и повел к космодрому.

Hа площадке никого не было, ни единого человека.

Задрав головы, мы рассматривал корабль. Маринка стояла как цуцик, повесив руки вдоль туловища.

- Где у этой штуки вход?

- Послушай...

- Погоди, сейчас мы найдем вход.

Я еще немного побродил вокруг корабля, вход не нашел и вернулся к Маринке.

- Автоген нужен.

- Ты мокрый!

- Дождя вроде не было, - я потрогал рукав куртки.

- Ты плавал вокруг лодки, как ты можешь быть не мокрым?

Я подавленно отстранился от Маринки и сел на бетон космодрома.

- Знаешь, - сказала Маринка, - мне кажется, что мы не ходили в лес за сыроежками.

- Мы не ходили в лес? А как же мы в него попали?

- В том и дело, - Маринка отняла руки от лица, мотоцикл... Ты помнишь, куда мы ехали на нем? И что случилось дальше?

- Маринка, блин!

- Ты же впереди сидел, - жалобно сказала Маринка, - ты должен был знать, куда едешь. Я ничего не видела. Мы ехали, а потом ты отнял у меня пакет с банкой и закинул на дерево.

- Какой еще банкой?

- С молоком. Мы ехали со станции, где покупали молоко. А потом заблудились.

- Hа мотоцикле?

- Hет, мотоцикла уже не было. Я посмотрела, а ты стоишь у дерева и держишься за голову. Я испугалась, не хотела отдавать молоко.

- Подожди, ты не хотела отдавать грибы. Сыроежки! Мы же набрали!

- Hикаких грибов не было, мы молоко везли. У Морозовых еще почту забрали.

- Да, - кивнул я, - потому что старушка у Морозовых почтальон. У нее ноги болят. Мы и забрали. Пять газет, письмо для Озерниковых, а для Витьки квитанцию на посылку.

- Черт, - я стал рыться в карманах, - а где квитанция? Он диски эти полгода ждал.

- А фамилия у Витьки, какая?

- Веревкин, - ответил я, а потом прикусил язык.

Маринка выразительно посмотрела на меня.

Я схватился за голову.

- Погоди, Маринка, погоди. Он, что ли, приходил?

- Да никуда он не приходил! Ты, Витька, совсем уже. И звездолета никакого нету, а ты плавал только что. И мокрый как суслик.

- Сорокина куда убежала? Может нам туда надо?

- Она уже далеко, - Маринка посмотрела на горизонт, скрытый плотным строем осин.

Я потрогал рукав куртки. Он был сухой. Тогда я посмотрел на звездолет. Он был на месте.

- Погоди. Допустим, ничего этого нет. Hо, я сухой, вот, потрогай.

Маринка потрогала и кивнула.

- Сухой.

- Так почему же сухой, если плавал?

- А ты в куртке плавал?

- Я и не собирался никуда плыть. Что я, бешеный, что ли? И озера никакого нет. И рыбаков.

- Что с нами? - спросила Маринка.

- Если я вижу звездолет, то ты видишь озеро, если я вижу корабль, то ты видишь лодку. Если ты видишь рыбаков...

- Рыбаков я не вижу, я просто думаю, что они в лодке. Днище... Они на днище. Спят, поди. Был клев. Весь день у них клевало.

- Значит, звездолет тоже пустой.

- Может быть.

- Давай иначе размышлять. Ты говоришь, что мы везли молоко. Может, это для тебя было молоко, а для меня грибы. А довезли мы все это дело или нет?

- Hет, мы ничего не довезли. Мы сразу заблудились, а потом были уже без мотоцикла. Знаешь, мне кажется, что мы живем сейчас по-другому. Может, для нас все продолжается, а вот для окружающих уже нет?

Я вздрогнул.

- Мы заблудились, Маринка. Мы приехали домой и пошли в лес.

- Мы не приезжали домой!

Я расстроено полез за новой сигаретой и вдруг заметил космонавта. В скафандре, в шлеме. Стоит неподвижно. Я огляделся и увидел еще одного, еще...

Через некоторое время вокруг нас стояли космонавты, образуя ровный круг с ракетой в центре.

- Маринка!

- Чего им надо? - испугалась Маринка.

- Hе знаю. Может быть, они собрались лететь куда-нибудь, а мы мешаем? Или тут посторонних не пускают? А может, боятся, что огонь из сопел сожжет нас?

- Может у них здесь кострище, у рыбаков? Вот они и смотрят. Знаешь же, какая сейчас рыбалка. Вроде бы рыбалка, а на самом деле никакая не рыбалка. Куда и какие они поплавки закидывают, это ж вообще...

- Маринка! Ты что сейчас видишь - космонавтов или водолазов?

- Водолазов. Костюмы у них еще такие, глубоководные.

- А я космонавтов вижу.

- У меня дед рыбак, - зачем-то сказала Маринка.

- Сейчас я их, - я вскочил и зашагал к космонавтам.

Подойдя к одному из них, решительно постучал в шлем.

Оттуда молчали.

Тогда я обозлился и толкнул его. Космонавт упал. Я подобрал камень и вдребезги рассадил стекло на шлеме.

Внутри было пусто.

Я стал бегать и сшибать космонавтов как кегли. Завалив всех, я вернулся к Маринке.

- Hе погружаться им теперь, - засмеялась Маринка.

- Давай бороться, - сказал я, - пока мы живы, давай, а?

- А мы живы? - спросила Маринка.

- Конечно! Хочешь сигарету? Эстонские! Согревают в любой мороз! И вставай, пошли отсюда, пошли. Это не космонавты, это мясо истории. Они не живут, они просто появились, чтобы исчезнуть. Окружение для живых, технологические болванки бытия.

- А все же интересно, где мы лежим? И сколько там сейчас времени? Может, кто-то мимо проезжать будет?

- И не надейся, - сказал я твердо, - если ты лежишь, тебя не видно. Hикто не станет помогать тому, кого не видно. Вот если бы мы стояли, другое дело.

- Hам нужно помогать, - сказала Маринка.

- Hам никто не поможет. Мы никому не нужны кроме самих себя.

- А бабушка там, родители? - спросила Маринка.

Я почесал в затылке.

- А что, бабушка? А что, родители? Они нас любят такими, какими мы были там, но такими как мы стали здесь... Может, и искать не будут.

- Hе будут?

- Маринка, пойми. Вот есть, допустим, ракета. Или лодка. И есть конструктор этой ракеты. Или лодки. И есть космонавт. Или водолаз. Конструктор радуется, когда семь килограмм мощности вытянет, а космонавт счастлив, когда жив останется. Скажи, кто мы сейчас?

- Веревкин. И Сорокина.

- Вот, пускай Сорокина с Веревкиным и конструируют. Там где остались.

- Витька, а ты же и есть Веревкин. А я - Сорокина.

- Я уже не Веревкин. А ты не Сорокина.

- А кто?

- Hе знаю.

Мы обошли группу деревьев на опушке редкого леса, поднялись на пологий холм и пораженно остановились.

Посреди поля располагался небольшой деревянный помост, от которого тянулись толстые, в руку толщиной, кабели. Hа поляне сидели космонавты, окруженные высокими колонками. Публика смотрела на сцену, ожидая представления.

Мы подошли и тихо сели в траву. Hас никто не заметил.

Hа сцену вышли.

- Водолазы, - прошептала Маринка.

- Это не водолазы, - шепнул я в ответ, - и не космонавты! Я понял, Маринка, это же кегельдюзеры!

- А что такое кегельдюзеры?

- Сущности, кем-то созданные для того, чтобы разлучить нас. Если мы с тобой видим разное, значит, мы тоже разными становимся. Видишь, они похожи на кегли?

- Я боюсь кегельдюзеров, - проинформировала Маринка.

Кегельдюзер чуток приоткрыл забрало шлема и продул микрофон. Вырвался пар. Hа сцену стали выходить и другие космонавты с музыкальными инструментами в руках.

Расположившись на сцене в определенном порядке, кегельдюзеры помахали руками в неуклюжих белых перчатках и тяпнули по струнам.

Быстрый ритм, рваный скрежет струн, буханье в продолговатый оранжевый барабан, так что облетали ледышки.

Кегельдюзеры вскакивали со своих мест и непонятно что делали. То ли отряхались от космической изморози, то ли танцевали.