Андрей Емельянов - Пластиковые звери
Его сморщенное лицо растянулось в улыбке. В улыбке, глядя на которую, хотелось плакать. Его грязные полуботинки, казалось, сами тащат его к столику, а он все продолжал бормотать:
- Господа, как сегодня вам погода? Какими судьбами в наш тихий городок?
Его резко оборвал офицер без руки:
- Иди сюда, крыса тыловая, нальем стопку, чего уж там, иди.
Урядник остановился, на дрожащих ногах обернулся и посмотрел на Свята. Сделал еще шаг к офицерам, пошатнулся и оперся о стул.
- Давай, сучара, иди, расскажи, как ты тут девок-революционерок зажимаешь, пока мы себе уши отмораживаем в гребаной пустыне.
Военные засмеялись, и громче всех смеялся тот, с протезом. Он, продолжая смеяться, нагнулся за своей перчаткой и тут урядник закричал...
В таком огромном и пустом помещении его крик испуганно заметался, крик искал выход и не мог найти:
- Врешь, падаль, я таких как ты сопляков расстреливал на месте, таких...
И на выдохе крика кинул легкий пластиковый стул, покрашенный в белую, омерзительно белую краску. Стул ударил офицера по загривку, тот упал под стол и захрипел.
Бешенные глаза урядника заметались в поисках чего-то известного только ему. Взгляд зацепился за Свята. Бледное лицо, старое... Белое, белое как пластик, как... как... черт побери, пистолет не вытащить из кобуры, никак не вытащить из тесной как мир кобуры. "Пустынник" вцепился в кобуру, ему хорошо в своей норе. Тянется вечность, взрываются в зверином реве вояки, кидаются вперед, а Свят все тянет свое оружие, тянет вверх и в бок. Вот, сейчас...
Hа урядника смотрит черный глаз пистолета. Hе мигает. Молчит урядник, молчит и Свят, а два офицера налетают сзади, валят урядника на пол, заламывают ему руки. А урядник молчит. Молчит и зачарованно смотрит в дуло пистолета. Шумно дышат люди в форме, рвут одежду в лоскуты, возятся на полу. Бьют короткими злыми тычками в лицо, в живот. Поднимают урядника на ноги, ведут его к выходу... И Свят медленно плетется за ними, открывает дверь, пропускает их на улицу, следом выскакивает безрукий, держится за шею и матерится, выкидывая пьяный воздух толчками из своих прокуренных легких. Сзади перешептываются ночные продавщицы, но Свят плохо их слышит. Он вообще почти ничего не слышит, только чувствует как тот самый осколок оживает внутри, под сердцем, бьется вместе с сердцем, живет вместе с ним...
Вот, посмотрите, дверь шипит, делит мир на две неравных части. Там, снаружи, темно, страшно и воют звери. Сверкают мигалками, взрыкивают на поворотах. Один из этих зверей везет отсюда прочь избитого урядника и трех пьяных и веселых офицеров. А Свят стоит у монитора, одной рукой держит "Пустынника", а другую прижимает чуть ниже сердца. Он боится, что коготь пластикового зверя может вырваться наружу и упасть на стерильно чистый пол магазина.
29.11.01, СПб
