Неизвестно - Черняев 1989
Возвращаясь к «Трехсторонней комиссии», - идею сосуществования трактовал, как адаптацию капитализма и социализма друг к другу, а не только как реалистический подход к международной политике на уровне государств. Новое в нем!
В эти дни произошел такой эпизод. Звонит Яковлев: ты, мол, видел Особую папку с предложением Шеварнадзе после его поездки в Афганистан?
- Нет.
- Запроси. Не знаю, что делать. Опять сталкиваться с Э.А. и с самим М.С.? Уже не раз получал по ушам. Но совесть мучит.
- А что?
- Да, видишь, Наджибулла предложил план, - чтоб мы послали из Туркестана бригаду (3000-5000) для прорыва блокады Кандагара и обеспечения провода туда караванов с оружием.
- Он, что с ума сошел, или не понимает, что Наджиб расставляет ловушку, чтоб мы не уходили, чтоб столкнуть нас с американцами и со всем миром? Или - настолько слабохарактерен, что не в силах противостоять просьбам?
- Не знаю, что и делать.
- Саша, надо сказать М.С., надо предотвратить еще одно преступление. Это же еще и еще жизни наших ребят. на совершенно дохлое дело. Ради кого, ради чего? Все равно же пришли к тому, к чему знали, что придем еще год, полтора назад! Не стоит Наджибулла (а мы в сущности его шкуру спасаем, режим все равно не спасти) и десятка наших ребят, а тут пахнет сотнями, если не больше.
Не успели мы закончить этот разговор, принесли бумаги сверху - это Особая папка. Я тут же стал писать записку М.С. на тему: «Что мы делаем?! И в смысле жертв, и в смысле безнадежности? Мы же все равно уходим, и Наджиб не стоит того, чтобы нарушать Женевские соглашения. И добавил: сдается, что Э.А. либо поддался эмоциям, либо лично повязался перед Наджибуллой и решил распорядиться еще десятками жизней наших ребят.
Отправил записку тут же.
Через несколько минут М.С. звонит, не помню даже, по какому-то частному вопросу. Я был не в курсе. Он тут же подключает Яковлева. Вопрос быстро решается и Сашка говорит: «Михаил Сергеевич, не поднимается рука визировать насчет 56-ой штурмовой бригады».
- Какой бригады?
Я встреваю: «Михаил Сергеевич, я написал только что записку Вам на эту тему. Немыслимо с этим соглашаться».
М.С.: Подожди, подожди - какой бригады?
Мы наперебой объясняем ему, что Э.А. разослал по ПБ Особую папку, где соглашается с планом Наджиба.
М.С.: Он мне что-то говорил, просил согласия разослать, но о бригаде речи не
было.
Подключает к селектору Шеварнадзе. И начинается с ходу перепалка: Яковлев- Шеварнадзе-Черняев. М.С. слушает, иногда делает замечания. И все больше в нашу с Яковлевым пользу. Со стороны Шеварнадзе льется детский лепет, причем, все больше валит на военных. Я его довольно грубо перебиваю: военные дали разработку техническую под политический план, с которым вы согласились. А план этот идет вразрез со всей нашей политикой, да и простым здравым смыслом, не говоря уже о жертвах, на которые вы обрекаете вновь наших ребят.
Э.А. злится: Вы там не были, вы не знаете, сколько мы там натворили за 10 лет?!
Я: Но зачем же еще усугублять преступления?! Какая логика? Наджибуллу все равно не спасем.
Э.А.: А вот он говорит, что если продержится после нашего ухода один год, он удержится и вообще.
Я: И Вы верите в это? И под это Вы готовы бросать в бой ребят и нарушать слово, данное в Женеве?!
М.С. начал нас разнимать. Меня урезонивать: мы, мол, не должны создавать впечатления бегства, «третий мир» внимательно за нами смотрит и т.д.
Ладно. Временно вас отключаю. Буду говорить с Кабулом (там Крючков). [Позвонил Моисееву, начальнику генерального штаба. Того не было на месте. Когда вернулся, сам позвонил мне. Я ему рассказал, зачем его искал Генеральный. Поделились мнениями и я понял, что новый начальник генштаба против этой авантюры].
На другой день М.С. ничего не сказал ни мне, ни Яковлеву. Э.А. уехал в Вену. М.С. провел «трехстороннюю комиссию», потом допоздна - Совет Обороны. А сегодня читаю шифр из Кабула: докладывают лично М.С. Крючков, Варенников, Зайков, Воронцов - «изыскали способ помочь Кандагару без всякой штурмовой бригады»
Вот так. Э.А., видно, воспримет это как пощечину. И поделом. Раз ты такой гуманист в Вене, и в ООН и вообще, думай, когда тебя «просят» пожертвовать еще человеческими жизнями. Ох, как глубоко в нас въелось «право» политики решать такие вопросы, не сомневаясь.
М.С. уже сказал, что мне с ним ехать в отпуск в Грузию (на Пицунду) с 25 февраля на две недели. Обдумаем, говорит, новую книгу на досуге.Сообщил для М.С. (письменно, он на московской конференции) о том, что редколлегия «Правды» осудила единоличную акцию своего шеф-редактора Афанасьева, опубликовавшего писателей Алексеева, Белова, Проскурина и Ко в защиту Бондарева, а Астафьев заявил, что его подпись поставлена без его ведома! Полезный для перестройки донос!
Толковый отчет Сахарова, Боннер и Ко об их поездке в Армению. Попросил, чтоб передали М.С.
22 января 89 г.
Прочел сам «Ленин в Цюрихе». Ну, что же, автор довольно объективен, если учесть его ненависть к «делу Ильича». Личностно Ленин узнаваем. Другое дело, что многие «большевистские ценности» теперь обесценены - последующим опытом превратились в свою противоположность с точки зрения общечеловеческих ценностей.
19 февраля 89 г.
Вчера написал для М.С. записку о состоянии идеологии (под впечатлением его встречи с рабочим классом 14.02. и передовой «Правды» по ее итогам). «Приложил» там идеологический отдел, Медведева, но и Фролова. О Фролове потом вычеркнул - будет похоже на донос, хотя его поведение уже просто нетерпимо.
Затем трижды или четырежды М.С. диктовал основные идеи к аграрному Пленуму. Настроен довольно решительно, особенно в свете очередных подвохов Лигачева (в Харькове): насчет укрепления колхозов и совхозов - в пику Генеральному. Потом обрадовался простой вещи: я съездил на несколько часов в Москву (6-го), привез блокноты - мои записи с заседаний ПБ и начал готовить материалы к книге: «Перестройка- испытание жизнью». Это он сам придумал. Сначала эту свою вторую книгу он хотел назвать «1988 год - год переломный». Я подхватил и направил в Серебряный бор, загодя Вебера, Ермонского и Ко. Завтра поеду к ним и к концу месяца надо будет сделать основу.
Завелся он на Пицунде с Сахаровым (из-за интервью «Фигаро»). Я начал отговаривать: не надо из Сахарова делать постоянную проблему. Он на меня набросился, зло. Продиктовал «Известиям», как надо приложить Сахарова. А в общем-то оказался в проигрыше. Хотя никто не знает, что это он все затеял.
«Впечатлительный» он, импульсивный. Нельзя в его положении.
Такой же эпизод с одним высоким американским чином, который бегал за секретаршей вокруг стола и поэтому Сенат его не хотел утверждать. Американец при этом что-то такое сказал: мол, «надо давить на Горбачева». И вот М.С. заставил в киевскую речь вставить ему отлуп. Я сопротивлялся. Он настоял. И только уже в Москве я его уговорил снять этот пассаж: не на его уровне надо полемизировать с разными антисоветчиками. Вот если политику будет менять Буш, тогда другое дело.
Много читал в Пицунде по вечерам. Какое обилие мыслей и талантов в России, когда свобода! Одно это уже - великое завоевание, которое навсегда войдет в историю, даже если с собственно перестройкой ничего не выйдет.
М.С. думает об этом. Не исключает провала. Хотя весь он - в страстном порыве. Его встреча с рабочими, его речи там - уровень нашей Великой Революции. Ленинский ораторский уровень. Но кто рядом! И это все видят. На встрече один московский фрезеровщик так напрямую и сказал: «Что же это получается, Михаил Сергеевич! Вы все на себя берете. И успехи и провалы перестройки. А другие? Что? Будут отсиживаться в креслах, пока не прочтем сообщение в газетах, что вас по возрасту и состоянию здоровья.»Президиум собрания был весьма смущен. А М.С. покраснел. Но вышел из положения. В публикации этот эпизод отмечен только словами: «подсыпали мне рабочие и перцу, и соли!»
Вчера весь день пробыл на работе. Обработал его диктовку для введения в книгу. Еще несколько записей сделал. Прослышал, что звонил ему Наджибулла: просил восстановить воздушный мост к Кабулу и гнать оружие, а также производить бомбовые налеты с советской территории. Не знаю, что обещал М.С. Но потом мне из МИД’а сообщили, что дал поручение Варенникову - «проработать». МИД (Иванов, помощник Э.А.) спрашивает, как писать бумагу. Я ответил: дело ваше. Но я, как помощник Генсека, буду решительно протестовать.
8 марта 89 г.
Большую часть времени на этой неделе в Серебряном бору. Вчера почти закончили «Перестройка - испытание жизнью». Вторая книга Горбачева, составленная на 95 % из его слов, фраз, мыслей на ПБ, со мной наедине, «в узком составе», на закрытых совещаниях. Там он «обнажается» почти до конца. И она, если он согласится и не вычистит самые ядреные и яркие места, произведет еще большее впечатление в мире, чем первая.
Моя команда: Вебер, Ермонский, Антясов, Иванченко, несколько дней был Амбарцумов. И три женщины. Порядок работы: я диктую из своих блокнотов (надиктовал много в Пицунде), совместно располагаем материал по темам, каждый свое обрабатывает с точки зрения последовательности и некоторой литературности (хотя я строго слежу, чтоб не занимались отсебятиной и «стилистикой»). Потом я окончательно определяю порядок, придумываю «фонарики» и подзаголовки - и сплошняком редактирую, главным образом, воспроизводя его манеру там, где ребята стесняются.
