Л. Граф - Смотритель
Это была та власть Чакотая, которую уважают, и которой он не планировал злоупотреблять. Тщательно продвигаясь между переплетающимися цепкими усиками, он считал секунды, так как последние видимые Кардассианцы стреляли в них, и улыбнулся.
Как будто знающий о мыслях Чакотая, Тувок сам отозвался от оружейного пульта, “Судно Кардассиан не сокращает дистанцию. Они следуют за нами”.
Чакотай нацелил их, аккуратно через окно в плазме, едва достаточно большое, чтобы протиснуть их. “Сегодня Гюль Эвек должен чувствовать смелость”.
Тувок направил видео от своих датчиков к краю главного экрана, предоставляя Чакотаю возможность наблюдения, не прерывая работу пилота. Чакотай признал, на это стоило посмотреть. Огромное искривленное судно Кардассиан подскочило, поскольку плазменная волна захватила его со всех сторон.
Чакотай признал их пример - сырая попытка следовать тем же путем, схематически изображенным судном Маквис, продвигающимся в водовороте. Он не мог ждать, чтобы увидеть то, что произойдет с ними, когда они попытаются протиснуться сквозь плазменную иглу, которую он только что сжал.
Судно Эвека внезапно повернуло боком, чтобы избежать шквала огня в своей корме, предположил Чакотай, только чтобы быть брошенным к другому водовороту, охваченным голодным щупальцем, которое раздулось слишком быстро в жгучий взрыв света и вращение обломков.
Он мельком увидел военный корабль, вытягивающийся, пылающий, разрушающийся, потом он отвернулся от главного экрана.
Они отсылают сигнал бедствия на всех частотах Кардассиан, сообщил Тувок. Это означало, что большинство из них было все еще живо. Слишком плохо.
Торрес от удовольствия хрюкнула и ударила кулаком по пульту управления.
“Эвек был дураком, чтобы сесть на судно которое идет в Бесплодные земли”.
“Он и есть дурак, чтобы сесть на судно в Бесплодные земли”, напомнил ей Чакотай, и она вознаградила его одной из своих редких, острозубых улыбок и грубого жеста одной рукой.
Все еще усмехаясь, Чакотай перевел свой пристальный взгляд на станцию управления Тувока. “Вы можете подготовить курс через эти плазменные области, г-н Тувок?”. Было бы хорошо иметь хоть что-то, что работает, чтобы дать некоторое время компьютеру выполнять часть его работы.
“Штормовая активность типично широко распространена в этой области”.
Тувок затих, когда включил пульт слежения, Кардассианцы оставили их. “Я могу подготовить курс”, наконец произнес он, “но я боюсь, что это потребует обходного маршрута”.
Чакотай пожал плечами, наслаждаясь роскошным затишьем. “Мы уже не спешим”.
Тувок, казалось не оценил сухой юмор. В конце концов, без двигателя деформации и с чертовски слабым импульсом, не было большой спешки. Но Чакотай учился наслаждаться маленькими возможностями для юмора, трудно доступного для логического ума Вулканца. Юмор был чем-то не реальным, для в Маквис в эти дни.
Чакотай ждал подтверждения команды на свою станцию, чтобы передать контроль компьютеру, затем отодвинулся от пульта, надо было размять затекшие ноги. Мускулы все задеревенели, его спина ломила в совершенно не нежном напоминании, сколько часов он провел сгорбленный, на рабочем месте в крошечном кресле пилота. Он скорчил лицо в гримасе и потянулся, пока его руки не коснулись потолка. Даже с судном, все еще подскакивающим и грохочущим через остатки плазменного шторма, это чувство было приятным. Он становился слишком старым для этого вида игр, в коши-мышки каждый день.
Торрес оставалась приклеенной к своей рабочей станции, называя отчеты о повреждении и подтверждая инструкции восстановления в других частях судна, пытаясь разобраться в клубке змей кабеля возле ее ног. Другая ремонтная команда появилась из ниоткуда, приглушенный шум их работы, казался грохочущим звуком, после мрачной тишины долгого сражения. Это плохо вязалось с ними, Чакотай знал. Очень много колонистов влились в Маквис, потому что они хотели спасти себя и свои семьи, не потому что они хотели умереть.
Близость, как в клаустрофобной ловушке для крыс, который был ввезен контрабандой в Демилитаризированную Зону, только за месяцы до этого переоцененным торговцем Ференги, было достаточно, чтобы сделать даже самый большой революционный вопрос мудростью борьбы. Он ожидал потери хорошей четверти команды, как только они записываются для ремонта среди астероидов Пояса Terikof. Как всегда.
Он похлопал Торрес по спине, когда она проскользнула мимо него, получив пораженный кивок головы в ответ. Он встретил ее неуверенный хмурый взгляд, с улыбкой и поднятым большим пальцем, благодаря за хорошею работу, за прошлые несколько часов, зная как неправильно это будет, попытайся он выразить ей это словами.
Она отвернулась, скрывая тот отличный оттенок улыбки, которую никакой полный Клингон никогда себе бы не позволил показать, и возвратилась к своей станции с кратким поклоном.
Удовлетворенный, что она приняла комплимент, даже если он сделал это неудачно, Чакотай устало двинулся к дальнему концу центра управления, чтобы найти источник струйки дыма, который устойчиво струился в распорках наверху.
“Я слышал, что Звездный флот ввел в эксплуатацию новое судно, класса Бесстрашный”, внезапно заметила Торрес. Как если бы она знала, что должна сказать что-то в ответ на комплимент Чакотая, но не знала вполне что.
“С бионервной схемой, чтобы маневрировать через плазменные штормы…”, добавила она.
Дым двигался потоком из решетки ниже средств управления жизнеобеспечения, странным образом освещенный изнутри аварийными мигалками-маяками и свободным пламенем.
Чакотай потянул решетку, наглотавшись закопченного воздуха, и стал на колени, чтобы дотянуться до поврежденной проводки. “Мы найдем, что скрывает новое место”, заметил он Торрес.
Она затихла на мгновение, и он использовал это время, чтобы найти спусковой механизм для автоматического средства управления тушения огня и перевел его большим пальцем в Активное положение. Хладоген зациркулировал вокруг него в пугающем взрыве, и он отдернул руку, чтобы позволить газу делать свою работу.
“Вы когда-либо думали о том, что произойдет, если они поймают нас?”, спросила Торрес, поскольку он закрывал решетку назад на свое место. Средства управления сообщили, что функция нормализована, теперь ничего не угрожало мостику.
Чакотай добавил замену атмосферных датчиков к мысленному контрольному списку возможного ремонта, который он уже намеревался вручить техническому персоналу в убежище, чтобы затем поднять вопрос решения безнадежной задачи восстановления.
“У моего прадеда был поктой”, сказал он Торрес когда она бродила между пультами управления с сомневающимся угрюмым видом, улыбнулся и разъяснил, “Высказывание, которое дедушка передал моему дедушке, который передал его моему отцу, который передал его мне.
“Коя аношта заб”. Система восстановления была безнадежно расплавлена при одном из бесчисленных ударов торпед, даже не было никакой возможности просто прочитать показания управления. Он оставил это, и пошел дальше. “Не оглядывайся назад”. Торрес почти улыбнулась, и Чакотай должен был возвратить ей вспышку мрачного юмора, когда он рассматривал, насколько соответствуют те слова к большинству их сражений. Возьмите это, где Вы можете получить это, он упрекнул себя. Юмор должен быть, понимаешь? Не удивительно почему.
“Любопытно…”.
Голос Тувока плыл от пульта управления оружием, как если бы Вулканец даже не понимал, что говорил. Чакотай смотрел как длинные, темные руки, мелькающие над средствами управления, пытаются возвратить что-то, что никто, даже Вулканец не будет вероятно, даже видеть.
Очевидно удовлетворенный тем, что он нашел, Тувок поднял бровь и проследил ряд строчек глазами. “Мы только что прошли через некоторый последовательный луч телепортатора”.
Сердце Чакотая бешено забилось против его воли. Если у Кардасианцев есть некоторое новое вооружение… Он встряхнул головой, не желая думать об этом сейчас. “Источник?” спросил он, когда поднялся на свой командный пост в центре мостика.
Тувок сверился со своими показаниями еще раз. “Неизвестно”. Чакотай протиснулся позади него, Торрес практически наступала на его пятки, фактически не трогая его, Вулканец указал на что-то непостижимое среди своих данных. “Теперь, кажется, есть массивная волна смещения, перемещающаяся к нам”.
Чакотай бросил взгляд на главный экран, видя только плазменную суматоху, затем переведенную в какатонию научных чисел и пятну бесформенного белого устойчивого затемнения посередине, это все мерцало на экране. “Другой шторм?”.
Тувок покачал головой. “Это не плазменное явление. Компьютер неспособен идентифицировать это”.
“Выведите это на главный экран”.
Яростная плазменная штормовая циркуляция вне главного экрана слегка колебалась и кровоточила, поскольку изображение, спроектированное там, перетекало к новому углу от задней части небольшого экрана. Чакотей чувствовал, как напряглось его горло, видя массивную стену сверкающего разрушения, которое пережевывало его путь через шторм позади них.
