Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

современным, глубоко переживающим все траге­

дии своего века.

Только одна новелла получает сразу лапидар­

ную форму и в переиздании остается почти без из­

менений. Это «Алекси, или Трактат о напрасной

борьбе», который выходит в свет в 1 9 2 9 году, в

год смерти Мишеля де Креанкура, принося некото­

рую известность молодой писательнице в париж­

ских литературных кругах. Отец успевает

прочитать его и дать высокую оценку литературно­

му дарованию дочери. Влияние Андре Жида едино­

душно признается всеми критиками. Однако оно не

столь существенно, как им кажется поначалу.

Вскоре творчество Маргерит Юрсенар окончатель­

но приобретает свойственную только ей одной не­

повторимую интонацию доверительной беседы с

читателем. Впервые этот «голос» проявляется в

полной мере и слышится на протяжении всей кни­

ги мемуаров императора Адриана, которые она на­

чинает писать в том же 1 9 2 9 году. Спокойный,

плавный рассказ о событиях прошлого. Речь импе­

ратора так проста и прозрачна, что картины его

жизни возникают перед нашим внутренним взором

сами собой, а когда он размышляет над бренно-

9

стью жизни, глядя в звездное небо, образ говоря­

щего исчезает совсем, и мы сами шепчем в смуще­

нии и страхе, желая хоть как-то выразить чувство

священного трепета каждого человека перед вели­

кой тайной мироздания. «Я жалею тех, кто не ис­

пытал хоть раз в жизни священный трепет перед

лицом великого Неведомого и великого Сокрыто­

го, что окружает нас».

Тридцатые годы проходят под знаком Греции.

Благодаря знакомству с Константином Димара-

сом, французом греческого происхождения, М. Юр-

сенар открывает для себя творчество поэта

Константина Кавафиса (1863—1933), которого пе­

реводит вместе с ним на французский язык сти­

хами в прозе. Она много путешествует, прежде

всего по Греции. Плавает по Дунаю, знакомится

с Австрией, Балканами. «Восточные новеллы»

(1938) — отголосок этих странствий, а также

живое отражение все возрастающего круга ее

интересов. Увлечение Японией и Китаем начина­

ется именно в это время. Параллельно идет изу­

чение скандинавской литературы, более

глубокое знакомство с русскими писателями,

любовь к которым привил ей отец. Как и путе­

шествия, чтение является для нее трудом и творче­

ством: оно дает пищу ее размышлениям,

стимулирует воображение. «Фантазия рождает

фантазию», — пишет она в эссе о Пиранези. В

произведениях, написанных в довоенное время

на темы античности, особенно в стиле ее ранних

драматургических произведений, заметно влия­

ние Жана Жироду. В античности она видит «пол-

10

день человечества», эпоху гармонии человека с

окружающей его природой. Последующие эпо­

хи, и тем более современная, представляются

ею как «полночь», мир тьмы. Она видит призна­

ки анархии повсюду. В области религии это

прежде всего потеря чувства священного трепе­

та. Вседозволенность, трансгрессия великих за­

конов природы и общества.

Постепенно М. Юрсенар знакомится с литера­

турными кругами Парижа. Критик Эдмон Жалу,

возглавлявший «Нувель литерер», охотно предо­

ставляет ей страницы своего журнала. В его ре­

дакции она встречается с Полем Мораном и

некоторыми другими писателями.

Что касается современных ей католических

писателей и поэтов, таких, как Пеги или Клодель,

то они ей глубоко чужды. В их религиозности

слишком много агрессивного. Ей ближе космизм

Гюго. Вспоминая слова Будды, Юрсенар сравнива­

ет жизнь с огнем костра: «Мир в огне, о братья

мои! Огонь невежества, огонь ненависти, огонь

зависти, огонь мести...» А огонь любви? Да, его

пламя живительно, но этот костер гаснет быстрее

других или пожирает вас целиком слишком уж

беспощадно.

«Костры» (1936), сборник лирических стихов,

как нельзя лучше отражает эти размышления, —

отголосок страстного чувства, испытанного ею в

молодости, которое чуть не спалило нарождаю­

щийся в ней талант. Недаром впоследствии два ар­

хетипа человеческих ипостасей будут неразрывно

следовать один за другим на страницах ее произ-

11

ведений — это эрос и танатос, чувственная лю­

бовь и неизменно сопутствующее ей влечение к

смерти. А с годами эросу Юрсенар противопоста­

вит христианское агапэ, любовь-симпатию.

Агапэ играет существенную роль в процессе ее

творчества. Воображение питается симпатией; ес­

ли нет симпатии, то «воображение не работает»,

считает она. И еще она сожалеет о том, что в со­

временном мире совершенно исчез один вид люб­

ви, который существовал в библейские времена и

в виде редкого исключения встречался вплоть до

конца XIX века. Это любовь жертвенная. Испыты­

вая ее, эту высшую форму любви, человек отдает

всего себя без остатка, ничего не требуя взамен.

Может быть, такого рода редкое чувство питала

к ней американка Грейс Фрик, которая сыграла не­

маловажную роль в судьбе писательницы. Позна­

комившись в 1937 году, они вместе совершают

большое путешествие в США ( 1 9 3 7 — 1 9 3 8 ) ; за­

тем, перед самой войной, в 1 9 3 9 году, Юрсенар

опять уезжает в США и не возвращается в Европу

в течение двенадцати лет. Наступает самый мрач­

ный период в жизни писательницы. Европа объята

пламенем войны, она во власти «коллективного бе­

зумия человечества». Чтобы заработать на жизнь,

Юрсенар приходится преподавать в американском

колледже французский и итальянский языки; де­

нег не хватает, и остальное время она работает

классной надзирательницей. Тяжелее всего то, что

некогда писать. Да и кому в Америке нужны творе­

ния, написанные на французском языке, да еще на

темы, мало интересующие американцев? На по-

12

мощь приходит жертвенная Грейс Фрик. В конце

сороковых годов они вместе находят свой «ост­

ров» и становятся «робинзонками». Это остров Ма-

унт-Дезерт на северо-востоке от берегов США.

Здесь они покупают себе старый деревянный дом с

множеством небольших комнат, где уютно разме­

щаются книги и предметы, связанные с прошлым

или путешествиями. В летнее время и до поздней

осени, которая в этих краях удивительно красивая

и теплая («бабье лето» называется в Америке «ин­

дейским летом»), Маргерит Юрсенар может си­

деть и писать в саду, охотно прерывая работу,

чтобы побеседовать с соседями, проводить взгля­

дом стаю перелетных птиц, полюбоваться красо­

той заката. Свою виллу они назвали «Петит

плезанс», что в переводе означает «маленькое удо­

вольствие». В этом доме они проживут до самой

старости, до смерти, которая для Грейс Фрик на­

ступит после отчаянной почти двадцатилетней

борьбы с раковой болезнью.

В 1947 году Маргерит получает американское

гражданство под фамилией Юрсенар. В это же

время, в конце сороковых годов, происходит одно

событие, внешне неприметное, но повлекшее за

собой цепь непредвиденных последствий. Она на­

конец получает из Франции старый сундук, кото­

рый долго плыл по морям и волнам в трюме

трансатлантического теплохода. Открыв его, она

сначала д а ж е не может понять, кому именно адре­

совано письмо, начинающееся словами «Мой доро­

гой Марк». Письмо же было адресовано Марку

Аврелию, и пожелтевшие листки были не чем

13

иным, как началом рукописи ее книги об императо­

ре Адриане. Это было так давно, в прошлой жизни,

что писательница даже не узнала собственный по­

черк. Тем не менее она с огромным интересом вчи­

тывается в эти строки. В них император Адриан

дает наставления молодому Марку Аврелию. Ей ка­

жется, что она слышит его голос. Желание допи­

сать книгу возвращается к ней. «Воспоминания

Адриана» выходят в свет в 1951 году в Париже.

Успех книги превосходит все ожидания.

Отныне Маргерит Юрсенар, продолжая жизнь

островитянки, не изолирована более от мира: весь

мир приезжает к ней. Да и она сама возобновляет

свои путешествия. В у ж е упоминаемом эссе о Пи­

ранези, вспоминая рисунки его воображаемых

темниц, писательница не раз сравнивает свою тягу

к путешествиям с любопытством узника, который

хочет осмотреть до мельчайших подробностей ме­

сто своего заключения, с тем чтобы попытаться

силой воображения раздвинуть эти стены до

пределов мироздания.

Она работает над следующим романом, «Фило­

софский камень», который выйдет в 1968 году.