Осьминожкин Александрович - Многоликие

   - Меня зовут Игорь Алексеевич, я твой лечащий врач, - спокойным голосом продолжил осмотр врач.

   - Где мои родители? - поинтересовался я.

   Врач на мгновение замер, а затем продолжил кружить вокруг меня. Я чуть подождал, но он так ничего и не ответил.

   - Где мама и папа? - добавил в голос я раздражения. - Где они?

   - Их больше нет, - ответил врач и прямо посмотрел мне в глаза. - Сочувствую.

   - Сочувствую? - повторил я тупо. - Что значит нет? Где они?

   - Они погибли в автомобильной аварии, - ответил врач с грустным взглядом.

   В голове пронеслось: "Погибли? Мама? Папа? А я?". В памяти промелькнули наставления отца, когда он объяснял мне, чтобы я всегда сидел за ним, там самое безопасное место. Он всегда это так говорил, что даже мысли не было возразить.

   - Сочувствую, - печально повторил врач.

   - Что со мной? Как я выжил? - с трудом вытолкнул я слова.

   - Вы тоже пострадали, - со вздохом ответил врач, - но не смертельно.

   Посмотрел ему в глаза, но не нашел в них облегчения, я для него конструктор, механизм, что поломался.

   - Что со мной? - повторил я требовательно.

   - Перебит позвоночник, вы не сможете больше ходить, - тихо ответил врач, - также вам оторвало левую кисть плюс многочисленные ушибы и переломы.

   - Это всё? - спросил я со злостью. - Может еще чего не хватает?

   Доктор не обиделся на мою вспышку злости.

   - Вам надо прийти в себя, - участливо сказал он, наклонился ко мне и нажал на что-то, щелкнуло и я почувствовал укол в правую руку.

   - Да, в то, что осталось, - заплетающимся языком сказал я, в голове зашумело, мысли стали тяжелыми и не поворотливыми, вокруг все поплыло, померкло.

   +++

   +++

   Второе пробуждение прошло лучше, глаза быстрее привыкли к яркому свету, да и не так больно, в голове поменьше шума. Удалось немного наклониться. Ощупал ноги, вроде бы на месте, но совершенно их не ощущаю. Правая рука вся в бинтах, пошевелил пальцами, слабо, но дергаются, хоть это хорошо, через пять минут усилий удалось даже за ухом почесать. Глянул влево, отсутствует кисть, обрубок замотан чем-то белым, точно не бинт, скорее нечто-то пластиковое. Непривычно смотреть на обрубок своей же руки, где всегда были пальцы, ладонь, бывало часто грыз ногти, а теперь их вообще нет.

   Жалеть себя показалось глупым, да и пустым занятием, как можно жалеть, чего уже не исправить. Закрыл глаза, чтобы немного расслабиться, всплыли воспоминания: затылок отца, что ведет машину, справа от него мама, пристально смотрящая на дорогу, тихая музыка в салоне и шелест шин за окном. А теперь их нет. Я бы отдал все, чтобы только вернуть их. Дайте договор, я поставлю подпись всей своей кровью, только верните их. Сквозь слезы, что сами набежали, промелькнула мысль, что скорее всего они думали также. Может мне кажется, будто мама в последний момент вскрикнула "Максим" и затем машина сильно вильнула, меня протащило по салону, а дальше пустота. Может этого не было, но сомневаюсь, что так, родители всегда понимали друг друга без слов, скорее всего отец понял, что мама хотела сказать и сделал все, чтобы я выжил.

   - Поплачь, - послышался тихий мужской голос, - это помогает.

   Я не хотел, чтобы кто-то меня таким видел, но слезы не собираются переставать течь. Кое как сумел взять себя в руки, вытер мокрые дорожки целой рукой, на обрубок левой руки все же не могу спокойно смотреть.

   - Виталий Борисович, - тихо представился мужской голос.

   Я повернул голову влево, на соседней койке весь в бинтах мужчина, у которого не осталось ни одной целой ноги, правая заканчивается сразу после колена, а на левой отсутствует ступня.

   - Максим, - представился я.

   - Не надо стесняться, - тихо сказал сосед, - я видел каким тебя сюда принесли.

   - Спасибо, - ответил я и смахнул остатки слез.

   Больше в этот день мы не разговаривали. Каждый смотрел в окно, за которым безграничное небо, уносящее воздушные облака в даль. Каждый думал о своем.

   Трижды приносили еду, но я так и не притронулся, нет аппетита. Сосед свое съел до последней крошки, но на мои порции даже не посмотрел, я бы отдал, не жалко, но он не спросил, а мне разговаривать не хочется.

   На следующей день его навестила супруга, обладательница дорогих приятно пахнущих духов. Они о чем-то пошептались, она рядом посидела с часик и ушла. И мы молча продолжили смотреть как по небу плывут облака.

   Я пытался заставить себя подумать о своем будущем, как жить дальше, но все мысли разбегались, оставляя меня наедине с пустотой.

   На следующий день пришел мой дядя, родной брат отца. Я для него как сын, ведь своих детей у него нет, да и вряд ли будут, закрытые полигоны облучают всех без разбора. Разговаривать меня не тянуло, а он не настаивал. Принес мои очки, планшет, спросил надо ли еще что-нибудь и тихо ушел с обещанием вернуться через пару дней.

   Попискивание в очках заставило их одеть. Друзья пытались пробиться через все возможные способы связи, каждый предлагал помощь. Но ни на одно сообщение я не решился ответить. Да и чем они мне помогут? Выдадут новое тело? Вернут руки, восстановят ноги? Моя дружба с ними это совместные увлечения боксом, походы и школа. Теперь я всего этого лишен. Ждать, когда они постепенно от меня отвернуться? Смотреть, как они вынуждены при общении со мной будут прятать взгляд? Не уверен, что смогу выдержать потоки обещаний, что все будет хорошо. Моя жизнь закончилась.

   Продолжил смотреть в окно, свернув все сообщения в очках. Моя жизнь закончилась, осталась в прошлом, моя прошлая ... жизнь. Прошлая.

   В задворках сознания стала проклевываться мысль, что закончилась одна, но может есть и другая. Отец строго настрого запрещал сдаваться, да и кто я такой, чтобы после всего произошедшего его ослушаться. Он ... всегда ... для меня ...

   Слезы заполнили глаза, все размылось, сосед судя по сопению спит, на этот раз никто не помешает вспомнить о отце, маме, которых я больше никогда не увижу. Позволил себе ощутить горечь утраты, всхлипывание удалось подавить, но губы искривлялись под давлением душевной боли, подушка немного намокла. Продолжил смотреть в окно, медленные облака немного успокоили.

   Мокрые дорожки слез начали засыхать и мысль о том, что нельзя сдаваться вернулась. Отец бы расхлябанности не одобрил.

   - Не помешаю? - спросил знакомый голос врач со спины.

   Я поспешно вытер слезы здоровой рукой.

   - Нет, - быстро ответил я.

   Врач присел возле меня.

   - Я смотрю на тебе очки, значит не скучаешь, - подметил жизнерадостно врач, - это хорошо.

   Я промолчал.

   - Пришел рассказать о видах протезов, - спокойно произнес врач. - Сможешь послушать?

   Я пожал плечами.

   - А какой смысл? - спросил я потерянно.

   - Так левую кисть восстановят, будет две рабочих руки, - ответил врач уверенно.

   - А ноги?

   - Ноги? - печально повторил врач. - Это пока медицине неподвластно.

   - Тогда не вижу особого смысла, - произнес я. - Какой смысл в двух руках без ног, всю жизнь ездить на коляске?

   - Да, - ответил врач и посмотрел мне в глаза, - А что в этом такого? Инвалиды тоже люди. Отсутствие или неработоспособность ног не повод ставить на себе крест.

   - Ну да, - съязвил я. - Все, что остается это ждать постоянной помощи ото всех. Нет, спасибо.

   - Но, - начал врач.

   - Доктор, - перебил я его, - скажите, а есть капсулы с возможностью не вылезать из них?

   Врач сделал вид, что не услышал меня.

   - У меня дома обычная, но в нее можно влезть только здоровым, - сказал я обеспокоенно, - мне теперь такая без надобности. Другая нужна и желательно, чтобы из нее не выползать.

   - Но, - начал врач.

   - Ведь рано или поздно создадут же экзоскелеты, - опять перебил я врача, - и тогда смогу не только восстановить руку, но и способность ходить, самостоятельно перемещаться, так?

   - Скорее всего, - ответил врач не уверенно.

   - Пожалуйста, - попросил я, - скажите, есть ли капсулы с возможностью жить в них?

   Врач задумался и по его виду я понял, что скорее всего есть, он лишь решается говорить мне или нет.

   - Но они очень дорогие, - произнес врач не хотя.

   - Квартиру продам, - с ходу заявил я.

   - Ну-у, не настолько они дороги, - спохватился врач.

   - Но есть? Есть же? - с надежной спросил я.

   Он кивнул.

   - Но ты должен понимать, что твоему телу нужны физические нагрузки, а в капсуле этого не будет, - с апломбом заявил врач.

   Я нервно засмеялся.

   - Простите, а что мне напрягать шею или единственную руку? Тем более восстанавливают даже космонавтов после года в невесомости.

   - Да но, - сказал врач не уверенно.

   - Пожалуйста, - попросил я. - Я не буду жить инвалидом!

   Врач посмотрел на меня недовольно.

   - Я хочу остаться нормальным, цельным человек, - произнес я с чувством, - даже если не в этой реальности.