Повести и рассказы. - Джек Кетчам
Прошло еще три часа, прежде чем тело было обнаружено свернувшимся во впадине ее пупка.
— Хочешь еще кофе — спросила она.
— К черту кофе, — сказала Бернис. — А джина у тебя нет?
Рамона вздохнула и достала бутылку.
* * *
Прошло две недели, а Говард все еще был жив.
Они сидели вдвоем в баре. Бар был весь в розово-красных тонах. Освещение было тусклым. Было похоже, что они сидят у кого-то в желудке.
Рамона пила уже третий банановый дайкири. Бернис заказала у бармена еще один розовый джин. Она была на голову впереди, но выпивка доставила ей удовольствие.
— Сделайте двойной, — сказала она.
— Бернис, ради Бога, не напивайся, ладно?
— Моя голова совершенно ясна, Мона, — многозначительно сказала она. — Это не мне постоянно приходят в голову такие идеи.
— Не будь больно умной.
— А я среди нас и не самая умная.
Разговор был настолько громким и раздражительным, что танцовщица топлес за стойкой, ирландка с лицом широким и приземистым, как пианино, и грудью цвета старых консервных банок, забыла сделать резкое движение вперед нижней частью туловища.
Бармен поставил двойной розовый джин перед толстушкой, желая, чтобы эти двое перестали спорить. От этого у него разболелась голова. Кроме того, худышка выглядела совсем неплохо. Он скрестил древовидные руки на груди и улыбнулся ей.
Рамона перехватила его взгляд.
Настоящий амбал.
— Так что же произошло? — спросила Бернис.
— Он его не съел. Козел вонючий.
Они были единственными посетителями. Бармену и танцовщице они показались интересными по разным причинам. Бармен пытался разглядеть неуловимые очертания бледных сосков Рамоны под распахнутым кардиганом и сиреневой блузкой. Танцовщица задумалась: что он не съел? Она вяло двигала ногами взад-вперед и старалась не хмурить брови.
— Господи, — сказала Бернис, — я целый день срезаю мешочки с этих чертовых жуков и пеку пирог. Ведь он же любит яблочный пирог!
— Конечно, любит. Он съел корочку. Кстати, он сказал, что она вкусная. Я думаю, ему не понравились тарантулы.
Она залпом выпила напиток.
— По правде говоря, на пирог было противно смотреть. Яд окрасил его в зеленовато-коричневый цвет. Я не стала бы его есть. Я сказала ему, что яблоки, должно быть, испортились или что-то в этом роде.
— И он купился на это?
— Конечно, купился. Он ведь купился на воск на ступеньках крыльца, так ведь?
— У него прекрасное чувство равновесия, Мона.
— И он купился, когда я уронила тостер в ванну.
— Нам следовало лучше соскрести изоляцию. Он бы попался.
— Я знаю это. Дело в том, что Говард — самый тупой придурок на свете. Именно из-за него я и влипла в эту историю, помнишь?
— Ага.
Уныние охватило Рамону.
Бернис допила двойную порцию и жестом попросила бармена принести еще.
Они смотрели, как он идет вдоль стойки. У парня были огромные плечи. Сзади не было видно его большого живота, а задница и бедра были хороши.
— Совсем неплох — сказала Бернис.
— Да нет же. Очень большой сукин сын. Возможно, понадобится рожок для обуви, чтобы вставить.
— Да. У такого парня может быть ужасно большой.
— Никогда не знаешь наверняка. Я видела таких, как он с членами не больше ключа от машины, — oна заговорщически улыбнулась. — Уверена, мы сможем это выяснить.
Она стянула свитер и повесила его на барный стул. Затем взяла каждый сосок большим и указательным пальцами и нежно покрутила. Они налились и увеличились.
Бармен вернулся с розовым джином для Бернис и отметил улучшение. Он встретился с ней взглядом и увидел в нем обещание. Рамона заказала еще один дайкири. Он сглотнул и отвернулся. И Рамона увидела то, что хотела увидеть.
— Да у него там дубинка-элекрошокер для крупного рогатого скота, — сказала она, выдавая свое происхождение из Западного Чикаго. — Еще один глоток, и мне захочется его пососать.
Бернис хихикнула.
— Составить компанию?
— Нет, черт возьми.
Бармен вернулся с ее напитком. Теперь в его манере поведения чувствовалась легкая фамильярность. Она говорила о длительном общении с дешевыми и красивыми женщинами в каждом темном уголке влажного, пахнущего сексом континента. Он наклонился над стойкой бара.
— Могу я еще что-нибудь для вас сделать, леди?
— Нам нужно поговорить, — сказала Бернис.
— Позже, — сказала Рамона.
Бармен был уверен, что может позволить себе быть несдержанным.
— Конечно, — сказал он и удалился.
— Предлагаю отключить тормоза на "Меркурии", — сказала Бернис.
— Я не знаю как. А ты знаешь?
— Нет. Но мы можем залезть в машину и отключить все, что увидим, и, вероятно, что-то окажется тормозами.
— Блин, Бернис. Мы, наверное, сделаем так, что машина не заведется. Как ты собираешься убить его таким образом?
— Да. Ты права. Слишком рискованно.
— Надо попробовать блинчики. Тебе ведь нравятся блинчики?
— Блинчики очень вкусные, — сказала Бернис.
Рамона рассеянно кивнула, постукивая ногтями по барной стойке. Ногти были бордовыми, потому что на ней было бордовое платье и вишневые туфли. Она выглядела совершенно по-домашнему в гастрономическом декоре бара.
— ЛСД у тебя еще есть? — спросила Бернис.
— Все перемолото и ждет, когда его добавят в тесто. Проблема в том, что он постоянно говорит, что завтракает на заводе и хочет только кофе. Может, в субботу.
— Мона, в субботу я ужинаю у невестки! Я же тебе говорила. Слушай, давай еще раз пробежимся по всем вариантам и выберем что-нибудь. Я хочу покончить с этим. Прямо сейчас.
Рамона кивнула. Ждать субботы было неудобно и для нее. Ей бы хотелось привести бармена домой и отдаться ему по-настоящему. Но с Говардом ей, судя по всему, придется довольствоваться быстрым сексом у писсуара в мужском туалете. Время поджимало.
Она поймала взгляд бармена и медленно, влажно провела языком по губам. Бармен улыбнулся и подмигнул.
Танцовщица топлесс посмотрела на свои груди и сравнила их с грудями Рамоны. К сожалению, они оказались короче. Она решила носить их более вызывающе.
— Ну ладно, — сказала Рамона. — В "Будвайзере" снотворное, в фасолевом супе — щелочь. Думаю, можно засунуть патроны 45-го калибра в карбюратор. Они взорвутся и вышибут ему мозги. Скажем, что это сделали дети.
— Нам еще нужно найти карбюратор.
— Да. Сейчас нам лучше всего было бы придумать, как зафиксировать иглу для подкожных инъекций и впрыснуть в него пузырек воздуха. Но ты должна была пойти и бросить эту чертову штуку.
— Мне очень жаль, Мона. Просто это была такая хорошая идея, что я занервничала.
— Все в порядке, Бернис. Нужно учитывать такие вещи. Но пока мы должны это исключить. Думаю, смерть от ножевого ранения трудно будет выдать за несчастный случай.
— А патроны в карбюраторе — это рискованно.
