Красная дорама - Денис Георгиевич Кащеев
О, а жизнь-то, по ходу, налаживается!
Правда, больше ничего в холодильнике не обнаружилось вовсе. Но в шкафу еще нашлась пачка ячменного чая и сахар, в другом — соль и перец. Имелась и кое-какая посуда — электрический чайник, кастрюля, пара тарелок и чашек, а также, в отдельном ящичке, ложки и металлические палочки для еды.
Вот, собственно, и все…
Да-а, товарищ Чон, хоромы-то у тебя тесные, совсем не царские палаты… Но видал я и не такое — хотя бы и в том же Сеуле, ныкаясь от погони. Перекантоваться денек — сойдет, а задерживаться тут долго я вроде как не собираюсь… Ведь не собираюсь же?
Уже возвращаясь в комнату с тарелкой кимчи в одной руке и откупоренной бутылкой пива в другой, я заметил на стене серый кирпич радиорепродуктора. Беглый осмотр показал, что выключатель у этого чудо-прибора не предусмотрен — только регулятор громкости. Не выпуская из руки пива, я крутанул его колесико подушечкой пальца — просто на всякий случай — и от неожиданности чуть бутылку на пол не выронил: в квартиру ураганом ворвались звуки бравурного марша. Радио работало!
Я было обрадовался, что дали свет — но нет: видимо, у приемника имелось особое, автономное электропитание. Помнится, в СССР такие тоже висели в каждой квартире, подключенные к специальным радиорозеткам…
Снова убавив звук до нуля, я таки дошел до спальни, поджав ноги, уселся на футон, пиво и кимчи поставил перед собой прямо на пол. Что ж, пришла пора хорошенько обдумать свое незавидное положение — ну а заодно можно было и слегка подкрепиться.
9. Есть ли у вас план, товарищ Чон?
Насчет уместности сейчас пива меня на самом деле терзали смутные сомнения: вроде как при сотрясении мозга алкоголь противопоказан, и тот же доктор У наверняка мне бы его категорически запретил. Но, с другой стороны, во-первых, особых тревожных симптомов я не замечал с тех пор, как вышел от медика — если, конечно, не брать в расчет происшествие на остановке. Однако случившееся там по-любому выходило далеко за грань стандартной клинической картины черепно-мозговой травмы — так что это другое.
А во-вторых, никакого иного напитка у меня под рукой просто не оказалось — без света ведь даже чайник не вскипятишь! Не водой же из-под крана острое кимчи запивать? Посему после недолгих размышлений я решил, что от жалкой пары бутылок светлого сильно хуже мне не станет. А вот лучше — в моральном плане — запросто!
Пиво, к слову, называлось «Тэдонган № 2» и оказалось типичным лагером, не слишком крепким и довольно приятным — даром что было тепловато. А вот кимчи — традиционная для Кореи квашеная пекинская капуста с красным перцем и еще какими-то добавками — показалось мне куда менее «злым», чем то, что я пробовал в Сеуле. Там у меня за столом чуть слезы из глаз не брызнули, а здесь — так, легкая пикантность ощущалась… Хотя, может, просто новое тело было привычнее к острым блюдам, нежели мое прежнее?
Впрочем, мысли о вкусной и здоровой пище всяко крутились сейчас разве что на самой периферии моего сознания, занятого куда менее приземленными темами. Если разложить все по полочкам, то получалось, что передо мной стоят два главных вопроса. Первый: что это все-таки за стремная история с расколом реальности и «окошком» в будущее? И второй: как выжить в банальном «нерасколотом» настоящем — крайне желательно, не загремев при этом в психушку или в тюрьму по обвинению в шпионаже.
С мистико-иррациональной половиной моих проблем все выходило одновременно и чрезвычайно сложно, и абсолютно просто. Самостоятельно понять природу «привета» из грядущего мне определенно было не под силу. Нет, кое-какие предположения лежали на поверхности: так, это могло оказаться как-то связано с временны́м сдвигом — когда из вечера субботы по Москве я попал в утро того же дня по Пхеньяну. Но так или иначе, все тут сводилось к пустым умствованиям — и близко не понимая природы происходящего, невозможно было делать и хоть сколько-то обоснованные прогнозы. Другое дело, если подобные видения станут регулярными — тогда появится и годная для анализа статистика. Ну или выйдет наконец на связь Цой — и все мне популярно объяснит…
То есть пока тут у нас дело ясное, что дело темное.
Но, похоже, это был не тот аспект, которого стоило страшиться: непосредственной угрозы «окошко» в будущее — в том виде, в каком оно открылось мне в первый и до сих пор единственный раз — вроде как не таило. Наоборот, в итоге все даже к лучшему вышло — пусть и не лично для меня, а для той мамаши с ребятенком, но стоит за них порадоваться. А если «сеансы» продолжатся — можно будет попытаться как-то обратить их уже и себе любимому на пользу…
Однако на данном этапе, повторюсь, углубляться здесь было не во что. В отличие от второго блока проблем.
Я снова, пункт за пунктом, прошелся по, скажем так, обыденной стороне своего нынешнего положения. Очень условно обыденной, конечно…
Итак, я — двадцатидевятилетний гражданин Северной Кореи. Отслужил в местной армии. Вероятно, пытался поступить в институт — но не сумел. Теперь пребываю на побегушках в некой крупной — видимо, государственной — организации. Живу… Ладно, не на помойке, но в очень таких себе условиях. Денег скопил — сущие копейки. То есть считанные воны. На кило риса в хорошем магазине. Может, конечно, у меня еще какая-нибудь сберкнижка есть — или как тут это называется — надо будет просмотреть потом те документы в картонной коробке, но принципиально это вряд ли что-то изменит. А до средств, спрятанных на счетах в западных и южнокорейских банках, на которые я рассчитывал, меняя тело, дотянуться отсюда будет, мягко говоря, сложновато…
Все бы ничего, для бодрого старта вверх самое дно — как раз то, что доктор (не У) прописал: есть от чего хорошенько оттолкнуться. Беда
