Герой по найму - Игорь Александрович Шенгальц
— Будем ждать! — процедил олух сквозь зубы, и Кудр не нашел в себе сил спорить.
Да, у него был свой конь, но Дубыня стоял, положив правую руку на седло, а в левой руке он держал двухпудовый меч. Нужно ли вступать в споры с подобным человеком? Разумеется, нет.
Прождали сначала до обеда, потом до полдника, затем до темноты. Джуба не пришел.
— Он мертв! — Кудр снял плоский как блин шлем и склонил голову. — Птица убила его!
— Хозяина так просто не победишь, — с неистовой верой в голосе заявил Дубыня. — Ждем утра!
Но и на утро ничего не изменилось, Игги не вернулся. И его подручный принял тяжелое решение вернуться в Велиград, как завещал мастер и учитель.
Обратный путь был долог, тяжел и проходил в раздумьях о бренности бытия. Казалось, вот еще вчера мастер Джуба пинками подгонял нерадивого ученика, передавая ему собственную мудрость. А сегодня его более нет…
Дубыня плакал и даже не вытирал слезы, которые катились небольшим ручьем по его лицу, стекая вниз, и капая на дорогу. Если бы слезы были пресными, могло бы получиться небольшое озеро.
Кудр особо не скорбел, лишь только задумывался, как теперь быть с новыми заданиями. Джуба показал себя прекрасно, выполнив первое поручение ценой своей жизни… но предстояло еще два этапа, и их требовалось пройти.
Стражи Велиграда поглядели на фургон с пренебрежением. Лошадь Кудр была привязана позади, а сам отпрыск правил наравне с Дубыней. В самом начале обратного пути случился у них конфликт, но быстро исчерпался. Дубыня оказался немногословным, но очень убедительным. Кудр понял, что крестьянин имеет ровно такие же права, как и клятые купчины. А если кто этого не знает, то сейчас получит в лоб и узнает!
Если бы Игги присутствовал при этом событии, он мог бы по истечению дебатов написать большой доклад или, даже, трактат, и назвать его весомо: «Особенности межсословных взаимоотношений на примере деградирующих межклассовых представителей», и даже получить за него премию разогнанного университета, а то и степень бакалавра.
Сразу после прибытия в Велиград, Кудр начал вести себя развязано и перестал слушаться. Он отвязал своего коня и убыл в неизвестном направлении, и Дубыня не стал его останавливать.
Сам же богатырь, почесывая пузо под короткой кольчужкой, выспросил дорогу до конторы героя у первого встречного*, и покатил по улицам столицы, надеясь в душе, что на месте его встретил сам Джуба.
*Любой горожанин, проживший в Велиграде хотя бы пару лет, прекрасно знал адрес «Товарищества». Дом Джубы был своего рода достопримечательностью, а им самим пугали непослушных детей. Некоторые девицы, да и что скрывать, даже степенные матроны вовсе не отказались бы, чтобы слухи стали явью, и Игги приходил бы по ночам и наказывал их.
Но двери дома были закрыты, на стук никто не отзывался, и Дубыня сделал печальный вывод: хозяин так и не вернулся с болот.
Что делать дальше, он не знал. Можно было пойти в харчевню к Осьме и попросить совета, но молодой богатырь решил иначе. Для начала он завел лошадей и повозку на задний двор, расседлал четвероногих, дал им корма и воды. То есть обезопасил хозяйские вложения.
Потом Дубыня рассуждал следующим образом: он наемный работник, который по не зависящей от него причине не может попасть в дом. Ломать дверь или выбивать окна нельзя. Значит? Правильно! Нужно думать, как Джуба! И найти, куда он спрятал ключ.
Благо, Дубыня в день отъезда заметил первоначальную манипуляцию Игги, и попытался восстановить ход его мысли.
Он видел Джубу с чучелом седого зайца в руках. Тут все понятно — ключ в зайце — это классика, а заяц где? В мешке! Так бы поступил и сам Дубыня, если бы у него было, что прятать. Хорошо, а куда же деть мешок? Закопать! Где? В самом дальнем углу!
Таким образом, простой крестьянский сын решил головоломку тройной защиты, которую не смогли победить дипломированные специалисты Венецианского синдиката, специализировавшегося на кражах предметов искусства*.
* Если бы Дубыня знал об этом, то мог бы построить свою карьеру в Гильдии воров. Но он не знал, и не построил.
Дубыня взял лопату и откопал мешок с чучелом седого зайца, достал ключ и вступил во временное владение конторой «Подвигъ за Дѣньги».
До конца седмицы оставалось еще порядочно времени, и Дубыня занялся тем, что умел — наведением порядка во вверенных ему владениях.
Пять дней он драил, чистил, тер, мыл, отдирал, протирал, вытирал, стирал, скоблил, полоскал, выметал, надраивал, зачищал.
К субботе дом было не узнать. Он сверкал белизной, чистотой и новизной. Самый привередливый человек не нашел бы и малейшего повода для замечаний. Более того, Дубыня посадил цветы в кадках, в огороде на заднем дворе и подумывал было завести кота.
К счастью для хозяйства, этим же вечером все окончилось.
Едва лишь стемнело, и Дубыня стелил себе привычное одеяло на полу первого этажа, как дверь резко распахнулась. В дом ввалился Игги Джуба с мешком за плечами.
Он был черен от копоти и грязи, зол, как жених, узнавший в первую брачную ночь, что его невеста согрешила с половиной города, а вторую половину оставила на «после свадьбы», и голоден.
— Жрать! — велел он своему подручному, который аж приплясывал на месте, так был рад видеть хозяина живым и относительно невредимым.
И пока Дубыня метал на стол, Игги поднялся в свою комнату с мешком, а спустился вниз уже без него.
Покушать в этом доме водилось. Не прошло и минуты, как Дубыня заставил стол многочисленными тарелками с пирогами, беляшами, кулебяками, пышками, ватрушками, крендельками и баранками*.
*Самое любимое лакомство Дубыни, без которого он не мог прожить и дня. Он даже начал было давать баранкам имена, но потом посчитал, что нельзя есть друзей, и перестал это делать.
Конечно, место нашлось и холодной говядине, свиным ребрам, тушеным грибам в горшочках, зеленому тонкому, как стрела, луку, хрустящим огурцам и сочным томатам, многочисленным копченостям без счету и учету, бочковой капусте, салу пятнадцати видов, холодной куриной грудинке и… ледяному пиву прямо из подпола, да яблочной наливочки, да «кое-чему покрепче»…
Игги выкушал три огромных блюда, запил все парой ведер пива, не обошел своим внимание настойку и «кое-что покрепче», потом сыто рыгнул и ушел в свою комнату, не обмолвившись с Дубыней ни словом, но прихватив в собой целый поднос с остатками еды.
Дубыня же настолько рад был возвращению покровителя, что до самой ночи приплясывал на месте, убирая остатки
