Мурли - Анни Мария Гертруда Шмидт
Главное, не залезать под стол. Иначе я точно нарвусь на неприятность, сообразил Люкс. Но если я сяду позади стула, ничего страшного произойти не должно…
Он осторожно подкрался и навострил уши.
— …какая глупость с твоей стороны, — разобрал он шепот мефрау Эллемейт, — тебе сразу надо было во всем признаться.
— Снова ты завела свою пластинку, — нахмурился господин Эллемейт. — Кончай нытье.
— И тем не менее я уверена в том, что ты должен был признаться, — продолжала она шепотом. — И сейчас еще не поздно это сделать.
Он мрачно покачал головой и отправил в рот кусок мяса.
Кот Люкс передвинулся на шажок ближе.
— Брысь, чертова попрошайка! — прошипел господин Эллемейт.
Но Люкс остался сидеть на месте, глядя на него преданными голодными глазами.
— Прекрати нести вздор, — вновь переключился господин Эллемейт на свою супругу. — Уже слишком поздно. Конечно, ты права… я должен был признаться сразу… но я этого не сделал. А сейчас уже поезд ушел.
— Но если все станет известно…
— Это исключено. Там не было ни души, кроме придурковатого парнишки, уволенного из фабричной столовой, но я его опять взял на работу.
— А в мастерской, где чинили твою машину?
— Механик умеет держать язык за зубами. Он мой хороший друг. На все времена.
— И все же я думаю, что тебе следует признаться, — упрямо повторила мефрау Эллемейт.
— Да замолчишь ты наконец! По-твоему, я совсем рехнулся? Я с таким трудом здесь всех приручил. Налево-направо раздавал деньги, то на одно Благое дело, то на другое. Ради того, чтобы всем угодить, чтобы быть везде вхожим. Я принят во все общества, я — везде председатель, я заседаю во всех комитетах… я разбиваюсь в лепешку, чтобы завоевать доверие людей. И пока мне это удавалось!
Кот Люкс придвинулся чуть ближе.
— Брысь, ты!.. — зашипел господин Эллемейт. — Спасу нет от этих кошек.
Кот осторожно, задом попятился назад, сделал круг почета по залу и вернулся на прежнее место. Он услышал слова Эллемейта:
— Ты только представь, что это попадет в газету! И на моем добром имени можно будет поставить крест! И меня не выберут в Комиссию Муниципального Совета. И нечего будет мечтать о расширении фабрики. Все будут против меня. Давай закончим пустые разговоры. Что тебе на десерт?
— Мороженое, — тихо сказала мефрау Эллемейт.
— Попадись мне эта дрянная кошка темной ночью, я бы свернул ей шею! — рыкнул Председатель Общества Друзей Животных, испепеляя толстого черного обжору гневным взглядом.
Кот Люкс решил, что довольно натерпелся оскорблений. Он выскользнул из ресторана и, тяжело пыхтя, полез на крышу отчитываться перед Мурли.
— Опять это слышала кошка, — сокрушался Тиббе. — Опять ни одного настоящего свидетеля. Что я могу написать, не имея ни единого доказательства? А те двое, которые могли бы мне помочь, не хотят говорить. Виллем и механик из мастерской. Оба они утверждают, что ничего не видели.
— Но вы верите кошкам? — спросила Мурли.
— Да, — кивнул Тиббе. — Я вам верю.
— Надеюсь, мне удастся когда-нибудь расцарапать физиономию этому Эллемейту! — прищурилась Мурли.
— Я тоже на это надеюсь, — вздохнул Тиббе.
Он совсем пал духом. Теперь он был уверен, что кошки говорят правду, но не отваживался написать заметку, не имея на руках ни единого доказательства. Он был не только подавлен, но и рассержен. Не просто рассержен, а, черт возьми, возмущен! И возмущение делало его не таким робким. Он уже не боялся как прежде подходить к незнакомым людям и задавать им вопросы.
Но когда, как будто между прочим, он говорил: «Я слышал, что несчастье с селедочником произошло по вине господина Эллемейта», все дружно негодовали: «У кого только язык повернулся сказать такое! И кто только посмел оклеветать нашего почетного гражданина! Господин Эллемейт никогда не поступил бы так! Во-первых, он ездит очень осторожно; а во-вторых, он обязательно признался бы — случись с ним такое. Не мог он наехать на селедочника!»
— Что ты, Тиббе! — сказал господин Смит. — Зачем ты повторяешь всякую чушь? То, что ты говоришь, это гадкие сплетни, мой мальчик.
Дети Помоечницы
Как-то раз мефрау Фан Дам, проживавшая этажом ниже Тиббе, сказала своему мужу:
— Помнишь, у меня был такой зеленый заварной чайничек. Куда он подевался?
— Понятия не имею, — пожал плечами господин Фан Дам, а минутой позже добавил: — По-моему, мы пользовались им в фургоне. В нашем старом фургоне.
— Да-да, ты прав… Что ж, выходит, и чайничек погиб вместе с фургоном на свалке. Ведь наш старый фургон отправлен на свалку?
— Не скажи, — почесал в затылке господин Фан Дам. — Похоже, он все еще стоит на автостоянке, в самом дальнем углу.
— Неужели он так и простоял там все эти годы?
— Выходит, что так.
— Обязательно схожу туда, — решила мефрау Фан Дам. — А вдруг чайничек отыщется. К тому же там наверняка обнаружатся и другие вещицы, которые пригодятся в хозяйстве.
На следующий день мефрау Фан Дам явилась на стоянку в тот самый момент, когда Помоечница отправилась к луже пить. Она медленно тащилась к крану, подволакивая больную ногу. Ее котята остались одни, но до сих пор с ними ничего страшного не происходило. Каждый раз по возвращении Помоечница находила свое гнездо в целости и сохранности, поскольку обычно сюда никто не заходил.
И вот мефрау Фан Дам толкнула дверцу и зашла в фургон.
Она сразу же заметила котят, копошащихся на старом одеяле.
— Это еще что за фокусы! — скривилась она. — В моем фургоне! Целый выводок котят! Грязных бездомных котят! Подумать только, на моем одеяле!
Это было очень старое одеяло. Рваное и в пятнах. Однако мефрау Фан Дам негодовала. Она схватила старую цветастую наволочку и одного за другим засунула туда котят. Затем она отыскала зеленый чайничек, старое полотенце и пыльную циновку, окинула удовлетворенным взором фургон и сказала:
— Вот так!
С сумкой в одной руке и цветастым мешком из наволочки в другой она покинула автостоянку.
Помоечница видела, как мефрау Фан Дам выходила из
