Последний реанорец. Том X (СИ) - Вел Павлов
Вихрь…
Следующей целью стали колени. За долю мгновения те обратились кровавым туманом и ошмётками, а душераздирающих криков стало больше. Они были невероятно пронзительными и разносились на несколько километров от области рудника.
Пару мгновений я так и стоял, наблюдая за извивающимся обрубком из плоти и крови у себя под ногами. Сейчас он как-никогда напоминал собой грязного червя, а затем просто присев, я с равнодушием взглянул на некогда могущественного столпа Британской империи.
‒ Своим гнилым языком ты посмел оскорбить самое драгоценное для меня. Это мало кому удавалось, но ты справился, никчёмное отребье. Поздравляю тебя! ‒ тихо прошелестел я, подобно змею, глядя на то, как уникум пытается отползти в сторону, но так и продолжая извиваться в собственной плоти и крови. ‒ Никто не смеет посягать на моё. Никто и никогда! Это самый страшный грех…
‒ Драл я твоих шлюх! ‒ сквозь боль и мучения провопил он. ‒ Только посмей убить меня и ты труп! Это война! Война! ‒ надрывался тот, продолжая визжать от боли, словно свинья. ‒ Ты готов понести ответственность? Они узнают… Узнают, кто меня убил. Карлайл и император Эдгар поймут! На мне висит заклинание… Они узнают… Всё узнают… Умру я, сразу же падёт и твой род… Они уничтожат тебя! Прикончат твоих шлюх! Британская империя такого не простит… Я важная фигура… К тому же этот форпост лишь первый… Вы все сдохнете!
‒ Плевать мне на ответственность и войну, ‒ брезгливо сплюнул я. ‒ В моих глазах ты такой же мусор, как и оба Габсбурга. Если твой император рыпнется, то прикончу и его. Ты посмел опорочить моих жен. Ты посмел разинуть свою гнилую пасть. Как понимаю, именно этим ты гордишься более всего… Думаю теперь, твой причиндал тебе ни к чему.
А затем разогнувшись, я как можно медленнее наступил тому на область паха и визг лорда тотчас перерос в самый настоящий хриплый предсмертный фальцет.
‒ Ты сдохнешь… сдохнешь… ‒ что было сил надрывался уникум. ‒ Не смей… не… смей…
‒ Для меня нет такого слова, ‒ спокойно декларировал я, глядя точно в его налитые кровью глаза и неторопливо наступая тому стопой ботинка в область рта и челюсти. ‒ Ведь я Палач Российской Империи.
Визги и вой тотчас прекратились, и на смену им пришло лишь нечленораздельное мычание и кряхтение.
‒ Однако самый главный твой грех заключается в другом. Своим гнилым ртом ты посмел угрожать моему ребенку и его матери. Поэтому твоя пасть, как и твои яйца, тебе теперь тоже ни к чему. В принципе, как и твоя собачья жизнь, ‒ сквозь зубы процедил я, под нарастающий тихий хруст костей черепа и продолжая наращивать давление ноги.
Мышцы стопы вдруг резко увеличили свою силу, треск и страдальческие мычания стали на порядок громче и нижняя челюсть вместе с горлом, а затем и позвоночником превратилась в костно-кровавую отвратительную жижу под подошвой моего ботинка.
‒ Аре кате ла тийз нор ам эс фэр … непотребная падаль… ‒ шепнул я себе под нос на реанорском, ударом ноги отбрасывая прочь тело лорда.
Транс отступил моментально после свершения наказания. Изо рта практически сразу вырвался облегченный выдох. И лишь пяток мгновений спустя наблюдая за окровавленным полем боя до меня дошло скверное осознание, а стоило обернуться по направлению того самого скверного осознания, как взглядом пришлось встретиться с ошеломлённым отрядом Долгорукова.
Сучья кровь! Увлёкся. Надеюсь, они не увидели больше, чем нужно…
‒ Давно смотрите?
‒ Совсем недавно… ‒ виновато сглотнула Анна, пряча от меня взгляд.
‒ А не хило ты так, ‒ хрипло присвистнул Пожарский, довольно ухмыляясь и единственным глазом оглядывая бойню. ‒ Я тоже хочу воевать как наш советник… Рааааз, и нет бриташек! Два, и нет британского столпа… Красота!
Глава 8. Запрет, заговор и заблудший...
Смежная стигма Романовых.
Кабинет начальника форпоста.
25 августа 2025 года.
Три дня спустя…
Не сказать, что в связи с последними событиями атмосфера в помещении у Романова оказалась приятной и располагающей, но если говорить в целом, то настрой был сносный. Сносный для утопленников и совсем чуточку для смертников.
‒ Вашему отряду и отряду Долгорукова на неопределенный срок отныне запрещено пересекать внешние врата полиса и заходить в стигму, ‒ сообщил нам невзрачные вести Мирослав, отрывая взгляд от какой-то прибывшей официальной бумаги и переводя его на нас. ‒ Приказ императора.
Чтоб я беспардонно сдох! Это дерьмовые вести. Очень дерьмовые. И почему всё так не вовремя?
‒ У нас ведь еще две недели по договору! ‒ вдруг не выдержал томительного напряжения Ростислав, вскакивая с кресла.
‒ И поэтому эти две недели вы проведете в полисе, а затем отправитесь обратно домой, ‒ вставил свои пять копеек Салтыков. ‒ Обстоятельства обязывают.
‒ Но также нельзя! ‒ непоколебимо стоял на своём цесаревич, начиная ходить из угла в угол. ‒ Это ведь их рук дело! Британцев! Мы не виноваты!
Бездна! Всё же я верно поступил, что поведал ему о своём прошлом.
‒ Ростик, ‒ миролюбиво заговорил Романов, переглянувшись с грандом. ‒ Я понимаю из-за чего ты в ярости. Понимаю и разделяю твоё негодование. Мне тоже жаль, что Анастасия пострадала, но…
‒ Дядя, поверь мне на слово, ‒ вдруг с полным спокойствием отозвался юноша, перебив родича. ‒ Дело далеко не в ней. Это был её выбор. Она знала на что шла. Да, я зол, что так случилось Хочу много кого прикончить. Однако дело сейчас не в этом. У нас изгои мрут как мухи неизвестно от чего и неизвестно от кого. Мы потеряли уже несколько шахт, залежей и рудников. Да и на отряд Долгорукого, как и на прочих наших людей, напали именно британцы. Более некому.
Ну да, как же не знаем… Увы и ах, но я-то знаю. Только сделать ничего не могу. Эфир просачивается сквозь меня, как ты ни крути. Я не могу его полностью заблокировать. Маннех обычный дуболом, который способен решать вопросы лишь силой, прямо как и я, но Хааона… Хааона чувствует меня. Чувствует крупицы эфира. Причем её сенсорное поле работает гораздо дальше, чем у меня. В тот день пока я резал на куски Рассела, эта парочка наведалась еще в два аналогичных места. И
