Александра Давыдова - Ростов. Лабиринт
А еще это было ужасно, потому что не могло иметь никакого продолжения. Карина Ангурян и Макар Шорохов никогда не будут вместе. Им просто не позволят. За них уже все давным-давно решили старшие, расписали их будущее по пунктам, просчитали всю их жизнь. Лишили даже крошечного права решать самим. Карина со всей силы вмазала ладонью по шкафу: ее охватила вдруг не просто досада — ярость. Какого черта! Какого черта она должна вечно кивать и улыбаться. «Карина, это не твое дело», — киваем и улыбаемся. «Девочке не пристало так себя вести», — улыбаемся и киваем. «Смотрителем будет Роберт», — да, конечно, дедушка. Я понимаю. «В июле ты едешь во Францию. Твой будущий муж — Артемон... или как его? Артюр», — да, папочка. Спасибо, папочка.
Какого черта?
Чтобы стать через двадцать лет копией мамы. Лежать на диване в гостиной, пилить ногти и пялиться в ящик, сварливо перечисляя многолетние обиды.
— Лусик, что ты там барагозишь? Бегом сюда! — страшным громом прогремел дедов голос. Карина с трудом успокоила дыхание и направилась на «голгофу» — внутри клокотала, не желая успокаиваться, злость.
* * *
Мужчины собрались возле стола. Курил свой вересковый цхармоч дед. Отец вертел в руках какую-то книгу — кажется, сборник гумилевских стихов. Роберт, опустив на колени руки, сидел на тонконогом стуле, молча уставившись в пол. Подавленный, отчаявшийся, он был совсем не похож на того самоуверенного юнца, что пытался спорить с дедом за завтраком.
— Случилось очень плохое, лусик.
— Что? Что произошло? — Карина уставилась на деда, забыв на время о собственных бедах.
— Роберт потерял черепаху.
— О господи!!! Как... Где?
— Не твое дело, — вяло огрызнулся Роберт и замолчал под обжигающим взглядом старого Тороса.
— Почему же не ее? Пусть тоже знает. Обронил вчера на крыльце. В драке.
— Не факт, что там, может, где-нибудь дома. Надо еще раз искать. И еще раз.
— И сколько таких «еще раз»? Перетрясли все — черепахи нет! Ты, мальчик, потерял предмет! Выронил из браслета. Сколько раз говорил, не таскай на себе. Сколько раз предупреждал, повесь на шею. Как? Как ты теперь будешь смотреть за лабиринтом? Как теперь тебе туда ходить? Как? А? Тебя спрашиваю? Как ты намерен сегодня встретить хозяина?
— Я еще раз крыльцо осмотрю и улицу. Прямо сейчас. Фонарик где? — Роберт вскочил и тут же опустился обратно, подчинившись тяжелому кивку отца.
— Предмет утерян. — Юрий Ангурян отложил в сторону книжку и, сняв с рукава тонкого свитера невидимый глазу волосок, принялся внимательно его разглядывать. — Это очевидно.
— Ладно бы так, — сизый, сладкий дым окутал бледное лицо деда. — А вот если... Если его подобрали. Шороховский мальчишка или тот, второй.
— С чего бы это? — вскинулся Роберт. — Почему сразу Шорохов... Да даже если и он, что такого. Отберу! А выпотрыша уничтожу!
— Предмет утерян, — повторил Юрий Ангурян. — Остальное не имеет значения. Роберт не может больше спускаться вниз. Никто больше не может, пока там Пахак.
— Кроме меня... — выпалила Карина.
— Помолчи, Каро.
Дед поднялся, подошел к окну. Прижался лбом к стеклу, что-то обдумывая. Повернувшись, вздохнул и проговорил медленно, обращаясь к внуку:
— Так... Ты потерял черепаху, ты и сообщишь об этом хозяину. Пусть решает, как тебя наказать. Пусть решает, куда девать монстра. Лусик, — дед грустно улыбнулся. — Придется снова придержать Пахака, пока Роберт разберется с делами. Поспеши.
Сейчас ей полагалось, как всегда, послушно наклонить голову, заверить старших, что она выполнит все их указания: уведет демона к Аксаю и продержит до часу ночи, а потом вернется домой. Сейчас полагалось стать все понимающей, умной и спокойной. Полагалось соответствовать ожиданиям и выполнить долг, но она вдруг вспомнила... Катю. Выдуманную — отважную, веселую и непослушную Катю. Катю, которая действовала вопреки всем правилам.
— Нет! — сказала она, встряхнув волосами. — НЕТ!
— Что?
— Что ты сказала?
— Я сказала «нет»!
— Лусик?
— Каро!!!
— Свихнулась?
— О нет, братик. Я очень даже в своем уме. И в твердой памяти. — Она набрала в легкие побольше воздуха. — Лабиринт теперь мой. Мой по праву. И я требую! Слышите, вы! Я требую, чтобы вы признали меня смотрителем. Меня!!! А не этого... болтуна и труса.
— Да ты офигела? Я тебе ноги сейчас оборву...
Она шагнула вбок за миг до того, как к ней подскочил бледный от гнева Роберт. Неуловимым жестом прогнулась и, схватив прислоненную к стене дедову палку, приставила ее металлическим концом к затылку брата. Тот, почувствовав холодок, застыл. Протянул медленно:
— Совсем поехала. Точно. Слушайте, она с ума сошла. Срочно замуж!
— И никаких замуж! Не позволю решать за меня. Я — Ангурян. Я буду делать то, что считаю нужным. Как бабка Ануш. Так-то.
— Ты совершаешь ошибку, Каро. Ты не понимаешь, что творишь. — Отец встал, подошел к ней и положил на плечо руку. Рука чуть подрагивала, и Карина впервые в жизни почувствовала, что ему не все равно.
— Зато это будет моя ошибка! — Палка скользнула вниз. Но выпускать ее из рук Карина не собиралась, как и не собиралась выпускать из рук свое будущее. — Это тебя, папа, лабиринт сломал. А меня... меня он сделал!
— Кх-хах-хка, кх-х-хакх-ха... Молодец, лусик. Браво, Королева Червей. Забирай свой лабиринт и своего демона. Так их всех!
Недоумение сменилось сперва улыбкой, а потом Карина присоединилась к деду, хохочущему в голос. Пожав плечами, вернулся за стол отец. А Роберт вылетел из комнаты, хлопнув дверью так, что покосилась на стене старенькая акварель.
— Ну что ж, смотрительница. Слушай. Сегодня в полночь тебе надо быть в юго-западном тоннеле...
— Я знаю. Проследила в прошлом году. Прости меня, деда. Просто дай точный маршрутник и скажи, где там подъемный механизм.
— Ах ты! Амот-е! Амот-е, лусик. Стыдно... — Дед с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться вновь. — Просто жди хозяина возле стены. Он придет сам. Можешь взять с собой демона — хозяину он не опасен.
Глава седьмая
Дорога до Кобяково
Желтый «Рэнглер» домчался до угла Садовой и Соколова и намертво встал в пробку. Впереди встретились два одиночества и перегородили проезжую часть. Из потрепанной белой «Оки» выбрался одышливый толстяк в расстегнутой куртке. Он размахивал руками и теснил животом водителя «Мазды» с помятым бампером. Страховая и милиция на место аварии не спешили, пробка росла, ее заложники ругались, бибикали и фоткали покоцанные машины. Даже водитель «Мазды», устав отмахиваться от толстяка, тайком снимал самого себя на телефон с надеждой получить гениальное видео на память.
Макар хлопнул ладонями по рулю, зачем-то подышал на дверное стекло, нарисовал там загогулину и глупо улыбнулся, несмотря на то что сейчас ему стоило бы нервничать и возмущаться. Мало приятного стоять в пробке — хотелось ехать быстро-быстро, лететь по какому-нибудь проспекту, обязательно с опущенными стеклами и врубить магнитолу на всю катушку. Highway to hell — самое то. Или слишком мрачно?
Мрачные цвета уже не вписывались в этот день, несмотря на то что Макара нестерпимо клонило ко сну — давали знать о себе ночные блуждания. Он зевал, чуть не вывихивая челюсть, ни банка энергетика, ни жвачка с супермятным вкусом не помогали. Зевал и улыбался до ушей.
— Катька...
Машины пробирались вокруг затора одна за другой, по встречной. За десять минут джип Макара продвинулся вперед на полметра. В любой другой день Макар бы уже извелся и раз десять выглянул в окно, будто чужие автомобили можно торопить взглядом.
— Эх, Катька, что-то я из-за тебя такой дурной... — Макар уставился в зеркало заднего вида и сокрушенно покачал головой, словно не одобряя свое состояние.
Позвонить ей или нет? Спросить, как дошла... Ага, как на лифте до квартиры доехала. Так себе повод. Лучше уж поинтересоваться, не заругали ли родители... Только вот в ответ можно получить: «Еще как заругали. Все из-за тебя!» И что тогда делать? Может, лучше не звонить? Ну, чтобы не казаться навязчивым?
Макар снова посмотрел в зеркало... И будто ушат холодной воды опрокинули за шиворот — он разглядел отражение рекламного плаката за спиной. Туристическая фирма, поездки в Египет: «Пирамиды, гробницы и подземелья: прикоснись к тайне!» Черт. Черт-черт-черт! Куда его несет? Совсем от любви мозг растаял? Хоро-о-о-ош, ничего не скажешь. Собирался в Кобяково, а сам на автопилоте порулил домой, на Западный. Спасибо аварии, иначе так и доехал бы родителей в состоянии транса. А тогда уже попробуй свали. Квест почище любого из «найтовских». Усложненный маршрут. Задание — объясни матери, зачем любимый старший сын, не поужинав, погреб «без шапки в ночь холодную». Аргумент «я уже не ребенок» не принимается.
Макар раздраженно ударил кулаком по приборной панели. Он терпеть не мог это состояние неопределенности, особенно когда сам себя туда загнал — потратил время, силы и эмоции совсем не на то, на что собирался. И чуть вовсе не забыл о планах. Что теперь остается делать? Только разворачиваться — и через «не хочу», с мозгами набекрень и бурчащим от голода желудком пилить на край города. Там лезть под землю на ночь глядя... Ну, Макар Сергеевич, завел традицию — спускаться в катакомбы лишь после полуночи.
