Мэриан ТИ - Греческий миллиардер и Я
Трясущимися руками, он засунул трусики в карман. Прямо сейчас, он чувствовал, что это его единственная связь с ней, даже если это не предоставит ему никакой информации о местонахождении Вельвет.
Сев за свой стол, Миколас устало закрыл глаза и попытался еще раз поставить себя на место Вельвет. Она оставила свою сумочку у него в офисе. Она потратила все свои деньги, и после того, что он натворит, она даже и не подумает тратить его.
Должно быть, она чувствует себя уязвленной….незащищенной…из-за его бессердечных действий, из-за того, как его предательство превратили ее, предположительно приятный сюрприз, в извращенную шутку. Должно быть, она хотела сбежать. Спрятаться. Он был уверен в этом, и он знал, она была слишком гордой, чтобы просить помощи у любого из своих друзей.
Что ей оставалась?
И тогда он осознал.
Она не взяла ничего, кроме билета.
****
Вельвет устала.
Не только физически, но и морально, она была глубоко истощена. Может быть, до такой степени, что просто размышления заставляли ее чувствовать себя так, как будто она сейчас же упадет в обморок.
Был пятничный вечер, и в баре было более шумно, чем обычно. Больше пьяниц, конечно же, но, Боже, она надеялась, что никто из них не будет такими же вспыльчивыми, как дальнобойщики из другого города, заходившие на прошлой неделе. Они почти разрушили бар, а стоимость ремонтных работ обошлась мистеру Родриго в тысячи долларов. Конечно же, их упекли за решетку, но владелец бара не получил никакой компенсации за ущерб.
— Заказ, третий стол, — сказала Бель, английская официантка, обращаясь к Вельвет, когда та проходила мимо нее, балансируя с двумя подносами, заполненными пустыми тарелками.
— Поняла, — пробормотала Вельвет и вернулась туда, где посетители ожидали, пока у них примут заказ. Она должна была двигаться так, чтобы у клиентов не было шанса пощупать ее, и это у нее хорошо получалось. Она все еще чувствовала себя униженной и испуганной, но, по крайней мере, больше эти чувства не заставляли ее плакать.
Теперь она не была слабой.
Она становилась сильнее.
Или, по крайней мере, она думала, что была, до того, как увидела посетителя за третьим столом.
Миколас.
Облаченный в черную рубашку и джинсы, он был одет так повседневно, что казалось, его одежда выбрана для того, чтобы он мог слиться с толпой.
Ну и шутка.
Он Миколас Саллис.
Чтобы он не носил, он всегда будет привлекать к себе внимание. Он обладал слишком большой властью, чтобы не выделяться в толпе. Даже сейчас, все женщины в баре пялились на него, некоторые из них открыли рты, а другие почти пускали слюни. Мужчины были не лучше. У нее было чувство, что они бы подрались с ним только ради того, чтобы испортить его привлекательное лицо, если бы не для пара устрашающе выглядящих мужчин позади него, куртки которых слегка распахнулись, чтобы показать оружие в кобуре на боку.
Боже, она его ненавидела.
Она ненавидела его за то, что он нашел ее, за то, что видит, как она носит эту одежду, подчеркивающую все ее изгибы, и в которой ее грудь выглядит больше. Но, больше всего, она ненавидела его за то, что он заставил ее поверить, что такой человек как он способен любить ее.
Миколаса затрясло, когда он увидел Вельвет. Он надеялся, что она будет здесь, что многообещающий след, по которому он следовал из аэропорта, не вел в тупик и, когда он нашел ее, ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не заключить ее в свои объятья, чтобы удостовериться, что она была реальной.
Она похудела, ее изгибы стали менее заметны, ее лицо было изнуренным от стресса. Он увидел, как она подавлена, как ей приходиться вести себя так, как будто она не имеет права защищать себя от других мужчин, которые пытаются пощупать ее. Увидев все это, он захотел убить каждого лично, и, возможно, он так и сделает после того, как….после того, как вымолит у Вельвет прощение.
Когда Миколас встал, паника вылечила паралич, от которого ранее одеревенели ее конечности. Вельвет начала убегать, и Миколас тут же вернул ее обратно и заключил в плен своих рук. Вельвет начала бороться, его прикосновения обжигали ее, и ей уже было наплевать, кто их увидит и что произойдет. Все, что она хотела, это убежать от него.
Его глаза полностью сфокусировались на заплаканном лице Вельвет, когда он сказал своей охране,
— Выведите их.
Несколько секунд спустя, музыку выключили, и кто-то сказал в микрофон, что каждый, кто покинет клуб в течение пяти минут, получит тысячу евро.
А затем, они остались одни.
— Отпусти меня, пожалуйста, — сухо сказала она.
— Только если ты пообещаешь выслушать меня, — сказал он натянуто. — Просто выслушай меня, Вельвет. Я не буду заставлять тебя ничего делать. Просто выслушай меня.
Медленно, она заставила себя кивнуть. Она согласится практически со всем, что он предложит, только бы избавиться от его объятий.
Проглотив отвращение на лице Вельвет, Миколас медленно отпустил ее, и его руки сжались в кулак, когда она мгновенно сделала шаг назад, как будто хотела увеличить дистанцию между ними.
— Я хочу объяснить о последнем случае…
Эти слова заставили Вельвет побледнеть.
— Нет, — прошептала она. — Я не думаю, что тут есть что объснять…
— Это было не то, что ты видела…
Она закрыла уши и закричала,
— Я не хочу слышать, как ты говоришь это! — Ее голос надломился. — Пожалуйста! Я не хочу вспоминать тот раз…— рыдания душили ее и она зажмурилась, но слезы все продолжали стекать.
— Если ты хочешь, чтобы я умоляла, тогда я умоляю тебя. Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать…
Так чертовски много боли, подумал он в агонии, когда посмотрел на измученное выражение лица Вельвет. Так чертовски много боли, и он был ее причиной. Отводя ее руки от ушей, он резко сказал,
— Послушай меня, Вельвет! Это было не то, что ты думаешь! Я сделал это, потому что думал, что ты предала меня.
Она вскинула голову от его слов, его голос был наполнен тоской, и она прокричала,
— Зачем мне предавать тебя, если я любила тебя?
Тот факт, что она использовала прошедшее время, когда упоминала о своих чувствах к Миколасу, ужаснул его, но он сделал над собой усилие, пропустив это мимо ушей, потому что он все еще должен был Вельвет так много. Он произнес твердым голосом, полным ненависти к себе,
— Потому что я думал, что у тебя роман с Вейном Гарфилдом.
— Что? — она не могла поверить в то, что слышала, не могла даже поверить, что Миколас знал о существовании ее отца. — Почему?
— Когда мы собирались уехать на Санторини, я наткнулся на твой телефон…
И тут ее осенило.
— Ты прочитал одно из писем моего адвоката, — тупо закончила она.
— Я тогда не знал, что он был твоим отцом. Когда я прочитал письмо, я думал…думал он был твоим любовником, и вы вдвоем задумали украсть мои деньги за моей спиной. —Он заставил себя встретить ее взгляд. — Я думал, ты не любила меня. Но, я знал, что ты была очень гордой, и я сделал это, зная, что только так я мог ранить тебя…
— Я понимаю. — Но она не понимала. И она не хотела понимать.
— Теперь я все знаю. О твоих родителей, о том, почему ты сменила имя. О некоммерческом фонде, в который ты хотела вложить деньги….о Шанталь.
Его последние слова заставили ее съежиться от унижения. Он действительно знал все, даже о ее последнем идиотском поступке.
— Скажи что-нибудь, — умолял он. — Пожалуйста. Скажи все, что угодно. Кричи на меня. Проклинай меня. Только, пожалуйста, блядь, дай мне знать, о чем ты думаешь…
Но она могла только смотреть на него. Не было слов, чтобы описать, насколько она умерла, когда увидела его с другой женщиной.
Что - то в ее глазах заставило его почувствовать безнадежность, заставило его осознать, что даже когда они стояли напротив друг друга, Вельвет никогда не была настолько далека от него, как сейчас.
— Я люблю тебя, Вель…— голос Миколаса затих, когда Вельвет бросила на него полный отчаяния взгляд.
— Тебе не следует говорить это, Миколас. Ты не должен. — Внутри нее все плакало от боли, когда она услышала от него эти слова, зная, что он никогда не сможет доверять снова, не зависимо от того, как она этого хочет.
— Но это правда, — сказал он яростно. — Это всегда будет правдой, и даже когда я думал, что ты изменила мне, я любил тебя, и я знал, что никогда не перестану любить тебя по-настоящему.
Она видела, что Миколас верил в значение этих слов, но она так же знала, что не настолько глупа, чтобы поверить в это.
— Извини меня. — Отчаяние отразилось на его лице, и помоги ей Бог, знание того, что она причинила ему боль, ранило ее. Даже после всего, что было, она просто не могла вынести мысли о том, чтобы причинить ему боль.
И когда он стал опускаться на колени, когда стало ясно, что он собирался умолять ее, она заплакала сильнее и потянулась к нему.
— Стоп.
