Ищенко Владимирович - Единственная на всю планету. Дилогия
— Я подрабатываю…
— Для такого математика, как ты, эти подработки — позорище! У тебя с ними времени ни на меня, ни на отдых не хватает!
— Ты читала условия? Десять лет работы на корпорацию без права на увольнение и запрет любых публикаций! Это же кабала! У них там что, ядерный проект?
— Что ты на меня шумишь! — опять рассердилась Наталья. — Подумай лучше о том, что будем жить почти рядом с семьей дочери! Сможем каждый год видаться, да не по одному разу. И климат там не такой дурной. Ну уедем, Сережа?
— Не знаю, — буркнул он. — Попробую кое с кем созвониться и узнать, что это за корпорация, и чем они занимаются. Перспективные разработки — это не объяснение, а отговорка.
— А если они на это место найдут кого-нибудь другого?
— Успокойся, они сказали, что и десяток математиков возьмут. Только наши не больно на это клюнули. Пока согласился только Борисов.
— Виктор согласился? — обрадовалась Наталья. — Значит, там будет и Ленка! Тем более нам нужно уезжать, раз уезжают они. Дружили здесь, будем дружить и там!
— Ну что ты на меня навалилась? — сказал Сергей. — Все это запланировано на начало осени. Пока они только подписывают договоры и платят подъемные.
— Вот и подпиши! Нам что, не нужны деньги? Ну, Сереж…
Глава 26
Квартира оказалась двухкомнатной, да еще в каком-то зачуханном доме. Входная дверь в подъезде, хоть и имела кодовый замок, закрывалась только в морозы, поэтому в нос ударила вонь кошачьей мочи. Лифта в этой пятиэтажке не было, так что на четвертый этаж пришлось добираться своим ходом. В квартире тоже было грязно и неуютно. Устроившись на продавленном диване в гостиной, Лошан погрузился в память тела.
Роман Гершевич родился двадцать шесть лет назад в еврейской семье. Отец заведовал кафедрой в одном из столичных институтов и очень неплохо зарабатывал, освобождая жену от необходимости ходить на работу. Мать души не чаяла в Ромке и мечтала о том, чтобы сын стал великим пианистом. Сама она очень неплохо играла на рояле, который стоял в их большой гостиной. К ее расстройству сын любил слушать музыку, но напрягаться, чтобы научиться играть самому, отказался наотрез. Когда ему было десять лет, семья уехала в Израиль, где он и окончил школу. Нелюбовь к физическим и умственным усилиям никуда не делась, поэтому он огорчил и отца, отказавшись продолжить учебу в институте. И вообще в Израиле ему не понравилось. Нет, понятно, что новая родина и все такое, но постоянные заморочки с арабами напрягали. Идти в армию не хотелось, заняться чем-нибудь другим… Без специальности и образования молодой лодырь был никому не нужен. Нельзя сказать, чтобы бог его обидел и оставил совсем без талантов. Талант у него был: у Романа прекрасно получалось охмурять лохов, лишая их в свою пользу лишних денег. Талант прорезался еще в школе, но в Израиле с ним было трудно развернуться. Лохи здесь были в дефиците, а таких оборотистых любителей чужих денег, наоборот, хватало. Тогда Рома вспомнил о первой родине и перебрался в Россию, где пока еще не все разворовали, а недостатка в лохах не было со времен Ярослава Мудрого. Родители были не в восторге, но денег дали. Талант не подвел, и дела мало-помалу стали налаживаться. За восемь лет, которые он прожил в России, Роман сумел скопить хорошие деньги, но чтобы уехать в тот же Израиль или, как он хотел, в США, и там достаточно долго жить в свое удовольствие, их было мало. Роман работал только в столице, меняя схемы добывания средств и обрастая знакомствами. Одно из таких знакомств началось неудачно: впервые за все время пребывания в России его крепко побили. Вообще-то, основания сердиться у той компании были, но зачем же сразу бить? Так получилось, что неудачно начавшееся знакомство получило более счастливое продолжение, и Роман близко сошелся с троицей приятелей: Феликсом Резником, Павлом Рожковым и Вячеславом Антоновым. У них было даже несколько совместных дел. Год назад он уговорил приятелей вложить деньги в очень выгодное дело. Самое обидное было в том, что он им не врал, и дело действительно было выгодным, просто все затянулось, а вывести их деньги не получилось. Он бы рассчитался с приятелями из своих средств, но большая их часть лежала на депозите, а остальные крутились в разных проектах. И его просто корежило от одной мысли о том, что нужно использовать свои средства, теряя при этом прибыль, только из-за того, что кому-то не терпится воссоединиться со своими деньгами. Роман пытался объяснить, но его не стали слушать.
— Не принесешь бабки — будешь бит, — сказал ему Пашка Рожков, у которого на все случаи жизни главным аргументом являлся пудовый кулак. — И не только те, которые мы тебе давали. Год ими пользовался? Вот и гони проценты. Ты их нам обещал заплатить сорок, а с учетом просрочки пусть будет пятьдесят.
Поняв, что приятелей не переубедить, Роман решил на время отсидеться у родителей и взять с собой Лару, с которой у него была любовь. С Ларой был знаком Феликс Резников, которому как-то удалось ее разговорить и узнать, что должник решил сделать ноги. Вся компания пришла в бешенство и решила, что такой падле, как Роман, незачем поганить белый свет. Скорее всего, угрозы убить его и не вовремя попавшуюся под руку Лару, так и остались бы угрозами, и компания, вытряхнув из него свои деньги и компенсацию за нервотрепку, отпустила бы сладкую парочку на свободу, но вмешался Лошан.
Разобравшись в ситуации, комиссар занервничал. Во-первых, следствию будет нетрудно связать с ним происшедшее в коттедже Антоновых, а все обнаружится уже завтра, когда туда заявится жена Вячеслава. Значит, у него гораздо меньше времени, чем он думал. Вторым просчетом было то, что Роман не просто кувыркался с Ларой Волиной, как ни странно, но он в нее влюбился. А у Лошана не было времени разбираться в их взаимоотношениях, поэтому он не стал заботиться о девчонке, хотя это было нетрудно сделать. А теперь, с учетом того что Романа Гершевича нужно было привлечь на свою сторону, возникал вопрос, как он отреагирует на смерть своей любимой, в которой наверняка обвинит доров. Решив, что нужно заняться первоочередным, комиссар выбросил все остальное из головы и пошел на кухню, где у Романа на подоконнике валялся ноутбук.
"Ну и свинья, — думал он, собрав со стола грязную посуду и бросив ее в мойку. — Понятно, что временное жилье, и он не водил сюда своих подружек, но неужели самому не противно?"
Включив комп, он дождался, пока загрузится операционная система, вызвал поисковик и начал выуживать из сети адреса расположенных в Москве медицинских учреждений, лечивших онкобольных в стационаре. Таких адресов оказалось довольно много. Ограничившись десятком тех, до которых было не очень далеко добираться, он взял припрятанную карточку и пачку наличных, одел свое пальто и вышел из дома, выбросив прихваченную у Антоновых куртку в первый же попавшийся мусорный бак. Первым объектом у него была выбрана онкологическая больница в Красногорском районе. На такси его туда привезли за каких-то полчаса, после чего встал вопрос, как работать. Можно было попытаться проникнуть в палаты с кем-нибудь из родственников, но у него совсем не было времени. Только в этой больнице лежат пятьсот больных, а сколько их по всей Москве! Неизвестно, удастся ли склонить Гершевича на время отдать тело, и сколько ему вообще гулять на свободе, а без мага работа осложнится многократно. Поэтому он решил на все наплевать и действовать предельно нахально. Все равно массовое выздоровление больных вызовет шум. Ну и пусть шумят: рано или поздно выздоровевших все равно развезут по домам, а уж тогда и придет время его службы. А странности… На большинство из них, скорее всего, просто не обратят внимания. Вряд ли беглый персонал компании пойдет заявлять о своем инопланетном происхождении. Их можно было обвинить в недостатке патриотизма и эгоизме, но не в глупости. А, значит, о дорах здесь никто ничего не знает, и его поход по палатам к нежелательным последствиям не приведет.
Когда Лошан зашел в трехэтажный корпус больницы, он, чтобы меньше использовать магию, первым делом заставил вышедшего в вестибюль врача отдать ему свой халат. Ему даже не пришлось отводить глаза дежурившему охраннику: тот увлекся болтовней с сексапильной медсестрой и в сторону комиссара не смотрел. Мимо охраны Лошан прошел без всякой магии, да и дальше не использовал ее до первой палаты. Халат прекрасно справлялся с ролью шапки-невидимки, и никто из персонала не обратил на него никакого внимания. В палате он внимательно осмотрел всех четверых больных, определив, что очень тяжелым является только один лежавший у окна старик. Такие тела были не нужны, поэтому комиссар, проигнорировав вопросительные взгляды обитателей этой палаты, перешел в соседнюю. Здесь тяжелых было двое, и оба были не старше пятидесяти. С такими уже можно было работать, что он и стал делать. Двое ненужных Лошану больных заснули, двое других с удивлением посмотрели на комиссара, который подошел со стулом к их кроватям.
