13-й демон Асмодея - Илья Ангел
— Как у вас дела, мама? — в тёмных глазах мелькнуло одобрение, значит, я пока нигде сильно не накосячил.
— Всё хорошо, Денис. Мы с твоим отцом сильно переживали, когда узнали об этом происшествии с вараном этой… княгини, — ого, похоже, что на бал нас не приглашали не просто так. — Но я рада, что всё разрешилось. Гнедовы прислали нам приглашение. Уж не знаю, что это, попытка примирения или просто пыль в глаза пускают. Нам, видимо, тоже придётся их пригласить, — она вздохнула. Понятно, какие-то разногласия между семьями. Ну, это нормально, это бывает. — Отец так сильно удивился, увидев приглашение, что выразил желание сопровождать нас. Я надеюсь, что это попытка примирения и князь с твоим отцом всё же найдут общий язык. Для Оленьки это будет очень важно, всё-таки первый бал сезона и её первый выход в свет. Но, мы также слышали про твоё распределение. Это было возмутительно, но отец ничего сделать не смог. В дела академии никто не имеет права вмешиваться.
— Надеюсь, — я неопределённо пожал плечами. — А когда бал будет, не напомнишь?
— Послезавтра. Он всегда в одно и то же время даётся, — мать если и удивилась, то вида не подала.
— Хорошо, вот послезавтра и посмотрим, что именно Гнедовы имели в виду. Вы посмотрите, я по понятным причинам не смогу на нём присутствовать, — покачал я головой. — А я пока пойду с отцом поздороваюсь.
Глава 8
В библиотеке царил полумрак. Высокие шкафы были заполнены книгами. Наверное, это правильно, библиотека ведь. Хотя я бывал в домах, где гордое звание библиотеки присваивали комнате из-за трёх книжек и четырёх журналов, и занимались в этой комнате чем угодно, но только не чтением. В доме Давыдовых библиотека была именно библиотекой.
На диване сидел нестарый ещё мужчина и читал какие-то бумаги, откладывая их в сторону по одному листу. Породистое лицо периодически хмурилось, и я расслышал, как он матерится сквозь стиснутые зубы.
— Привет, — сказал я, привлекая к себе внимание.
— А, Денис, — отец встал с дивана, подошёл ко мне и крепко обнял. — Вся эта история настолько дурно пахнет, что мне становится не по себе, — вместо приветствия произнёс он, похлопал меня по спине и отпустил. — Где это видано, чтобы из-за обычного несчастного случая такую бучу подняли. — Он покачал головой и отпустил меня, о чём-то задумавшись.
— Что это? — я кивнул на бумаги, лежащие на диване, чтобы хоть что-то начать говорить. — Интересно?
— Безумно, — отец протёр глаза и снова сел на диван. — Это твоё распределение и ответ на мой запрос. Видишь ли, во врачебные амбулатории обычно не посылают курсантов четвёртого года обучения. Да, курсантов вообще никогда не посылают во врачебные амбулатории! — он стукнул себя по раскрытой ладони. — И всё это как снег на голову. Мало того, что там нет нормальных наставников, которые смогли бы тебя контролировать и помогать, в случае каких-либо трудностей, так у вас даже специализация другая. Вот скажи, что ты будешь делать, если тебе заболевшего ребёнка принесут?
— А-а-а, ну-у-у-у, — глубокомысленно протянув, я упал в кресло, стоящее неподалёку. — Не знаю, не могу вот прямо сейчас сказать. Но точно смогу посочувствовать родителям, наверное, — задумался я, внутренне передёрнувшись. Почему-то с этой точки зрения на своё распределение не смотрел. С детьми я и не встречался-то никогда ранее. Не считать же за ребёнка двухметрового лба восемнадцати лет, идущего на сделку, во имя неразделённой, как правило, первой любви.
— И вряд ли скажешь на практике, — с мрачным выражением, застывшим на лице, порадовал меня отец. — В академии вы детей, насколько я знаю, изучали ещё поверхностнее, чем женщин. Точнее, совсем не изучали. Потому что если, чисто теоретически, женщины в гарнизонах могут найтись, жёны высших офицеров, приехавших проведать мужей, к примеру, то вот с детьми гораздо сложнее. А в ответ на мои вполне разумные замечания, мне присылают какие-то отписки. И это мне, графу Российской империи, — подняв один из листков, он скомкал его в руке и бросил в корзину, стоящую здесь же на полу.
— М-да, — я глубоко задумался, потирая подбородок. Щетины ещё не было, всё-таки этот Денис Давыдов слишком молод. Интересно, ему двадцать лет-то есть? Где бы узнать? — Ты только из-за этого так возбудился? — судя по реакции тела, с отцом у Дениса были более неформальные отношения, чем с матерью. Во всяком случае, тот не отреагировал на мою манеру общения с ним, и на то, что я сразу перешёл на «ты».
— Не только, — отец вздохнул и поднял бумаги. — Тебя выпустили с гауптвахты именно сегодня, потому что через три часа ты уезжаешь.
— Как уезжаю? — я растерянно посмотрел на него. — Что значит, через три часа уезжаю? Я что даже с вами не побуду?
— И поверь, я просто так этого не оставлю, — процедил отец. — Я ещё не говорил твоей матери и Ольге. Сейчас ты пойдёшь собирать вещи, а я их обрадую.
— Отец, — я встал и одёрнул свой изгвазданный мундир. — Почему все так относятся к моему назначению? Что в этом Аввакумово не так? Ну, кроме амбулатории с детьми и женщинами.
— Ты не знаешь? — он удивлённо посмотрел на меня. Похоже, я сморозил какую-то глупость, раз вызвал такую реакцию у отца, но сейчас все мои мысли были заняты совершенно иным, и мне было почти всё равно, что он обо мне подумает.
— Нет, — я развёл руками, ответив чистую правду.
Нет, ну не суки, а? Я даже с семьёй не успел как следует познакомиться. Как-то от всей этой истории родным адом пахнуло. А не устроил ли весёлую жизнь курсанту Давыдову кто-то из моей бывшей канцелярии? Или кто-то из пернатых решил поиздеваться над бывшим демоном, чтобы его смертная жизнь не казалась
