Алексей Жидков - Глупцы и Герои. Почти умер, чтобы выжить (СИ)
Но Соловей каким‑то образом чувствовал, что снерги еще не получили от него всех ответов, что этому можно сопротивляться, главное не думать о том, о чем хочется, а лучше вообще не думать. И он запел. Запел старую детскую песню из какого‑то старинного фильма из прошлой эпохи. Значения некоторых слов он уже забыл или никогда не знал, но это была единственная песня, которую он помнил.
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо‑хо‑хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо‑хо‑хо, и бутылка рому!»
Он повторял ее раз за разом. Кричал до хрипоты, уже даже не осознавая слов. Чтоб заставить работать мозг и выгнать из него все мысли он коверкал слова и мелодию:
«Пятнадцать погонщиков на один мой мозг.
Йо‑хо‑хо, и куча глюков!
Пой, и снергов ты сведешь всех с ума.
Йо‑хо‑хо, и чтоб вы все сдохли!»
…
«Пятнадцать раз спою я песенку свою.
Йо‑хо‑хо, и нате‑ка выкусите!
Пою я, и мысли мои подчиняются мне.
Йо‑хо‑хо, а вы все идите лесом!»
После того, как Соловей окончательно охрип, он продолжал петь про себя, просто мыча мелодию. Это продолжалось несколько часов, а может и дней, трудно было сориентироваться, но ужасно хотелось пить. Как ни странно мысли о питье помогали сопротивляться. И даже расслабившись, вместо пения, он уже думал о том, как же хочется пить, а мысли о местоположении других людей витали где‑то далеко и не напряжено.
Похоже, что это заметили и снерги. Раздался легкий щелчок и Соловей почувствовал укол в спину. От укола пришло чувство удовлетворённости и расслабленности. Пить больше не хотелось, есть тоже. Хотелось немного подремать. Соловей понимал, что это очередное ухищрение, но ничего поделать с собой не мог. Секунда за секундой он погружался в сон.
* * *
Ему было пять лет. Он сидел дома – в квартире, расположенной на втором этаже пятиэтажного нового дома, куда они с родителями совсем недавно переехали. Он ел молоко с хлопьями, и смотрел телевизор. Дома никого не было.
Раздался звук открывающегося дверного замка. В квартиру влетел папа и побежал в спальню. Через секунду он появился оттуда с фотоаппаратом в руках и побежал обратно к выходу.
Сергей услышал шум и смех в подъезде и пошел посмотреть, что происходит. Но не успел он дойти до двери, как в нее снова ворвался папа. Он шел спиной вперед, и все время фотографировал, идущую следом за ним, маму. У мамы на руках был какой‑то маленький кулек.
– А что это у вас, а? – спросил Сережа заинтересованно.
– Привет, Сереж! – радостно ответила мама. – Это твой братик, Аркадий. Иди, посмотри на него.
Он подошел поближе и заглянул внутрь кулька. Там было маленькое‑маленькое личико, которое посмотрело на него своими большущими глазами.
– Ого, – восхищенно протянул он.
– Так, Сергей, – услышал он строгий голос отца. – Ты, где опять был? Я тебя целый час искал по всем закоулкам, чтоб с собой взять в роддом, поехать маму забирать. Но тебя нигде не было. Ни один ребенок во дворе не знает где ты. Я спрашиваю, где ты был? Я же тебе говорил гулять только рядом с домом.
– Я гулял рядом с домом, на детской площадке, – насупившись, начал врать Сергей. – Мы там просто в прятки играли, наверное, вот ты меня и не видел.
– В прятки он играл, – раздраженно передразнил его отец, влепив подзатыльник. – Чего ты врешь все. Я тебя целый час искал. Я к маме опоздал. Она меня ждала там, этот час целый, пока я тебя сыскать не мог нигде. Все. Ты наказан. Иди в свою комнату.
– Да ладно тебе, Андрей. Все же нормально. Просто он у нас сильно любознательный и непоседливый, – вмешалась мама. – Пусть посмотрит, как мы братика его будем кормить и укладывать. Иди ко мне сынок, пусть нас папа сфотографирует.
Он подошел к маме и стал радостно позировать, обнимая и целуя братика.
Вдруг на улице раздалась стрельба и включилась сирена. На телевизоре появилось видео, с нападением жутких тварей и диктор повторял: «Срочно покиньте свои дома и направляйтесь в безопасное убежище».
– Ой, Андрей, – запаниковала мама. – Срочно, бери Сережу, и побежали на улицу.
И они все вместе выбежали из квартиры.
Они спускались по лестнице целую вечность. И все это время мама спрашивала у папы: «А где это, безопасное убежище?». В ответ папа только неуверенно пожимал плечами.
Когда они выбежали, то оказались в незнакомой местности. Сережа никогда не видел таких высоких и густых деревьев. И странно, Аркашка родился зимой, снега тогда намело выше Сергея и в тот день, отец его не мог найти, потому что он копал под снегом туннели. А сейчас было лето, и везде зеленела трава. Окрестность казалась смутно знакома, но откуда он не понимал.
– Ну, Андрей! – плакала мама. – Куда же нам бежать? Где убежище?
– Я не знаю, – паниковал отец, судорожно сжимая в своих руках маленькую руку Сергея.
– Сережа! – склонилась к нему мама. – Ты же везде бегаешь, все излазил. Ты же, наверно, знаешь, где тут безопасное место. Отведи нас.
Каким‑то образом Сергей и вправду знал, куда надо идти. Он не помнил, откуда он это знал. Знал и все.
– Конечно, мам. Я знаю. Пап, пойдем, – и Сергей повел родителей за собой.
Он знал, что за этим холмом есть лагерь, в нем есть санчасть, а за ней…
Он так торопился, что споткнулся и упал. Да упал так, что папа полетел прямо через него.
Он встал и посмотрел на холм сзади себя. Почему‑то ему это напомнило…
… Взрыв. Танк летит прямо в него и, пролетая над ним, врезается в холм позади…
Но родителей там не было. Откуда они здесь.
А мама уже помогла встать папе, и они снова взяли его за руки.
– Побежали, сынок. Быстрее! – просила его мама. – Там что‑то страшное.
Сергей посмотрел в сторону, куда показывала мама, и увидел мерзких, не то животных, не то насекомых. Ему стало очень страшно. Хотелось как можно быстрее отвести всех в то самое безопасное место. Но что‑то говорило Сергею, что этого нельзя делать.
– Сынок, быстрее! – отдернул его отец. – Веди нас в безопасное место.
– Быстрее, Сереж! – повторяла за ним мать, а брат плакал у нее на руках.
Но Сергей вырвался из их рук и побежал. Побежал совсем в другую от санчасти сторону. Вслед он слышал крики отца и матери и плач младшего брата. А в голове крутилась только одна мысль.
– Я вас бросил. Я вас опять бросил. Также как и раньше. Также как и тогда. Прости мам, прости пап, прости Аркашка…
* * *
Сергей снова проснулся в темноте. В нос сразу ударила вонь. Сон был таким ярким, таким реальным. Сергей лежал и рыдал не сдерживаясь. Не было смысла петь песни, в голове и так были только мать с отцом, да брат. Он потерял их так рано, и не было времени погоревать об их утрате. Сейчас он это осознал и вся ты скорбь и боль, которая копилась годами, выплеснулась наружу.
А через несколько минут он снова почувствовал укол. И снова провалился в сон.
* * *
Он стоял в эпицентре крушения космического корабля. Вокруг было много погибших. Еще больше раненых. Все было в дыму и копоти. Уцелевшие лихорадочно бегали, помогая раненым и организуя эвакуацию.
– Стой, салага, – кричал ему прапорщик.
– Туда тащи, туда – показывал ему сержант направление.
А Сергей бегал и метался рядом с упавшим кораблем, нося комплекты Свищей.
Из корабля выкатывали уцелевшие танки и гравиплатформы, на которые грузили раненых и запасы. По периметру корабля установили защитную аномалию.
– Сюда, пацан, сюда, – кричали ему. – Свищи сюда складывай и дуй за другими.
И Сергей бежал и нес новые и новые.
Через несколько часов все было погружено. Из тел погибших, на скорую руку, соорудили несколько огромных погребальных костров и быстро сожгли их аномалиями. Горевать было некогда, надо было выживать.
Как только караван двинулся, уцелевших кадетов созвал командующий училищем, который тоже был на их корабле.
– Так, ребят, вы уже достаточно взрослые и одни из самых обученных здесь людей, так что вы тоже будете участвовать в поисковых группах. Ваша задача отыскать нам место для создания новой базы, – быстро сказал он и начал раздавать указания.
А через пятнадцать минут Сергей уже управлял гравициклом в отряде капитана Задворина. Он откуда‑то знал, что именно его отряд найдет место под первую базу.
Десятки поисковых групп веером разъехались для поиска места, достаточно большого, для размещения всех выживших и достаточно неприметного с воздуха и из космоса, чтобы быть незамеченными.
Сергей ехал и одновременно любовался природой. Там, где он жил до этого, была суровая зима и короткое, не очень теплое лето. Листья на деревьях и трава, конечно, тоже были зеленые, но не такие как здесь. Здесь листва была настолько яркой, что не шла ни в какое сравнение с тем, к чему он привык.
