Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

В перерыве ко мне подошёл сын Баграта Шинкуба - Бенур. Пожал руку:

- Спасибо, друг, мои земляки понимают смысл ваших слов и сохраняют свою землю, хотя в наших условиях это непросто...

На обратном пути в автобусе снова говорили о грузино-абхазской войне. Я ска­зал, что на ней погиб мой свояк - молодой поэт и журналист Александр Бардо- дым, племянник жены моего двоюродного брата Татьяны.

- В Абхазии это имя известно абсолютно всем, - сказал Виктор Артюшенков. - Абхазы его считают своим героем. Правда, нет точной информации, как он погиб.

- Я был дома, в Ленинграде, когда по телевизору услышал, что в Абхазии убит журналист Александр Бардодым, - сказал я. - Сообщили, что он ехал на машине, раздался выстрел - и насмерть.

- Бардодым с друзьями в Москве создал группу поэтов, куртуазных маньери­стов, - сказал Анатолий Парпара. - Они считали себя аристократами духа, созда­ющими литературные произведения, которые отличаются изящной словесностью, мягкой иронией и возвеличивают женщину. А кем он тебе приходился?

- Он родной племянник Татьяны - жены моего двоюродного брата Петра Са­било, в девичестве Бардодым, которая живёт в Минске. А Саша - сын её родного брата Виктора Бардодыма, который живёт в Москве.

- Да, родители Саши - художники.

- Сейчас мы подъезжаем к Новому Афону, он здесь похоронен, - сказал Вик­тор Артюшенков. - Можем сделать остановку, тут посреди небольшого озера - кафе, зайдём, посидим.

Подъехали к озеру, напоминающему городской пруд. Белые лебеди плывут по водной глади, зелень кругом. В небольшой лодке стоит человек, косит водоросли обычной косой и переваливает их через борт своей лодки - очищает воду.

По узкому проходу прошли с берега на островок-кафе, сели за столик. На дру­гой стороне пруда, на невысоком здании - цветной портрет молодого красивого человека. И слова, которых отсюда не прочитать.

- Саша Бардодым, его любят здесь, - сказал Виктор Артюшенков. - Там напи­саны строчки из его песни. Когда поедем на родину Шинкуба, на обратном пути заедем туда. Хотя нет, у вас будет свободный день, и можно сделать экскурсию в Новый Афон. Тогда и на могилу Саши зайдёте.

Посидели в кафе, выпили вина «Апсны» и поехали дальше.

К вечеру тучи разошлись, стало теплее, в ночном небе зажглись звёзды.

12 мая. Утро чудесное: солнце, синее небо, синее море. Вода холодная - 12 градусов. Но придя на пляж, я не утерпел и проплыл метров двадцать. Свело ле­вую ногу, я подтянул колено к животу и обхватил стопу руками - отпустило. Кое- как по непривычно острой гальке выполз на берег. Раннее солнце ещё не особенно греет. Вспомнил рассказ Радия Погодина «Кто нагрел море». Там мама привозит сына на море, отправляются на пляж, но, потрогав воду, мама находит, что она ещё холодная, и не разрешает купаться. Говорит: мол, когда солнышко нагреет воду, тогда будет можно. Постелила на песок полотенце, легла и уснула. А сын походил по камешкам и, ощутив, что они тёплые, стал бросать их в море. Долго бросал. Мама проснулась, потрогала воду - тёплая. И сказала: «Вот, сынок, сол­нышко нагрело море, и теперь можно купаться». А сын только улыбнулся - мама не знала, кто нагрел море...

Однако подул ветерок, и зябко стало мне на берегу. Словно бы и не юг, не Чёрное море, а родная Ладога, где почти всегда холодно.

Пришёл к нашему корпусу и нырнул в бассейн, где хорошим спортивным сти­лем плавал Куняев. Вода - почти как в ванне. Но плескаться в ней расхотелось: и тёплая, и не морская.

Завтракали в нашей прежней столовой, теперь здесь нововведение - шведский стол. Неплохо, конечно, всё вкусно и всего много. Не хуже, чем было тогда. Но всё же чего-то «тогдашнего» не хватает. Может быть, жены, которая тогда была на четверть века моложе? И дочки, которой тогда было 6 - 10 лет? А может быть, ощущения счастливого будущего, которое казалось ясным и полным радужных надежд? Оно и теперь как будто есть: в «удвоении ВВП, в желанной сочинской Олимпиаде...» В чём там ещё?

Здесь в наших поездках мы, как правило, сидим на переднем сиденье с Анато­лием Парпарой. Разговор обычный - о Питере, о Глебе Горбовском, Викторе Со- сноре, Вадиме Шефнере, Михаиле Дудине... Нами прожита большая часть жизни, есть о чём поговорить. Но разговоры неглубокие, тут же забываются. Правда, какое-то время помнилось, когда он сказал, что уже давно находится с Куняе- вым в неприязненных отношениях. Но и это вскоре забылось. Может быть, дело в природе - она забирает всё моё внимание. Хочется не только наслаждаться тем, что видишь, но и сохранить в памяти поросшие деревьями и густым кустарником горы, море до самого горизонта, небо, которое здесь, частично взятое горами, кажется не столь широким, как у нас на равнине.

В Сухуми посетили фотовыставку в Центральном выставочном зале. Лишний раз убедился в том, что более всего мне интересны фотопортреты. Они всегда ори­гинальны - старик ли это, или ребёнок, девушка ли, или сын с матерью. А дома, здания, фонтаны, памятники, пирамиды и даже древние развалины - как будто всегда одни и те же.

Встретились с Президентом Абхазии Сергеем Васильевичем Багапшем. Я пред­ставил московских писателей. Президент коротко рассказал о жизни в Абхазии - трудная жизнь, несмотря на благословенное место, трудные отношения с Грузией, с её неубывающей устремлённостью завладеть республикой, подчинив её своим интересам. Нет сомнения в том, что они попытаются силой навязать абхазам свою волю. Скудоумие и ничем не управляемые амбиции отличают ныне высших гру­зинских руководителей, и это может привести к новому конфликту, если не ска­зать, к новой войне.

Высказав это, он предоставил слово нам. Я сказал о наших интересах, связан­ных с построенным на писательские средства зданием Дома творчества Литфонда в Пицунде, и попросил помощи Президента в предоставлении писателям возмож­ности пользоваться «своим» Домом. Сергей Васильевич обещал содействие.

Завершив встречу, вместе отправились на вечер памяти Б. Шинкуба в Абхаз­ский государственный драматический театр имени родоначальника абхазской драмы Самсона Чанба (в 1937-м в возрасте пятидесяти лет репрессирован и рас­стрелян). Идти недалеко, и Президент шёл с нами. Леонид Иванович Бородин неважно себя почувствовал, его повезли на машине. А мы втроём - Багапш, Ку- няев и я - шли вместе, разговаривали. Мы с Куняевым сказали, что сейчас, когда Абхазия находится в международной изоляции, было бы правильно сделать «Дни Баграта Шинкуба» ежегодными, традиционными. С приглашением писателей, де­ятелей культуры не только из Москвы, России, но из многих стран, прежде всего из Беларуси, Украины, Казахстана.

Президент одобрил наше предложение, они здесь, в Абхазии, будут совето­ваться, как это сделать.

Торжественный вечер в театре затянулся из-за перевода выступлений доклад­чиков на русский язык. Возвращались в Литфонд поздно, ужинали у себя в номе­рах.

Ночью я вышел на берег моря. Тишина и покой. Звёзд не видно, значит, не со­всем чистое небо. Очевидно, пока мы здесь, нам не дождаться хорошей погоды.

13 мая. С утра отправились в Члоу - родное село Баграта Шинкуба.

Туманно, сыро, накрапывает мелкий дождик. Мокрый асфальт шоссе, мокрые деревья, хмурое, низкое небо. Южная ночь без звёзд и южный день без солнца. Но понимаешь, что подобное состояние природы временное. Не завтра, так послезав­тра погода изменится, вернётся солнце и всё вокруг засверкает яркими южными красками.

В автобусе рядом со мной сел Станислав Куняев. Отсюда он поедет в Белгород на выездной Пленум Союза писателей России. Я - в Беларусь, в Брест, на Между­народный фестиваль русской поэзии «Созвучье слов живых». Он будет проходить в рамках Дней славянской письменности и культуры. Мне предстоит возглавить жюри поэтического конкурса. Куняев собирается выступить на Пленуме с речью о необходимости Закона об использовании и защите русского языка.

- Толком не знаю, про что говорить, - вздохнул он. - Уже столько про это сказано, а дело не с места.

- Да, я об этом говорил в своём выступлении в Якутске ещё в 95-м году. За несколько дней до Пленума в газете «Санкт-Петербургские ведомости» вышла моя статья «Сберечь язык - сберечь народ». Комитет по образованию Питера предложил её старшеклассникам города в качестве «вольной» темы сочинения на выпускных экзаменах.

- Про что она?

- Про то, с чем тебе нужно выступать на Пленуме. Прежде чем её написать, я подумал, есть ли подобные законы в других странах. Пошёл в Публичку, попро­сил библиографов помочь. Они мне тут же сообщили, что самого Закона Фран­цузской Республики о языке они ещё не имеют, но есть сведения, что он принят во Франции летом 1994 года. Я намотал на ус.

А тут в Питере состоялся Пленум творческих Союзов России. В Доме актёра, где он проходил, я тоже выступил. И внёс предложение обратиться к Президенту Ельцину и в Гос. Думу к Рыбкину с предложением принять закон о защите рус­ского языка. По реакции зала было понятно, что далеко не все понимают, о чём идёт речь. Однако те, кто против всего русского, в чём бы оно ни выражалось, тут же стали протестовать против такого обращения. Один писатель сказал, что ему кажется ненужным такое предложение, ибо «язык сам себя защищает и защитит».