Мегахранилище двойных планет - Александр Зубенко
То, что я увидел, заставило меня похолодеть от ужаса.
…На полу, где пересекались «улицы» секций, прямо в середине условной точки пересечения, в луже крови лежал правый кроссовок. Дальше пролегла колея красного цвета от покрышек… квадроцикла, поскольку следов было четыре. Видимо, заднее колесо при развороте заехало в эту, начавшую сворачиваться лужу и, разворачиваясь, оставило столь зловещий след.
…Это был кроссовок Зорина.
Сомнений быть не могло: Андрей Петрович каким-то образом попал в беду, и мне стало страшно. Жив ли он теперь? Если здесь его кроссовок, то где он сам? От страха на глазах выступили слёзы…
И тут же внезапно погас свет, навалилась тьма.
Я ещё не успел ничего осмыслить, как вдруг темнота материализовалась и обрушилась на меня тысячами ударов – по лицу, по почкам, рёбрам, в солнечное сплетение. Стало настолько больно, что я дико закричал, не имея в темноте никакой возможности защищаться. Задыхаясь, я слышал, как хрустят мои кости, рот наполнился сгустками крови, губы потрескались и опухли. Спустя несколько секунд всё было кончено. Избитый и раскромсанный в темноте, я потерял сознание.
********
…В продолжительном стрессовом состоянии организма, мозг способен порождать всевозможные галлюцинации, вполне заменяющие реальность восприятия. Проснувшись в комнате инженерской «берлоги», я в первую очередь подумал, что у меня были именно они, видения, пришедшие ко мне из сновидений.
Тело отзывалось тупой болью, и к горлу подступала тошнота. Добравшись до умывальника, я включил свет и глянул на себя в зеркало. Из прихожей высунулась Дорка, но увидев меня в плачевном состоянии, тихо заурчав, скрылась назад от греха подальше. Собаке было невдомёк, в какой безвыходной ситуации я побывал, и теперь, потеряв хозяина, она видимо что-то чувствовала своим собачьим нутром – забилась в угол гардероба и не высовывалась оттуда, пока я её позже не выпустил во двор.
Из зеркала на меня уставилось заплывшее и побитое лицо незнакомца с перебитым носом, расквашенными губами и едва видными щёлочками глаз под набухшими красными кровоподтёками. На меня смотрело отражение полное тоски, боли и печали, которое не смыть теперь никакими слезами. Инженер пропал.
Негнущимися пальцами я кое-как наскоро нацарапал несколько слов, мол –побитый, но живой, отправляюсь к своим девчатам, буду через два дня. В конце дописал, как я за него переживаю, и если он появится – пусть звонит непременно, даже если начнётся Великое вымирание всей планеты.
То, что мои побои и исчезновение инженера – дело рук незнакомца, я уже не сомневался. Хозяева Мегахранилища не могли такого сделать, иначе, зачем вообще нас было к нему допускать? Да ещё и подкидывать флешку с GPS-навигатором.
Вот только почему ОНИ не защитили ни меня, ни Зорина?
Об этом придётся ещё думать и думать.
Переодевшись во всё новое из гардероба Андрея Петровича, и насыпав полную миску корма, я выпустил Дорку во двор, где, вопреки своей привычки носиться за грызунами, она тихо уселась рядом с будкой и печально посмотрела мне в глаза. Даже она заподозрила что-то неладное.
Активировав сигнализацию, как учил инженер, я тут же покинул это негостеприимное теперь место. Нужно было как можно скорее добраться до моста, где лежал спрятанный велосипед. О скутере я не жалел: меня больше сейчас тяготила мысль о своём друге и неясная тревога о Кате и Анюте.
Зона покрытия связи заработала, как только я пересёк мост и оставил позади себя табличку с предупреждающей надписью. Оба велосипеда были на месте и, схватив свой, я выехал на просёлок к шоссе. Сразу же набрал Катерину и с нетерпением слушал гудки. Слишком долго они раздавались, ох как долго!
– Алло? Лёша, господи, наконец-то! Ты где?
Я несколько секунд наслаждался звуками из трубки.
– Катя, родная моя! – от волнения всё сжалось внутри. Я почти кричал, превозмогая боль. Распухшие губы не давали правильно выговаривать слова.
– Всё в порядке? Где Носик?
– Здесь со мной. Я её не отпустила в школу. Лёша, что случилось? Почему ты кричишь, и почему у тебя такой голос?
Я ликовал! Девочки мои дома и с ними всё хорошо.
– Я еду домой, Катюша. Приеду, всё расскажу. Собирайте вещи, и позвони на работу, возьми отпуск за свой счёт. Вы поедете в деревню на несколько дней. И поставь в известность классную руководительницу Анюты. Слышишь? Я приеду и всё объясню.
Я слышал, как жена прикрыла ладонью свой телефон и что-то сказала дочке. Затем мне:
– Лёша, вещи давно собраны, ещё со вчерашнего вечера, а на работе и в школе я уже договорилась сегодня утром, как ты и сказал вчера. Да что случилось-то? Мы места себе не находим. Почему ты разговариваешь так медленно и глотаешь слова?
Сейчас было не до объяснений. Я удивлённо уставился на проезжавшие машины и, поморщившись, потрогал распухшую губу.
– Вещи? Ты говоришь, вы уже собрали вещи?
– Ну да…
Я почесал синяк под скулой.
– А… а откуда ты знала, что их нужно собирать?
В трубке наступила пауза. Затем осторожный голос жены:
– Ты же сам вчера позвонил и сказал, чтобы мы срочно собирались с утра к бабушке. Тебя очень плохо было слышно, и я почти ничего не поняла. Но вещи собрала. И вот с самого утра ждём тебя как на иголках.
– Я? Вчера?
– Да.
– Позвонил? – вместо звука «з» у меня вышло «ж».
– Да-а… – похоже, она была крайне удивлена.
– Когда?
– Я же говорю, поздно вечером, когда мы уже спали. Я пыталась вызвать тебя, но ты находился вне зоны доступности. Ты что, ничего не помнишь? Послушай, если это какая-то шутка, то весьма неудачная. Сколько вы вчера там у себя выпили с Петровичем?
«Вне зоны… ясное дело. Ведь я не мог ей в это время звонить! Я уже спал!»
У меня засосало под ложечкой.
В трубке был слышен Катин голос, постепенно переходящий на высокие регистры фальцета:
– Мы сейчас расплачемся, Лёша! Ты здоров?
– Да-да… - промямлил я, едва ворочая языком. – Ждите дома, никуда не выходите, я скоро буду.
И отключил смартфон.
Выходит, когда я вчера в одном из кошмаров разговаривал с женой и тянул к ней руки – это
