Перерождение темного архимага IV. Повелитель тьмы - Amazerak
«Кто вы такие? Сколько вас? Почему вы подчиняетесь мне?» — послал я мысленный сигнал моим подданным.
И существа ответили. Фразы, которые тенебрисы формировали в моём мозгу своей телепатией, не всегда удалось осмыслить, но общая суть оказалась ясна.
Мне подчинялись пять полководцев и четырнадцать градоначальников, как они сами себя именовали. Полководец, как я понял — это генерал или вождь, а вот кто такие градоначальники, я не знал. С этими тварями прежде сталкиваться не доводилось. Они, по их собственным словам, «порождали города» и правили ими, а также «рыли тоннели». Тоннелями они называли, судя по всему, порталы между мирами.
Полководцы, разумеется, управляли войском. У каждого в подчинении имелось около ста тысяч существ всех видов и размеров. То есть, в общей сложности мне повиновалась армия численностью примерно полмиллиона особей, хотя, скорее всего, значительную её часть составляли бегуны, бестии и беллаторы первой стадии, то есть слабые существа.
Мне даже удалось выяснить имена своих подданных, правда я не запомнил ни одного из них. Они на человеческий язык не переводились и представляли длинный и бессмысленный набор букв. Но спустя полчаса диалога я понял, что ощущения при общении с разными собеседниками слегка отличаются — каждый будто бы обладал некой индивидуальностью.
Как оказалось, я убил одного полководца (про второго никто ничего не знал), но моих подданных это не смущало. Они видели во мне повелителя и подчинялись, а почему — сами объяснить не могли. Вроде как «прикрепились» ко мне после гибели предыдущего главаря.
Тенебрисы многого объяснить не могли, и порой их речь превращалась в неразборчивую кашу. То ли телепатических мощностей не хватало, то ли моему мозгу не всегда удавалось перевести поступающие сигналы в человеческие понятия.
Узнал я и о причинах появления тенебрисов в нашем и других мирах. Оказывается, их мир был мёртвым. Их планета выработала некий «ресурс», из-за чего не могли рождаться на свет новые сильные особи. Тогда предводители начали искать пути в миры, похожие на их собственный, с целью их освоения. Всё живое при этом погибало, поскольку не могло сосуществовать со вторженцами. И то же самое ждало нас. Что это за «ресурс», я плохо понял — видимо, какая-то энергетика планеты.
Я не знал, что делать со всей этой сворой. Использовать как-то в своих целях? Перебить всех и поглотить их силу? Попытаться натравить на соседние группировки? Все эти варианты в теории могли положить конец вторжению тенебрисов в наш мир, но пока было непонятно, как мои новые подчинённые на отреагируют на подобные вещи. Они — разумные и не совсем безвольные существа, могут восстание устроить или переметнуться к другому повелителю. Это тоже следовало учитывать.
Пока я им отдал лишь один приказ: уйти из моего мира. Хотел заставить их и ямы закрыть, но это оказалось невозможно. Они не умели. К тому же без ям я не мог поддерживать телепатическую связь со своим воинством.
Но уйти они согласились. Это значило, что путь наш свободен на много вёрст вперёд. Теперь осталось только отправить туда солдат, которые закроют ямы, уничтожат постройки и гнёзда. Мне самому не верилось, что такое происходит. Я ехал в лагерь, а тысячи существ отступали по одному моему слову, возвращая нам нашу землю. Невероятно!
Беда лишь в том, что повелитель был не один. На просторах Сибири их обитало много, и все они, между прочим, тоже кому-то подчинялись. Нам предстояло продолжать борьбу.
Когда мы добрались до лагеря, нас опять построили, и император обратился к нам. Выглядел государь потрёпанным: куртка порвалась, бронежилет и каска отсутствовали, но лицо его выражало спокойствие, а слова звучали твёрдо.
Он объявил, что сегодня великий день, когда мы совершили великую победу. Поблагодарил всех нас за службу и восславил павших воинов, пообещал щедрое вознаграждение каждому, кто дрался с исполинским монстром.
А я слушал это и думал, что никто из присутствующих не знает, что среди них находится новый повелитель тьмы. Что они сделают, если узнают? Пожалуй, не стоило проверять.
Старший лейтенант Скрябин был парнем лет двадцати пяти, рослым, плечистым, со светлой козлиной бородкой и глубоко посаженными глазами. Теперь ему предстояло командовать нашим отрядом (ротой назвать это язык не поворачивался) до выздоровления капитана Воронцова. Правда осталось нас вместе со Скрябиным всего семь человек — это выяснилось, когда старший лейтенант собрал отряд после речи императора. Остальные — кто отправился в госпиталь, а кто во сырую землю. Да и из этих семи двое пожаловались на плохое самочувствие и головокружение и пошли в медпункт.
В общем, сильно потрепало гвардию, и это при том, что владеющих на бой вышло более двухсот человек. Если каждое сражение с повелителем тьмы будет оборачиваться такими потерями, то магов в империи скоро не останется. Как минимум, вторую такую схватку в ближайшее время нам не вытянуть.
А вот у меня сил стало больше. Насколько? Скоро выяснится, когда меня потащат в лабораторию. Вот только сейчас офицерам было не до этого, и мы вместе с Орловым вернулись в палатку.
Лейтенант, как обычно, приказал денщику сделать кофе и тяжело опустился на стул. Я же доковылял до раскладушки и рухнул без сил. Организм до сих пор не мог «переварить» огромное количество поглощённого сегодня духовного огня.
— Устали, прапорщик? — спросил Орлов из-за брезентовой ширмы, разделяющей мой спальный отсек и «гостиную». — Надо отметить, хорошо сегодня дрались.
— Делал, что мог, — ответил я слабым голосом. — И да, устал. Чертовски устал.
— Да… Зря я вас в трусости обвинил. Не похожи вы на труса. То, что вы сегодня сделали, больше похоже на… не сочтите за грубость, безумство.
— Есть такое, — буркнул я. — В пылу битвы чего только не натворишь. Вы тоже неплохо дрались.
— Благодарю.
— В любом случае, эта победа наша общая. Сколько народу сегодня вышло на бой? До хрена. И даже так эту огромную тварь еле-еле забороли.
— Однако поглотили её силу вы один, — напомнил Орлов. — Сдаётся мне, это не совсем честно.
Ну вот, придумал новый повод докопаться. Что ж ему неймётся-то? Так и хочет меня поддеть, не одним, так другим. Завидует, что ли?
—
