Сказки цыган - Николай Альбертович Кун
И уж деревню она миновала!
По полю к речке Мария идет;
Петру Марию в жены возьмет.
Кукуреку, кукуреку!
Проснулась старуха, проворно вскочила с постели – куда девалась ее старость, – топнула ногой и крикнула:
– Хорошо же, я им покажу, как бегать! Будут меня помнить! Молодец петушок, что устерег Марию! Ах она негодная!
Достала колдунья из ящичка волшебный моток ниток и зашептала над ним:
Катись, клубок, катись скорей.
Катись быстрей, быстрей, быстрей!
В погоню ты спеши, спеши!
В реке Марию утопи!
Вышла колдунья из избушки и бросила клубок на землю. Быстро покатился волшебный клубок по дороге из деревни в поле, а по полю прямо к мосту, через который должны были пройти Петру с Марией. Вихрем катился клубок и нагнал он Петру с Марией как раз в ту минуту, когда они были на середине моста. Мария шла у самых перил. Она нагнулась через перила и хотела по обычаю три раза плюнуть в реку, чтобы не причинили им вреда злые ниваши, как подкатился ей под ноги волшебный клубок и в мгновение ока скинул ее с моста в глубокую реку. И вскрикнуть не успела Мария. Всплеснула вода под мостом, пошли по реке широкие круги, и снова все спокойно, лишь ветер жалобно стонет в прибрежных ивах, словно плачет по юной Марии.
В ужасе схватился за голову Петру. Он всем телом перегнулся через перила, зовет Марию – нет ответа. Ничего не видно в темной воде реки. Зарыдал Петру. В отчаянии, не помня себя, побежал он назад в деревню. Вбежал к мачехе Марии и, рыдая, сказал:
– Мария упала в реку. Помоги спасти ее! Созови народ!
Зло рассмеялась старуха и сказала:
– Ну, не будет больше бегать Мария! Теперь она стала водяной лилией. Посмотри-ка под мост, ты там увидишь ее. Это ничего, что теперь осень, такие лилии цветут и осенью. Если ты хочешь быть с Марией, то пойди, бросься с моста в реку, и будут две лилии – белая да желтая.
С этими словами старуха вытолкала Петру из хижины и захлопнула за ним дверь.
Пошел на мост Петру. Припал головой к перилам, да так и замер. Ничего не сознавал он, ничего не видел, не слышал. Горе сковало его. Наконец стало светать. Понемногу вырисовывались в сумерках прибрежные ивы. Восток начинал алеть. Ярче и ярче разгорается он. Восходит солнце. Вот сверкнули первые лучи и осветили мост. Река засеребрилась, заискрилась под лучами солнца. Поднял с перил голову Петру, и взгляд его упал на воду. Что же увидал он? У самого моста на поверхности реки распустилась белая, как снег, водяная лилия и тихо покачивается на воде. Перешагнул Петру через перила моста и, схватившись за них одной рукой, нагнулся к самой воде. Он хочет достать белоснежную лилию, но только протянет руку, чтобы схватить ее, как погружается она в воду и исчезает в глубине. Как ни старался Петру, не мог он достать лилию.
Прохожие видели, как ловит лилию Петру. Многие из них хотели помочь ему, но и им не давалась в руки лилия и тотчас погружалась в воду, когда протягивалась за ней чья-нибудь рука, а когда никто не тянулся за нею, она снова появлялась на поверхности, сверкая своими белоснежными лепестками.
Прошел день, другой, а Петру не уходил с моста и все смотрел, словно безумный, на белую лилию. Она манила его к себе. Ведь это была его Мария. Неужели навсегда покинула она его? Неужели нельзя спасти Марию, достать лилию. Ведь замерзнет река зимой, и лилия погибнет! Как ни уговаривали Петру уйти с моста, примириться с судьбой, он только печально качал головой, не отвечая ни на какие убеждения. Побледнел, осунулся Петру. Все стали бояться, не сошел ли он с ума от горя?
Так прошло три дня. Опять наступила ночь, ясная, холодная. Солнце давно уже село. Взошла луна и своим таинственным бледным светом озарила реку. Словно отлитая из чистого серебра, сверкала на реке лилия.
Петру по-прежнему сидел на мосту и смотрел, не отрывая глаз, на дивный цветок. Но вот голова его стала склоняться на грудь, им овладевала дремота. Вдруг он вздрогнул и прислушался. На реке около моста раздалось тихое пение, оно становилось все громче и громче. Можно было наконец разобрать и слова песни:
В ярких солнечных лучах
Пышно летом расцветают
Розы алые в садах.
Но поверь нам: розы знают,
Что лишь летом им цвести,
Осенью же, как минет лето,
Красоты им не спасти.
Помни, дева, помни это!
Отцветешь, как роза, ты!
В старости ведь не проснутся
Светлой юности мечты.
Больше им уж не вернуться.
Взглянул Петру на реку и увидал, что на воде в лучах луны пляшут три прекрасные «дочери нивашей». Окутанные, словно серебристым туманом, своими пышными волосами, весело носились они, взявшись за руки, едва касаясь воды ногами, обутыми в красные туфельки. Голоса их звучали нежно, как звуки далекой свирели. Долго смотрел на них Петру. Вдруг одна из них остановилась и, смеясь, воскликнула:
– Сестрицы! А ведь мы могли бы помочь бедному красавцу Петру!
– Могли бы, могли бы! – весело закричали две другие «дочери нивашей» и захлопали в ладоши.
– Только пусть он принесет нам яблок и яиц и бросит к нам в воду, а мы тогда снова превратим эту белую лилию в его невесту Марию! Вот будет весело! А как рассердится злая колдунья! – снова воскликнула первая «дочь ниваша» и залилась звонким смехом, словно зазвенел серебряный колокольчик.
Взялись опять за руки «дочери нивашей», закружились по воде и скрылись из глаз Петру.
Вскочил обрадованный Петру, теперь он знал, как спасти Марию. Лишь только рассвело, он пошел в деревню, накупил там яиц и яблок и наполнил ими большую корзину. С каким нетерпением ждал он ночи, и сказать нельзя. Наконец село солнце и стало темнеть. Петру взял корзину и бегом пустился к мосту. Прибежал он на мост и взглянул на лилию. Вот она белеет на воде. О, теперь уже скоро опять будет с ним его Мария! Какое это будет счастье! Теперь не посмеет злая колдунья преследовать их. «Дочери нивашей» защитят их, не дадут они в обиду того, кому помогли. Скорее бы всходила луна и появились «дочери нивашей».
Взошла луна, по реке потянулась длинная
