Неизвестно - Черняев 1989
В этом году советское государство как таковое начало рушиться. Центр власти - Политбюро - утратило авторитет и возможность добиваться выполнения своих решений. Оно стало местом дискуссий о неумолимо ухудшавшемся положении в стране. Фактически раскололось на горбачевцев и лигачевцев. Но и в каждом из этих направлений тоже не было согласия. Все более опасным для перестройки становилось упорное нежелание расколоть партию, сбросить бремя ее реакционной части.
Партия на местах стремительно теряла властные функции. Советы оказались неспособными их взять на себя. Остается удивляться, как государство смогло просуществовать еще два года. В основном, видимо, за счет наработанной десятилетиями инерции горизонтальных экономических и административных взаимосвязей на значительной части страны. Советская власть вместе с КПСС теряла легитимность.
Общественная жизнь вышла из под контроля Центра. Шквальная критика (фактически разоблачение, дискредитация) советской системы и всей советской истории не встретила серьезного идеологического и политического сопротивления.
Попытки Горбачева остановить этот разрушительный процесс уговорами и увещеванием интеллигенции не нашли понимания. А требования своих коллег по Политбюро
- «власть употребить» он отверг: это поставило бы под вопрос всю его политику и «философию» перестройки, означало бы конец гласности и курса на демократизацию. В результате обвала идеологии «вынут» был один из двух главных стержней, на которых держалась стабильность советского общества. Другой - страх, репрессии - был отменен Горбачевым еще раньше.
Возникло огромное количество всяких политических клубов, блоков, союзов, обществ, ассоциаций, «трибун», «Народных фронтов», «платформ», «движений» и т.д. Они не составляли единой оппозиции, но в целом представляли собой широкую антигорбачевскую и антикоммунистическую оппозицию, ориентированную на взятие власти. Оппозиция бурно росла вместе с резким ухудшением экономической ситуации («пустые полки магазинов»). Лидером ее выступала Межрегиональная группа народных депутатов (Ю.Афанасьев, Борис Ельцин, Гавриил Попов, Анатолий Собчак и др.) с программой, получившей наименование «Пять Д»: демонополизация, децентрализация, департизация, деидеологизация, демократизация.
Внутри самой партии возникло оппозиционное течение «Демократическая платформа КПСС», распространившее влияние на 40% членского состава партии.
Крушение плановой экономики приобрело необратимый характер, открыв простор «теневикам» и новым «хозяйственным субъектам», действовавшим по сути в частнособственническом режиме. В этой среде (в принципе воровской) концентрируются большие материальные ресурсы. Люди и группировки этой среды тоже претендуют на политическую роль, пока в основном «из-за кулис».
Взорвалась «национальная бомба». На Кавказе началась настоящая война из-за Карабаха между Азербайджаном и Арменией. Прибалтийские республики ёе Гас1о вышли из подчинения Москвы.
Возник самый опасный для целостности «империи» российский фактор. И вместе с ним - «фактор Ельцина», который получил (помимо влиятельных политических сил) мощную поддержку в быстро сложившемся рабочем и забастовочном движении.Парадоксом года явилось то, что по контрасту с развалом государства именно он принес всемирно-исторические плоды внешней политики Горбачева: выведены войска из Афганистана, выключен навсегда экспансионистский компонент из международной деятельности СССР, пала Берлинская стена и началось воссоединение Германии, состоялась встреча на Мальте, означавшая прекращение «холодной войны», начался исход из «социалистического содружества» стран Восточной Европы и ликвидация там «коммунистических» режимов - в результате отказа Горбачева от насильственных методов его сохранения.
Записи 89-го года насыщены личными впечатлениями и переживаниями. В них много о Горбачеве как человеке и государственном деятеле, критических наблюдений за его поведением в разных ситуациях, которое бывало и противоречивым, и не всегда достойным его уровня.
Однако автор записей не склонен обвинять Г орбачева в каких-то грубых ошибках. И вообще - не в ошибках дело. Советский строй давно, задолго до Горбачева, исчерпал свою историческую миссию в России, и был обречен на исчезновение. Перестройка объективно не могла уже его спасти, да и, как выяснилось, не имела такой цели. И никто уже не смог бы остановить поток событий, который подгоняла по-русски понимаемая «свобода», дарованная Горбачевым. И не случайно среди кадров, унаследованных от сталинистской эпохи, не нашлось людей, ответственных, компетентных и достаточно многочисленных, способных упорядочить движение к новому качеству общества.
Анатолий Черняев
ГОРБАЧЕВ-БУШ: ВСТРЕЧА НА МАЛЬТЕ (2-3 декабря 1989 года)
Встреча лидеров двух сверхдержав на Мальте оказалась как-то в тени в бурном потоке международных событий эпохи перестройки. Может быть потому, что не было подписано никаких совместных документов и даже не выпущено коммюнике о встрече. И сведения о том, что там происходило, можно было получить только от узкого круга присутствовавших там, а они не склонны были особенно распространяться, поскольку встреча носила в общем-то закрытый характер.
Впоследствии на Западе появились статьи, посвященные «Мальте». В исследованиях о периоде перестройки - разделы. В них более или менее адекватно отражены итоги этой встречи.
У нас же мне не попадалось попыток серьезно оценить ее значение.ххх
Встреча на Мальте обозначила конец холодной войны.хххх
Каковы предпосылки «Мальты»? Они и психологические, и ситуационные (т.е. случайные), и, конечно, политические. Не буду их расставлять по ранжиру.
Прошел почти год с инаугурации Буша. Его предшественник и «наставник» Рейган во время своего второго президентства встречался с Горбачевым 4 раза. Буш, вступив в должность, сделал длительную «паузу» - для «анализа и выработки позиции». Это вызвало недовольство не только в Москве. Американская пресса начала жестко критиковать новую администрацию, подозревая в намерении прервать тенденцию к улучшению отношений с СССР. Сам Рейган, положивши начало этой тенденции, публично выразил недовольство «паузой».
В мае в Москву приехал госсекретарь США Джеймс Бейкер: пауза закончилась. Президент и он, Бейкер, при поддержке посла в СССР Джека Мэтлока и ряда своих сторонников, но при сопротивлении довольно авторитетных лиц в Белом Доме и в Конгрессе, пришли к выводу, что они в своей политике в отношении Советского Союза могут попробовать выйти «за пределы сдерживания» («соп1а1пшеп1»),
Бейкер в своих мемуарах подробно описывает этот свой визит. Он увидел, что в Советском Союзе происходит действительно нечто серьезное и понял из длительных и очень откровенных бесед с Горбачевым, Шеварднадзе и другими, что «перестройка» - это не очередной «трюк Кремля», чтобы усыпить бдительность Запада, и что игнорировать стремление советского руководства к глубоким переменам внутри страны и в мире было бы ошибкой. Сделал заявление, удивительное в устах по сути второго лица в администрации «главной - по нашим понятиям - империалистической державы». «Провал перестройки - не в наших интересах. В самом деле - мы хотели бы видеть успех перестройки» (См. Вакег ^.А.Ш. ТЬе РоНйсз оГ ^^р1отасу. ^-У. 1995, р.73).
Тем не менее, проблема возобновления процесса перемен в международном развитии, начатого при Рейгане, оставалась: с тех пор как в него «вторгся» Горбачев, он уже не мыслился без личного общения «главных фигур».
Другое обстоятельство, предопределившее Мальту, связано с тем, что надвигались «бархатные революции» в Восточной Европе, в странах-союзниках СССР.
Несмотря на то, что «имидж Горбачева» резко контрастировал с представлениями Запада о «советских вождях», несмотря на то, что его книга «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» разошлась миллионными тиражами в десятках стран на разных языках, американская элита не могла позволить себе забыть о 1968 годе в Праге. Получить уверенность, что подобного не произойдет, можно было только «на высшем уровне».
Однако по американскому графику официальная встреча планировалась на лето 1990 года. Этим Шеварднадзе с Бейкером начали заниматься еще летом 89 года. Но Буш решил поторопить события. Побывав с визитом в Варшаве и соприкоснувшись напрямую с ситуацией в Восточной Европе, он пришел к выводу, что дело со встречей не терпит отлагательств.
В июле в США «в гостях» у своего американского «аналога» генерала Скоукрофта (советник президента по национальной безопасности) побывал маршал Ахромеев. Кстати, произвел там сильное впечатление своей компетентностью, интеллигентностью и разумным подходом к проблемам контроля за вооружениями.
