Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном

А бумага-то была очень важной, фактически она являлась основным руководящим документом, на основании которого полуэльф и развернул свою деятельность. Значилось там десять пунктов со схожим, в общем-то, содержанием: меч такой-то, кинжал такой-то, топор такой-то и так далее. Героним не знал, что послужило основанием для создания подобного списка: старинная хроника, воспоминания бывшего солдата горгонадских полчищ или показания осужденного на долговременное заточение в стенах Цитадели Света. Но, во всяком случае, выглядело все очень подозрительным.

Полуэльф нашел секиру в списке, благо секир имелось не так уж и много – всего лишь одна. И прозывалась она довольно зловеще.

- Головоруб – надо же! – хмыкнул Героним. – Мрачная какая-то фантазия у цвергов.

А тут нечему было удивляться: у темного народа и фантазии темные.

Что касается самого списка, то полуэльф редко задумывался над перипетиями создания документа. Темное это дело, как и все, что касалось проклятого оружия. Цитадель хранила свои секреты трепетно и надежно, как мать свое дитя, да и лезть в ее дела Героним не горел особым желанием, а то ведь можно лишиться слишком любопытного носа вкупе с головой. Это похуже будет, чем даже интрижка с королевской любовницей.

Полуэльф, высунув от усердия кончик языка, аккуратно вычеркнул Головоруба, тем и закончив список. Все, что можно было собрать, было собрано, все, что можно вычеркнуть, вычеркнуто. Теперь дело за малым – вызвать посланника Цитадели. Ну, если говорить по правде, не совсем и малым. Ведь в дело предстояло вступить магии, а то вестник из плоти и крови слишком ненадежен для таких дел. Существовала даже специальная директива, согласно которой «филиалы и отделы региональные Цитадели Света обязаны извещать организацию с помощью магии альбо духов низших закабаленных, ибо в обязательство ихнее входит секретность строжайшая посланий и донесений важных».

Магия – штука тонкая. Есть и стихийная, а есть и чернокнижная, запрещенная святейшим указом Светлого Синода. И как все, порожденное Бездной и силой, черпаемой из нее, темная волшба весьма и весьма соблазнительна: простая и одновременно могущественная. Но, к тому же, и развращающая невероятно. Сила Бездны разлита повсюду, и хватает ее с избытком, ведь Эратия очень близка с Бездной, как соседние струны на арфе. Близки-то – близки, а вот перешагнуть нельзя, нету таких дорожек, кроме смерти, а магия, погляди, хлещет полноводной рекой – для нее не существует преград. Пользуйся, черпай ведрами, вот только не лопни. Горгонадец ведь тоже считал себя всемогущим и бездонным, но магия как бурлящий поток: один неверный шаг, лишний глоток и захлебнешься, не выплывешь. Вот такое хитрое дело. А стихийная магия совсем другая.

Силы стихийной тоже много, но попробуй, вырви ее у природы. Надорвешься и, бывало, ничего не получишь. Воздух – стихия ненадежная, ветреная. Вызовут дождик для увлажнения полей или солнечный денек для хорошего настроения, но потом надо следить, чтобы дождь не превратился в потоп, а теплое солнце не вызвало страшнейшую засуху.

Земля – антагонист Воздуха. Стихия инертная, тяжелая на подъем. Сам умаешься, а она даже не откликнется. Требуется тут немалое искусство и внутренняя человеческая сила огромная, чтобы выдюжить Землю.

Вода же похожа одновременно и на Воздух, и на Землю. То раскочегарить ее тяжело, то утихомирить нету сил. Двойственная стихия, и тем опасная: никогда не знаешь, чего от нее ожидать.

А Огонь совсем другое дело. Стихия та податливая как глина, удобная как кровать и надежная как амбарный замок, сработанный дварфами. Делай с ней, что хочешь: бросайся во врага огнешарами, призывай духов огня – саламандр. Одна проблема: мало ее. Обыкновенного костра хватает на два-три заклинания средней силы, а что-нибудь серьезное чародеить надо у очень сильного пламени: кузнечного горна, горящего озера с земляным маслом, а лучше сама суть огня, изрыгнутая из-под земли. На зря самые могущественные огненные маги обитают в Джаффе – стране действующих вулканов и лавовых рек.

Но для дела, задуманного Геронимом, сойдет и слабое пламя самодельной печки, едва согревавшей убогую лачугу. Полуэльф подкинул пару чурбачков для надежности, чтобы огонь в самый ответственный момент не погас. Присел возле печки, вытянул руки ладонями вперед, словно хотел согреться, и прикрыл глаза. С его губ слетели первые слова заклинания:

- Пламя жадное, пламя верное, огонь подземный и огонь небесный откликнись на просьбу и пришли вестника своего верного для дела правильного и хорошего. Услышь меня, опаляющая стихия…

Остальные слова превратились в неразборчивое бормотание. Оранжево-красные отблески легли на худощавое лицо. Огонь взвился, выскочил из темницы очага, чуть не опаляя брови. Пламя как-то странно дернулось, выгнулось дугой в сторону заклинателя и выплюнуло из себя маленький оранжевый шарик. Саламандра поднялась ближе к лицу Геронима, на гладкой как стекло поверхности проявились маленькие алые глазки, аккуратный ротик с пухлыми губками. Полуэльф раскрыл глаза.

- Чего надо? – зевнув, пискнул дух.

- Послание передать.

- Слушаю, - сказано это было таким усталым голосом, словно бедный дух только то и делал, что носился по миру, передавая письма и вести.

- Дело закончено, комплект собран, жду ревизии.

- Адрес?

- Цитадель Света, лично командору Хорасу.

- Камин, печка, костер?

- Камин, большой такой, горит все время. Хорас стар уже, греет постоянно свои кости.

- Ну ясно, я полетел что ли?

- Давай, до встречи.

- Угу, - пискнула напоследок саламандра и снова нырнула в огонь.

Теперь можно не опасаться, донесение будет доставлено до адресата и никто лишний его не узнает. Героним вздохнул с облегчением, смахнул редкие капли пота, выступившие на лбу, и прилег на узкую лежанку в углу возле печки, ногами к горячей стенке. Теперь можно и расслабиться – ждать оставалось еще два дня – столько времени потребуется, чтобы доскакать от Цитадели до Ведьминого Яра ревизорам. Они-то и заберут с собой сундук с трофеями, а, может быть, и самого полуэльфа, которому так надоели грязные простолюдины, грязный город, грязный дом… Героним спал, и снились ему Королевский дворец, огни Торгмара и ежегодный бал в честь королевы.

9.

Быстрокрылый дух, который вовсе не имел крыльев, но зато знал тайные пути пламени, насквозь пронизывающие мир, буквально за несколько минут донес сообщения до командора Хораса.

Старый паладин как всегда дремал в глубоком мягком кресле напротив пышущего жара огромного камина. Хорас завернулся в многочисленные одеяла, но все равно продолжал мерзнуть: странный недуг поразил крепкое тело. Ни молитвы клириков, ни запретные смеси ведьм и целителей не могли излечить Хораса, они даже не могли понять, отчего он страдает. Болезнь пришла внезапно и за один день поселила в членах мерзкий холод, все ближе и ближе подбирающийся к сердцу. Месяц за месяцем, год за годом, хворь подтачивала крепкое тело, пока могучий некогда паладин не превратился в трясущегося старика, который уже едва мог таскать священные доспехи. Теперь они пылились без дела в углу комнаты Хораса на деревянном каркасе, и, будто стальной двойник, олицетворяющий силу и славу рыцаря Света, презрительно подмигивали огненно-красными бликами полированного металла.

Хорас выпростал исхудалую руку из вороха мехов, пригубил из чаши с согревающим отваром. На короткое время обжигающая жидкость потеснила болезнь, делая кровь снова горячей, как в молодости, но и она не смогла надолго сдержать телесный лед: призрак тепла сжался в студеных объятиях и растворился в бездонном море холода. Когда паладина снова скрутил жесточайший приступ озноба, из огненной бездны камина выскочила маленькая оранжевая сфера и зависла перед морщинистым лицом. Почувствовав на лице жар, Хорас раскрыл глаза.

- Командор Хорас? – маленькое личико умилительно сжалось, силясь принять серьезное выражение, столь ему не свойственное.

- Он самый, - сквозь кашель прохрипел командор. Но от появления саламандры стало легче и покойнее. Болезнь затаилась в глубине организма и лишь сверкала льдисто-голубыми глазами в терпеливом ожидании.

- Сообщение от Геронима: «Дело закончено, комплект собран, жду ревизии».

- Славно! – Впервые за много дней приятное известие: Магистр будет рад. Командор Хорас позволил себе мимолетную улыбку. – Спасибо. Можешь идти.

- Пока! – пискнула саламандра и растворилась в огне.

Паладин залпом осушил согревающий настой, загнав болезнь поглубже, откинул меха, морщась от холода, и встал на ноги. Голова закружилась, повело прямо в жаркий огонь. На мгновение Хорас позволил себе слабость, подумал: «А ведь в огне не так уж и плохо, хотя бы там нет этого проклятого холода, замораживающего кишки в тугой ком. Один шаг – и тепло. Горячо. Жарко!». И потом в течение нескольких минут клял себя за греховный порыв и вспоминал молитвы из Светоча Веры.