Ольга Вечная - Роман с клоуном
- Можно подумать, ты не сможешь найти к ней подход.
- А зачем мне это? Ммм… Она, правда, сказала, что я смазливый?
Он снова рассмеялся, но при этом почему-то выглядел польщенным. Никогда не пойму этого человека.
- Ты действительно немного смазлив. Ну, когда отращиваешь черные патлы и хорошо бреешься.
- Я не виноват, что у меня чувствительная кожа на лице. Да и к чему это, я ж не работаю теперь.
- Собирайся, Фил. Скоро за нами заедут.
- У нее слишком бледная для здорового человека кожа. Вампирша, ей Богу. И зубы. Ты видела эти белые, блестящие, как из рекламы? Вообще, она вся ненастоящая. Ты заметила? Вроде бы лицо, но в то же время маска.
- Было бы странно, если бы при своей профессии она не следила за улыбкой. Да и что ты прицепился к ее рту! – возмутилась я, вновь чувствуя себя его женой. Мы часто спорили подобным образом, я вставала на сторону подруг, к которым он относился в лучшем случае насмешливо. - Фил, ты невыносим!
Услышав последние слова, которые я так часто раньше говорила ему, Фил вмиг посерьезнел и посмотрел мне в глаза с таким родным и знакомым выражением, что сердце сжалось от внезапной, острой тоски по нему. Его искреннее негодование - максимум который он позволял себе в бытовых ссорах – в этот раз ранило. Я знала этот взгляд, любила его, ждала. Мы как будто провалились в прошлое, вновь оказавшись на кухне в нашей квартирке. Былое настигло, затопило с головой, заставило замереть, вцепившись в момент. Как тут было не растеряться, не позабыть о новых ролях по отношению друг к другу?
Затем он подошел и поцеловал меня. Ощущения оказались не новыми, а именно такими, как я помнила. Они обожгли душу, разбудив затоптанные и истерзанные чувства. Их было так много, таких разных, сладких и страшных, что я испугалась, не смея двинуться в его руках.
Более шести месяцев Фил не ласкал меня, не прикасался интимно и, конечно, не целовал. Я попыталась вскрикнуть, но это желание потерялось и моментально забылось. Поцелуй был внезапным, и, будь проклят Мухин, волнующим. Его мягкие губы прижались к моим, а широкие ладони погладили по спине, прижимая. Это невозможно, но показалось, что я слышу, как колотится его сердце. А, может, это было мое собственное, предавшее меня. Все случилось так быстро - вот он стоит напротив и высмеивает сестру Бориса, а вот уже неприемлемо близко, ласкает, и я, растерявшись, закрываю глаза и приоткрываю рот, позволяя поцеловать свою нижнюю губу. Вырываться в данную секунду бесполезно, Фил физически намного сильнее, - звучит в голове первое, пришедшее на ум оправдание моей покладистости. Затем он целует верхнюю губу, аромат его туалетной воды после повсюду. Подонок. Его язык уже проникнул в мой рот, неся вкус мятных конфет. Фил водит руками по моей спине, прижимает к себе так сильно, что не почувствовать через брюки его готовность просто невозможно.
- Перестань. Пожалуйста, Филипп, - шептала я, стараясь победить возбуждение, охватившее тело. Пальцы гладили его плечи, мгновением позже мои ладони прижались к его груди. Попыталась оттолкнуть. Он не реагировал. Отпихнула сильнее, но он не смог остановиться. - Фил, хватит, - попросила слишком жалобно, нерешительно, чтобы заставить прислушался. Что же я делаю? Предаю саму себя! Всё то, чего добивалась с таким трудом! Нужно собраться и прекратить это немедленно. Нельзя больше ждать ни секунды. Зажмурившись, я укусила его нижнюю губу, мгновенно чувствуя на языке солоноватый вкус крови.
- Ай, - он вздрогнул, но не отпустил. - Прости, - прошептал. - Сейчас. - Снова целует меня, лаская мой язык своим, а затем отрывается от моих губ и прижимается своим лбом к моему. Наши глаза широко открыты, мы смотрим друг на друга, но из-за того, что лица слишком близко, картинка двоится и расплывается.
- Я ничего не делал, клянусь, - говорит он совершенно серьезно. И я сразу понимаю, о чем он. Филипп не влиял на меня, я сама открывала рот, позволяя ему делать то, что он делал, сама прижималась и стискивала его майку, показывая, что не хочу отпускать. Боже, какая же я дура! Сама даю ему надежду раз за разом, а потом злюсь, что он не может оставить меня в покое.
- Я знаю. Фил, это ничего не значит.
- Тише.
- Я понимаю, как мои действия выглядят со стороны, но, поверь, это не так.
- Тише. Ш-ш-ш. Джейк, я сам тебя спровоцировал. Ни у тебя, ни у меня давно никого не было. Мы как спички, готовые вспыхнуть в любую секунду от единственной искры. Черт, у меня стоит.
- Я чувствую.
Его взгляд кажется мне неправильным, нельзя так смотреть на женщину, которую, хоть и для фейка, называешь сестрой.
- Ты хочешь пойти на эту встречу с Алексеевыми?
- Я уже пообещала.
- Как мне себя вести?
- Не обижать Таню по возможности.
- Я сделаю, как ты хочешь. Она полюбит цирк, вот увидишь. - Он быстро поцеловал меня в кончик носа: - Я так сильно люблю тебя, Джеки.
- И я совсем не помогаю тебе забыть себя.
- Это невозможно.
- Ты ошибаешься.
- Мне нужно в душ. Буду готов через десять минут.
Он резко отступил и, шагая через ступеньку, убежал на второй этаж, а я отошла к стене и, съезжая по ней на корточки, повержено прикрыла глаза. Нельзя мне находиться с ним наедине. Тело горит, в голове тысяча мыслей о том, какая я жалкая и никчемная, и как мне за это стыдно. Впереди всего несколько минут, чтобы прийти в себя и приготовиться к встрече с Борисом. Нужно отвлечься.
Милый, доверчивый Борис. Ни разу он не вызвал во мне и пятой части той страсти, которую разбудил Фил одним прикосновением. Понимая, что ноги начинают затекать, а стоять слишком сложно, я присела на диван и подтянула под себя пятки. А что если Мухин прав и у меня по-прежнему есть к нему чувства? В любом случае это ничего не значит. Сейчас он понимающий, покладистый и положительный, но как только я надумаю вернуться к нему, сразу все изменится. «Вспомни, что он творил!» – приказываю себе. Какие вещи позволял себе делать, прикрываясь тем, что защищает меня! Как же хочется спокойной, скучной, предсказуемой жизни.
Но игнорировать свое поведение бессмысленно. Тело отозвалось, едва Фил приблизился. Это похоже на неизлечимую болезнь, на «Стокгольмский синдром», а я никогда не страдала подобными глупостями. Знаю, что Филипп - мой главный враг, мечтаю избавиться от него, но одновременно жажду его ласк и внимания. Раковая опухоль под названием «Буфф», с которой что-то нужно делать. Нет, я никогда не смирюсь, не забуду ничего, что сделал этот ублюдок, строящий из себя прекрасного принца. И если в двадцать пять я была наивной глупышкой, то теперь знаю точно, принцев не существует!
Взгляд упал на черный экран ноутбука Фила, и отчасти из любопытства, отчасти из потребности отвлечься, я пошевелила мышку. Изображение тут же появилось — на экране видеоролик, отрывок из сюжета, который показали по одному из кабельных каналов лет пятнадцать назад. Первые пять секунд говорила девушка-репортер, я уже хотела выключить, но тут появилась фотография серьезного, слегка улыбающегося подростка, в следующую секунду пришло понимание, - это же Филипп! Пытливый, проницательный взгляд, казалось, был у него с рождения. Темные, коротко остриженные волосы чуть вились, а над бровью красовался шрам, который сейчас едва заметен – последствия неудачной акробатической тренировки. Я притянула ноутбук ближе и сделала звук громче.
«Сейчас мы отправляемся в семью этого уникального ребенка, несколько лет назад на себе испытавшего, каково быть подверженным жутчайшим экспериментам гостей нашей Галактики», - сказала девушка устрашающим голосом. Она старалась подать сюжет так, словно вела прямой репортаж по «Первому каналу» с места катастрофы. Словно информация, которой она делилась, имела какое-то значение для телезрителей.
Дальнейшая съемка походила на любительскую. На экране возник общий вид палаточного городка и виднеющийся вдалеке купол цирка.
«Мы приехали в Подмосковье специально, чтобы успеть пообщаться с необычным мальчиком, который, несколько лет назад уснул дома в кровати, а очнулся в лесу, обнаружив у себя уникальные способности. Он выступает с труппой гастролирующего цирка «Лицедеи».
Девушка идет вперед, повернувшись к камере полубоком, пока не достигает большого шатра с клетками для животных. Вместе с ней мы проникаем в шатер и быстро находим довольно высокого, угловатого и несуразного мальчишку, одетого в джинсовый комбинезон и синюю клетчатую рубашку. Большой лопатой он загружает навоз в телегу. Услышав шаги, мальчик поднимает голову и недовольно хмурится.
«Филипп Мухин или, правильнее, Буфф-младший, это вы? - улыбается ему репортеша, прекрасно зная, кто перед ней. - Разрешите отвлечь вас от работы. Телезрителям «Они давно среди нас» необходимо узнать вашу историю», - ее голос становится серьезным и сочувствующим. Фил ухмыляется и открывает рот, но следующий кадр не показывают, вместо этого камера, изрядно трясясь, удаляется из шатра, ей в след слышны обрывки ругательств, которых довольно неумело прикрыли пиканием. На секунду камера разворачивается и Фил, улыбаясь, показывает репортеру, оператору, а так же всем поклонникам «Они давно среди нас» средний палец, который скрыт за квадратиками.
